И осталась только надежда… - Наталья Бульба

Не отпуская дочь, которую прижимаю к себе, буквально протискиваюсь к спасителю Амалии, пытаюсь благодарить, но он качает головой и продолжает твердить про какого-то Туорана, который приказал ему отдать…

Я опять ничего не понимаю, но он протягивает мне кристалл, который я машинально беру в руки, и… падает без сил на пол, продолжая проклинать весь этот мир. И даймонов. И ту сволочь, которая показала ему его ничтожность! И ту суку, которая все это придумала! И ту тварь без имени…

Вилдор выхватывает у меня кристалл, кидает Сартарису, продолжая возвращать силы в утомленное боем тело.

В этой суете нет даже намека на порядок, но, похоже, только для меня. Их движения при всей хаотичности скрывают за собой какую-то целесообразность. Но мне трудно осознать ее, потому что все, что я слышу, стук сердца Амалии и то, как ее губы непрерывно твердят: «Мама, мама, мама…»

Ее голос звучит оглушающе, затмевая собой все звуки, создавая из них гулкий фон, в котором больше нет смысла, только отдельные слова, рвущееся из моей груди: она жива, она со мной…

Теперь я понимаю, почему женщины не могут быть воинами. Невозможно быть матерью и…

– Лера! – Его взгляд холодный, как ночь, отрезвляет, возвращая окружающему миру четкость и реальность. – Нам нужно поговорить с Амалией.

Дочь выглядит более собранной, повзрослевшей. Вжимается мне шмыгающим носом в шею, но тут же отстраняется, выворачивается из моих объятий.

– Вилдор… – Он держит Амалию за руку. Надежный. Достойный моего доверия. Это не мое мнение, я вижу его в глазах дочери. – Как он?

Тот не переспрашивает, просто оглядывается на мгновение на пристроенного на весьма скромной лежанке мужчину.

– Как говорит Александр, отделался легким испугом. – И, заметив, что я недовольна ответом, добавляет: – Умереть я ему не позволю. Даже если очень просить будет.

Не скажу, что это успокаивает, но я заставляю себя отбросить эмоции. То предчувствие, которое разбудило меня утром, теперь обретает ясность. Не зря же дарианец неоднократно повторял, что до проявления храма осталось не время – событие.

Этим событием стало возвращение моей дочери. Мир, наделивший наш род Равновесием, не мог подвергнуть опасности свою юную носительницу.

Чувствуя себя ослепшей и оглохшей, натыкаясь на что-то и кого-то, доплетаюсь до угла зала, где собрались Вилдор, Маргилу, Саркат с Сартарисом и Кадинар с Сашкой. Туда же перетащили и мужчину, который был с Амалией.

Не успела я сообразить, куда бы пристроиться, чтобы и быть рядом с дочерью, и не мешать, как сын буквально силой усадил меня в кресло, появившееся словно из воздуха.

– Ты уверен, что это был не даймон?

Кадинар сел рядом с человеком, плотно захватив его запястье ладонью. Когда встретился со мной взглядом, качнул головой – его состояние не внушало ему опасений. Значит, просто контролировал правдивость рассказа, не прибегая к ментальному воздействию.

– Туоран называл его созданием или Сэнши. Говорил, что он не маг, но способен поглощать силу. – Сашка протянул ему кружку с отваром. Жадно схватив ее одной рукой, мужчина выпил половину, с каким-то облегчением закрыл глаза, словно только теперь поверил, что самое страшное уже закончилось. Открыв, посмотрел на меня. Оценивающе. – Он и передал мне тот камень.

– Тистар, кристалл для записи, – машинально поправил его Сартарис.

Судя по его туманному взгляду, здесь его присутствие было чисто номинальным. Он изучал информацию, которую принес человек.

– Зачем?

– Туоран предупредил, чтобы я передал его матери Амалии.

– Кто такой Туоран?

– Сын Яланира, он нанял нас для защиты базы.

Вопросы сыпались один за другим, я даже не всегда улавливала, кто именно задавал их. В какой-то момент показалось, что ответы их и не интересуют, человек просто не успевал отвечать на все.

И только Вилдор не участвовал. Устроился на широком подоконнике, усадив Амалию к себе на колени. Слишком нереальный на фоне грязного стекла. Слишком монументальный, чтобы поверить в его присутствие в этом похожем на заброшенный ангар помещении.

– Почему он выбрал тебя?

– Что просил передать?

– Чем, кроме автоматов, вооружены наемники?

– Сколько человек было с тобой?

– На каком уровне находятся казармы?

– Что собой представляет внешний шлюз?

– У тебя есть собственный импер-код?

– Зачем тебя послали к нам?

– Ты предатель?

– Хватит! – Вилдор с невероятной для него нежностью провел по волосам Амалии, успокаивая ее. Услышав мой крик, она вздрогнула и попыталась вырваться. – Хватит, – уже тише повторила я, подходя к мужчине.

То, что даймоны подчинились, в этот момент меня нисколько не удивило.

– Как тебя зовут?

Я опустилась перед ним на колени, взяла его ладони в свои руки. Кадинар безропотно освободил его от своего захвата.

Мужчину трясло, его зубы непроизвольно стучали, в глазах плескалось отчаяние. Дело было не в том, что такого приема он не ожидал. Для человеческой психики даймоны были слишком сильны, да и Хаос уже начал свое разрушительное действие на него.

– Алексей.

Имя прозвучало довольно невнятно, но Равновесие, которое я использовала, успокаивало, залечивая душевные раны.

– Я Лера. Ты позволишь мне посмотреть твои воспоминания?

Мой голос, мой взгляд были той колыбелью, которые обещали ему покой и тишину. Я тянула его в призрачный уют, даря ту передышку, которая ему была необходима. Кем бы он до этого ни был, он спас мою дочь. Он готов был отдать свою жизнь, ради того чтобы жила она.

Вернуть цельность его личности было самое малое, что я могла для него сделать.

Он не кивнул, как я ожидала, посмотрел на Вилдора, спрашивая у него совета.

Странным мне это не показалось. Кто здесь главный, было понятно и без слов.

– Я бы разрешил, – усмехнулся тот многозначительно и вновь вернулся к разговору с моей дочерью, словно потеряв к нам интерес.

Мне хотелось мысленно съязвить, но я вовремя себя остановила. Он ослабил щиты, давая мне возможность ощутить то, что чувствовал сам. Это действительно было удовольствие. Он радовался тому, что Амалия здесь, с нами. Он наслаждался разговором с ней. Он едва ли не добродушно порыкивал каждый раз, когда она произносила имя Туорана.

Об этом стоило подумать.

Как и о том, зачем он устроил все это представление. Впрочем, теперь я понимала. Этот способ вернуть мне самообладание оказался весьма действенным.

– Ты позволишь? – повторила я мягко, осторожно прикасаясь к его разуму.

Чтобы помочь, чуть изменила свой образ на тот, что был ему ближе всего. Образ его матери, мелькающий в глубине его глаз, стал ответом на тепло, которым я его окружила.