Обрученная с Розой - Симона Вилар

Увы, трудно поверить, но, заверяю вас, до того как меч противника повредил какую-то связку в моей глотке, я не знал себе равных в искусстве пения. Потому-то и пожелала взять меня в пажи леди Ховард, графиня Суррей. С тех пор я часто услаждал песнями саму графиню, ее придворных дам и гостей. Вскоре я стал любимцем леди Ховард, но не мог забыть колкостей сверстников и все свободное время проводил в фехтовальном зале замка Ховардов, Стоук-Нейланде. Признаюсь, я кое-чего добился своим упорством, и вскоре граф Суррей заметил меня, сделав своим оруженосцем.

Меня ожидало прекрасное будущее! Я был в чести у графской семьи, был молод, хорош собой, имел прекрасный голос, располагавший ко мне сердца. Ко мне благоволили, и, возможно, я чересчур занесся тогда. Ибо стал добиваться благосклонности, ни много ни мало, старшей дочери графа – юной Джудит Ховард. Признаюсь – в нее трудно было не влюбиться. Придворные поэты сравнивали ее с небесным ангелом, рыцари теснились вокруг нее, заискивали, добивались внимания. Я же, как певец графини и верный оруженосец графа, мог чаще других встречаться с леди Джудит и, должен сознаться, всячески добивался этих встреч. Вообще-то я был изрядный повеса, но в присутствии юной Джудит немел, безропотно сносил ее насмешки и лепетал что-то несуразное в ответ. Спасало меня только умение петь. В свои баллады и лэ72 я вкладывал всю душу, и, сколько бы ни было у меня слушателей, мой голос звучал лишь для нее одной. А Джудит хитро кокетничала со мной, заставляя безумно ревновать, уделяя немало внимания другим, более знатным рыцарям.

Я же страдал. Порой впадал в меланхолию: кто я рядом с дочерью могущественного графа Суррея? Мои мечты казались несбыточными, и все же я имел дерзость признаться Джудит в любви. Случайно застав ее в саду, я упал перед ней на колени и умолял стать моей женой. Она выслушала меня сдержанно и серьезно. А я, как безумный, упрашивал ее, твердя, что она не унизит себя этим браком, ибо род мой благороден и по чистоте крови не уступит Ховардам, так как корнями восходит к саксонским королям, при которых эрингтонские таны были не менее могущественны, чем Ховарды при Плантагенетах. Скорее всего, я тогда чересчур увлекся, ибо леди Джудит внезапно изменилась в лице и едко сказала, что я должен снизойти до того, чтобы просить ее руки у отца, а уж она во всем будет послушна воле родителя.

Вы понимаете, что одно дело объясняться в любви девушке, а другое – говорить с ее отцом, человеком, которому я подчинялся и даже не смел дерзко взглянуть в глаза. Но, будучи влюблен и решив со слов Джудит, что, если граф согласится, она не будет противиться, я отправился прямо к ее отцу. Не стоит и вспоминать, как посмотрел на мое сватовство гордый Джон Ховард. Для него я был всего лишь безумцем, осмелившимся мечтать об одной из самых знатных невест королевства. Он пришел в ярость и велел мне убираться прочь с его глаз. Я ушел, ибо что мне оставалось? Но я был влюблен и не терял надежды.

В ту пору как раз разгоралась война Роз, и я решил, как говорится в старых балладах, добыть себе славу и богатство в бою и, вернувшись с триумфом, снова просить руки Джудит у надменного графа. Я собрал небольшой отряд и, не раздумывая, предложил свой меч Ричарду Йорку. Я был молод и смел, к тому же у меня была цель – моя Джудит. И я действительно оказался удачлив. Сам Ричард Йорк пообещал, что в случае победы партии Белой Розы он попросит для меня руки дочери Суррея. Я надеялся… Но внезапно получил известие, что Джудит уже просватана за другого.

Вокруг меня как будто рухнул мир. Целый день я шатался как неприкаянный, не зная, что делать, а к вечеру у меня вдруг созрело безумное решение. Вскочив на коня, я во весь опор понесся в Стоук-Нейланд. Я скакал как бешеный. За двое суток преодолел немыслимое расстояние. Но я был влюблен, а мою милую отдавали другому. Однако, клянусь правой рукой, само Провидение вело меня тогда. Ибо, не поспеши я, Джудит никогда бы не вошла хозяйкой в Эрингтонский замок.

Когда я прибыл в Стоук-Нейланд, было раннее утро. Разумеется, меня никто не пропустил в покои дочери графа. Тогда я бросился к окружавшей сад высокой каменной стене и, цепляясь за выбоины и уступы, перелез через нее. Позже я думал, что и здесь не обошлось без Провидения, ибо ни один смертный не сумел бы вскарабкаться на такую высоту. Когда я наконец оказался в саду, там стояла тишина. Таясь, я шел по усыпанной гравием дорожке, когда из-за кустов вдруг увидел Джудит. Она показалась мне восхитительной. Вся в голубом с головы до пят, она присела на ту самую каменную скамью, где сидела тогда, когда я признался ей в любви.

Да, леди Джудит была очень хороша, однако для невесты выглядела не слишком счастливой. Более того, я заметил слезы у нее на глазах. Это было выше моих сил. Я перестал скрываться и предстал перед ней. Я не знал, что скажу, но, как оказалось, говорить ничего не понадобилось. Едва я появился, как Джудит, всплеснув руками, воскликнула: «О, мои молитвы услышаны!» – и, просияв, подала мне руку.

Я сходил с ума от счастья. Джудит щебетала, как птичка. Я же был весь в дорожной пыли, и она испачкала свое нарядное платье, но не замечала этого. Однако когда волна первого восторга схлынула, нам стало не до веселья. Ведь несмотря на то, что мы открылись друг другу в любви, предстоящая свадьба Джудит оставалась реальностью. Моя возлюбленная плакала, смотрела на меня, но я уже заметил в ее глазах надежду, и это заставило меня решиться на отчаянный по своей смелости план.

Мы сговорились, что в этот день Джудит отпросится у родителей съездить в одну из отдаленных часовен. Там я должен был ожидать ее с парой свежих лошадей и мужским платьем, в которое переоденется беглянка. Надо отметить, что, когда мы шептались в саду, обсуждая детали побега, моя будущая супруга проявила такую предусмотрительность и остроту ума, которые отличали ее и в дальнейшем, и, возможно, именно благодаря этим ее качествам нам и удалось совершить столь удачный побег.

Когда нас хватились, мы успели умчаться достаточно далеко. Мы неслись во весь опор на север, чтобы пасть в ноги герцогу Йоркскому и умолять его о покровительстве. Однако Джон Ховард разгадал наш замысел и отправил гонцов к герцогу с просьбой помочь ему найти непокорную дочь и ее похитителя.

Мы узнали об этом, когда сделали остановку в странноприимном доме придорожного аббатства. Ведь Джудит, хотя и держалась из последних сил, все же была слабой женщиной, и ей требовались отдых и сон. Мы вынуждены были делать эти остановки в пути, и вышло так, что люди ее отца опередили нас. Я понял это из болтовни монахов-прислужников и решил, что для нас теперь было бы гибельным явиться к Ричарду Йорку, который наверняка примет сторону оскорбленного отца.