Фартовое дело - Леонид Влодавец

— Мы куда едем? — спросила Юлька, когда Механик, опустив бульдозерный нож, стал разворачиваться поперек дороги.

— Туда! — лаконично ответил он, указывая на заметенную снегом просеку. Откатил немного назад, а затем даванул вперед.

Сугроб, крепко слежавшийся и проледенелый, «Беларусь» спихнула удачно. Мало того что отодвинула с обочины аж до лесины, перегораживающей въезд на просеку, но развалила его, разровняла, да так ловко, что передние, маленькие колеса смогли по этому твердому снегу вкатиться на бревно, когда Механик, опять отъехав назад и подняв нож бульдозера, разогнался и проскочил препятствие. Юлька только ойкнула, когда их пару раз тряхнуло, но здоровенные задние колеса не подвели, а передние не увязли.

— «Гремя огнем, сверкая блеском стали…» — запел Механик, опьяненный успехом, и трактор покатил по Немецкой дороге, освещая ее фарами.

Она и вправду была прямая, провешенная, как по линейке. Даже зарастала, похоже, как-то равномерно, не теряя этой прямолинейности. Словно бы даже деревья и кусты боялись, будто вернутся те любители прямых линий, которые эту просеку прорубили, и начнут изничтожать все, что не вписывается в этот лесной Ordnung.

Механик об этом особо не думал. Ему нравилось, что снег оказался крепче, чем ему казалось, что тракторишко прет, как танк, не увязая и не зарываясь в снег. Он уже думал о том, что впереди, об озере. Лед должен быть крепкий, а трактор не такой уж тяжелый. Вполне можно рискнуть и проехаться по заснеженному льду до самого острова. Конечно, можно оставить трактор на берегу, так оно спокойнее. Но уж больно ловко и быстро можно все прибрать, если подогнать трактор прямо к острову! А если еще выкатить с озера через малининскую просеку, то получится совсем здорово! Можно даже действительно переночевать у Марьиных. Сказать, например, что трактор слегка забарахлил и пришлось лишних полчаса повозиться. Кстати, возможно, лучшего места, чем их домишко, и не найдешь для того, чтоб временно перепрятать вещички.

Надо сказать, что у Механика с того самого времени, как он сел в «Газель», решив, что «это судьба», и до самого последнего момента никакого законченного плана действий не было. Он сегодня, можно сказать, с самого утра делал все по впечатлениям или эмоциям. И с Юлькой все вопреки логике пошло, и захват шмыгловского джипа он осуществил от неосознанных подозрений, переросших в твердое убеждение. И бросил он этот джип, на котором, возможно, здесь, в лесу, удалось бы проехать не хуже, чем на тракторе, тоже от впечатления, что такая опасность угрожает. И в «Газель» сел, толком не зная, что делать с этим грузовиком и с его хозяевами, если они, допустим, упрутся и не захотят ехать на озеро. Связать, прогнать, пристрелить, уговорить? Ну а о том, что «Газель» в лесу должна увязнуть, Механик с самого начала должен был подумать. Но не подумал. Будто наверняка знал, что пьяного тракториста Васю именно в этот час и именно у Немецкой дороги пробьет на «акцию протеста» с «перекрытием» дороги.

Наверно, так получалось потому, что Механик на каждом этапе действовал по известному принципу: «Главное — ввязаться в бой, а дальше увидим, что получится». При этом, «ввязываясь», он был почти уверен, что ни черта из этого не получится.

Так или иначе, но он благополучно проскочил несколько таких этапов. Теперь цель стала очень близкой и почти достижимой. Можно было подумать о том, как, например, погрузить 350 килограммов «вещичек» на трактор, не имеющий прицепа, как это вытащить по малининской просеке, учитывая, что ехать придется не с горы, а в горку, наконец, куда все это везти и где прятать… Ну и совсем малость — как при этом не угодить в лапы ни к Шмыглу, ни к Серому.

Обо всем этом Механик напряженно размышлял, но никаких гарантирующих успех планов не составил. Впрочем, наверно, даже профессиональный аналитик ему ничего подобного не предложил бы. Потому что уж очень много всяких альтернатив было.

— Куда мы едем-то? — спросила Юлька, нарушив течение мыслей Механика. Она, похоже, окончательно проснулась и теперь испытывала большое беспокойство. Механику представилось, что может подумать эта девчонка, и он поспешил успокоить:

— Не бойся. Убивать тебя не собираюсь. Теперь я скорее сам сдохну, чем тебя кому-то отдам. Поняла? Просто сейчас надо будет кое-какие вещички погрузить, а потом отвезем их в Малинино.

— Ворованные?

— Конечно, — ответил Механик. — Нынче, дочка, все ворованное, честно нажитого не бывает.

— Перестань меня дочкой называть, а? Неудобно как-то. Трахаешь меня — и дочкой зовешь…

— Вообще-то, — вздохнул Механик, — в дочки ты мне больше годишься. Наверно, не надо мне было, как говорится, из пепла возрождаться.

— Почему?

— Так. Не поймешь, маленькая еще. Ладно, кончаем разговор. Похоже, мы приехали.

Впереди, метрах в ста от трактора, фары высветили заснеженную поверхность озера.

— Это что, полянка или болото? — спросила Юлька.

— Озеро, — ответил Механик. — А на нем — «остров Сокровищ», там четыре сундука золота, брильянтов, жемчуга и еще хрен знает чего. Правда, пересыпанных в мешки из-под картошки.

— Опять кривляешься, да?

— Сама увидишь… — Механик сейчас думал об одном: съезжать на лед или не съезжать. Ведь даже если лед выдержит сейчас, нет гарантии, что не провалится на обратном пути, когда на тракторе будет еще 350 килограммов. Куда эти килограммы пристроить, Механик уже придумал, а вот крепость льда его смущала. Нет, не хотелось ему ухнуть вместе с трактором и золотишком метра на три под воду. Да еще в морозец, который, чувствуется, уже за минус 20 забрался. В кабине-то тепло, но выходить из нее придется. Сибирячке, которая у него тут сидит, этот мороз, может, и плевым покажется, но Механику не хотелось судьбу испытывать. Его тубик при нем, никуда не делся. А тонуть вовсе не хотелось.

С другой стороны, если оставить трактор здесь, то придется надрываться и таскать эти мешки — их всего пять, но в четырех примерно по 75 кило веса, а в одном, неполном, — 50. Взвалить их на себя тяжко — Есаул-верзила и то кряхтел. А Механик с Юлькой если и сумеют приподнять, то пупки надорвут. Так что придется их волоком волочить с острова, топая по нескольку сот метров туда и обратно. Да не по гладкой дорожке, а по неровному заснеженному льду. Во-первых, можно мешок порвать — в них ведь не только монетки, но всякие там блюда, кувшины, кинжалы даже. А во-вторых, каждая ходка может полчаса времени отнять. Если ходки налегке будут вдвое меньше времени отнимать, все равно получится по 45 минут на мешок. Можно спокойно округлить до часа, потому что еще надо грузить будет, крепить и так далее. Сейчас половина одиннадцатого… Нет, если так — он точно дождется здесь Шмыгла или Серого. Да и горючего у трактора не хватит, чтоб стоять с работающим мотором. Придется глушить, а за пять часов на морозе тарахтелка с гарантией застынет. Дергай потом пускач на здоровье! Нет, надо рисковать!

И Механик стал осторожно съезжать с горы.

— А лед не провалится? — спросила Юлька.

— Типун тебе на язык! — прошипел Механик, потому что передние колеса уже оказались на льду. И бульдозерный нож, в котором несколько сот кило, тоже нависал. Пока ничего. Но выдержит ли лед задние колеса? Да еще ковш с гидравлическими прибамбасами… Ну, Аллах акбар! Въехали и не провалились. Правда, тут, под берегом, может, и мелко. Это со стороны малининской просеки сразу под берегом глубина. Нет, тихо! Лед не трещит, трактор идет, как по бетону. Механик покатил быстрее, но не очень успокоился. Лед, похоже, прочный, но вот снег кое-где целыми барханчиками лежит, и завязнуть в них недолго… Если бы с этой стороны к острову подъезжать — не рискнул бы. Под берегом метрах в пяти от первых кустов сугробы сплошные, а вот с малининской стороны поменьше. Стоп! А это что такое?

Механик увидел в свете фар заметенную поземкой лыжню — две синеватые параллельные полоски, тянущиеся от берега к острову. Ту самую, которую под вечер засекли Серый, Маузер и Саня.

В течение нескольких мгновений у Механика несколько раз сменилось настроение: стало сперва страшно, потом смешно и, наконец, тревожно. Страшно стало от того, что он легко определил, куда подходит лыжня. А подходила она точно к тому месту, куда он сам направлялся. Потом стало смешно, потому что теперь на земном шаре был только один живой человек, который знал, где оно и что там интересного, — сам Механик. Раньше знали Есаул, Гера, Тугрик и Марат. Гера и Тугрик были зарыты в яме, оставшейся от клада на «Черном полигоне», а Марат, с привязанной к ногам ржавой железякой, лежал где-то здесь, на дне озера. Может быть, даже непосредственно под тем местом, где сейчас проехал трактор. Насчет Есаула Механик достоверных сведений не имел, но почему-то был убежден, что его тоже нет на свете. Теперь это убеждение поколебалось.