Правда танкового аса. «Бронебойным, огонь!» - Василий Брюхов

– По колесам, по скатам! – уже просто вопил разъяренный Чуйков.

Я тихо шепнул ординарцу:

– Стреляй ниже, по дороге.

Так, ведя стрельбу из пистолета, мы с трудом обогнали все машины.

– Стой! – заорал Чуйков. Хмелев, чуть проскочив вперед, перекрыл дорогу. Передняя машина колонны, затормозив, остановилась. Чуйков выскочил из машины и бегом направился к правой двери грузовика, где должен был сидеть старший колонны. Полы шинели развевались, фуражка сбилась набекрень, лицо исказилось в лютой злобе. Он со всей силой рванул дверцу машины на себя и онемел от удивления. Голова колонны ушла вперед, это был всего лишь разрыв в ней. Вместо начальника колонны сидела молоденькая и довольно симпатичная девчонка, державшая на коленях пишущую машинку. Главком на какое-то мгновение даже потерял дар речи и, как рыба, вытащенная из воды, искаженным от злобы приоткрытым ртом хватал воздух, ноздри его дико раздувались. Плохо соображая и с трудом подбирая слова, он взревел:

– А это еще что за б….?!!

Перепуганная насмерть девчонка еле слышно пролепетала:

– Товарищ генерал, я не б…., я машинистка.

Чуйков подскочил, как ужаленный, и, яростно стуча кулаком по подножке и растягивая слова, ревел:

– Все равно! Все равно б….! – Затем, словно опомнившись, он бросился, огибая машину, к водителю, рванул дверцу. Молодой пацаненок, наверное, впервые увидев так близко столь разъяренного генерала, как мешок, вывалился из кабины. Чуйков с силой схватил его за плечи, поднял и, рыча, потребовал:

– Права, давай права, подлюга!

Водитель трясущимися от страха руками с трудом расстегнул пуговицу пухлого кармана гимнастерки. На асфальт посыпались документы, письма, фотографии родных и близких. Чуйков, не выдержав, оттолкнул солдата. Тот еле устоял на ногах. Наклонившись, он копался в ворохе выпавших бумаг, нашел права, попытался их разорвать, но дерматиновые корочки не поддавались. Тогда он схватил один конец зубами, а другой рванул обеими руками. Права треснули и разорвались на две половинки, он швырнул их в сторону. После этого его гнев сразу схлынул, и Чуйков уже спокойно пошел к машине, на ходу буркнув:

– Поехали…

Все это время я стоял рядом и поражался происходившему: «До какого же скотского состояния может дойти человек? Что с ним делает власть, необузданная, бесконтрольная…»

Чуйков, успокоившись, осматривал окрестности, о чем-то думая. Через некоторое время он сказал:

– Узнай, кто командир, и посади его под арест на пять суток.

Недалеко от Магдебурга, у населенного пункта, в котором располагался штаб армии, нас встретил молодой, шустрый подполковник, офицер разведотдела:

– Товарищ Главнокомандующий, я прибыл для вашей встречи.

– Раз прибыл, тогда веди. – Надо сказать, что Чуйков хорошо знал расположение войск и часто не нуждался ни в карте, ни в сопровождающих. А вот подполковник, петляя по узким, извилистым улочкам деревни, завез нас в тупик. Чуйков чертыхнулся, но, к нашему удивлению, не рассердился.

– Разворачивайся обратно, – обратился он к водителю. – Найдем штаб и без него.

На командном пункте Главкома встретил командарм генерал-лейтенант Андреев, внешне неуклюжий и словоохотливый генерал. Они обнялись. На вопрос Андреева, встретил ли нас офицер, Чуйков буркнул:

– Да, встретил.

Заслушивание здесь прошло спокойно и быстро. Чуйков был рассеян, быстро утвердил решение командарма, и, пообедав, мы уехали.

Прошло несколько дней. Возвращаясь с работы, Чуйков спрашивает:

– Посадил командира?

– Так точно!

Немного подумав, Главком добавляет:

– Отсидит, посади замполита. Пусть подумает, как надо воспитывать личный состав.

Многие большие командиры, наводя страх на подчиненных, часто сами лебезили и пресмыкались перед вышестоящими начальниками. Но Чуйков был не таков. Он был крут, тверд и решителен в отстаивании своего мнения. Кроме того, если бы все относились к расходованию выделяемых на армию государственных средств так, как он, то проблем у нас было бы меньше.

Помню, было много жалоб от семей офицерского состава дивизии, расположенной в городе Галле. Мы поехали туда разбираться. Главком попросил собрать в доме офицеров жен офицерского состава и обратился к ним с речью:

– Я получил много жалоб от вас на условия проживания. Действительно, вы живете в коммунальных квартирах, где каждой семье выделяется одна комната. Жить в таких условиях тяжело, но давайте посмотрим на этот вопрос по-государственному. Ваши мужья направлены служить в Группу войск на три года с последующей заменой. Они получают двойной оклад, паек высококачественными продуктами и отпуск 45 дней. Таких льгот не имеют военнослужащие в СССР. Вы все приоделись, приобрели вещей не только для себя, но и для семьи, и для близких родственников. Да, можно строить здесь жилье, но зачем, когда у нас на Родине восстановление после войны идет с таким трудом?! Кроме того, поймите, мы – оккупационные войска, находящиеся на территории Германии временно. Рано или поздно, но мы отсюда уйдем и все бросим. Так зачем же мы будем строить и оставлять немцам?! Ну и в конце хочу предложить: если кому-то тяжело, то прямо сейчас скажите мне откровенно, пишите рапорт, я прямо здесь его подпишу, и вас отправят домой досрочно.

В ответ – тишина.

И еще один пример. Рядом со штабом Группы находился спортивный стадион, а рядом с ним два плавательных бассейна, зачем-то взорванных нами после войны как «военные объекты». Поскольку за стадионом не ухаживали, то постепенно он обветшал – поле было покрыто сетью тропинок, ограда частично поломана. Чуйков приказал привести его в порядок, сделать трибуны, восстановить газон. Помощник Главкома по боевой подготовке и начальник физподготовки и спорта Группы подготовили смету. «Физкультурник» спокойным голосом доложил Главкому, что нужно поле распахать, утрамбовать, засеять, установить разбрызгиватели, купить лес, построить трибуны, требуется восстановить бассейны. На все эти работы необходимо пять миллионов марок. Чуйков, услышав сумму, раскипятился:

– Вы кто?! Физкультурник или пастух какой-то?! Пять миллионов! Вы понимаете, что такое пять миллионов?! Это же государство наше должно заработать эти деньги! Вот что: я уезжаю в Москву на две недели. Вернусь, чтобы стадион был приведен в порядок. А ты, спортсмен, – повернулся он ко мне, – будешь контролировать и добиваться, чтобы мой приказ был выполнен. Не будет – накажу. Все! Можете идти!

Пришлось нам «изыскивать внутренние резервы»! Связались со штабом ВВС, попросили прислать аэродромную технику и семена. Взрыхлили футбольное поле, засеяли травой, укатали, поставили разбрызгиватели воды. Привезли шлакоотходы, смешали с песком, засыпали беговую дорожку. Саперы построили трибуны, поставили ворота, покрасили. С бассейнами мы, конечно, ничего сделать не могли, но Чуйков и не требовал. К возвращению Главкома работы были закончены. Он посмотрел: