Люди долга и отваги. Книга первая - Борис Елисов

Мечта ветерана МУРа — рассказать людям о том, что знает он и не знают пока другие. Он много пишет, встречается с учеными и учениками.

В этом весь он, Леонид Петрович Рассказов — криминалист, рационализатор, педагог…

Александр Савоян

КОМИССАРЫ В ТВОЕЙ БИОГРАФИИ

…Взгляд мальчика, настороженно ощупывая крепко сбитую фигуру майора, скользнул по погонам, значку «Отличник милиции», до блеска начищенным ботинкам. Когда он поднял глаза, в них уже не было тревоги.

— А почему у вас нет орденов или медалей? — спросил он.

— Не заслужил, наверное, — пожал плечами Дарбинян и, усевшись напротив, спросил: — А что, людей без орденов не уважаешь?

— Уважаю, — сказал мальчик и, помедлив, добавил. — Я вообще людей уважаю. Только это никому не нужно…

Дарбинян как от удара съежился. Он как бы кадр за кадром прокрутил в памяти утренний разговор в общественном пункте охраны порядка с родителями мальчика и ясно понял истоки горечи, которые звучали в словах ребенка.

…Ему позвонили утром. Ушел из дому мальчик. Оставил записку, что, мол, не ищите, домой он не вернется. Листочек, вырванный из тетради в клеточку. Аккуратно выведенные строки, без единой ошибки. Подпись, число — все честь честью. Казалось, писал взрослый, хорошо обдумавший свое решение человек. Если бы не детский почерк…

«Немедленно! Слышите, немедленно! Найдите нашего ребенка!» — требовали родители. И пока майор, связывался по телефону с ГАИ, патрульными службами, они бушевали вовсю. Дарбиняну это было понятно, и лишь одна фраза сразу насторожила. «Я ему покажу!» — сказал отец.

Они ничего не знали о своем ребенке, эти родители. Они не знали, что он любит и что ненавидит, что читает и чем живет. Они не смогли назвать ни одного его товарища и даже не знали, как зовут собаку, которую их сын прятал на чердаке. «Мы ее выбросили на улицу!» — брезгливо скривив губы, сказала мать.

— Когда это было?

— Вчера! Но какое это имеет значение? Вы обязаны…

Участковый за полгода службы еще не видел майора таким. Обычно сдержанный, замполит заговорил рублеными фразами, еле сдерживая себя.

— Что же вы знаете о нем кроме джинсовой куртки, которую привезли из-за границы, кроме импортных туфель и несносного характера?

Они искали мальчика целый день и нашли его. И вот сидели друг перед другом и… «Я вообще людей уважаю. Только это никому не нужно…

— …Неправда! — Он смотрел мальчику в глаза. — Неправда! Это нужно всем — и мне, и тебе, и той собачке, которую ты подобрал на улице. И вообще, брат, уважение ведь не только орденами завоевывается. Вот в школе учителя тебя уважают, говорят, что ты парень хороший, честный. И ребята уважают тебя. Видишь, сколько уже набралось людей, которым это надо…

Ему хотелось взять мальчика за плечи, сказать слова, которые снимут горечь, накопленную в настежь раскрытых детских глазах.

Но он просто поднялся и сказал:

— Давай знакомиться. Зовут меня Владимиром Кероповичем, фамилия — Дарбинян. А по званию, как сам видишь, майор милиции…

Вечером он не успел зайти к мальчику домой, как обещал. С сотрудниками уголовного розыска Дарбинян выехал на место происшествия. «Позвонишь сам, лично, — приказал майор дежурному. — От моего имени извинись и скажи, что выехал срочно на операцию. Да, так и скажи «на операцию». Вернусь — позвоню сам и заеду. Смотри, не забудь. Утром доложишь!»

— Есть! Утром доложить! — Дежурный широко улыбнулся и спросил. — Опять «крестника» заимели, товарищ майор?

Не знал Дарбинян, что ни в этот вечер, ни в последующие дни не сможет он увидеться и поговорить ни с «крестником», ни с сыновьями, потому что на одной из улиц микрорайона патрульная машина обнаружила труп убитого человека.

Личность убитого удалось установить сразу. Это был рецидивист, которого разыскивали вот уже несколько дней. Единственный свидетель, запоздалый прохожий показал:

— Его сбросили с такси. Машина подъехала вот сюда, в переулок. Остановилась. Я было обрадовался: повезло — домой доеду и побежал к ней. Не успел. Она рванулась с места… А этот лежал и стонал, а потом затих…

— Номер машины не помните?

— Номер не помню весь, а вот одну цифру запомнил «6». «Маршрутку» № 6 я ждал. Может, поэтому и запомнил.

…Убийцу нашли. Нашли, скрупулезно проверив более 700 таксомоторов, побеседовав и опросив сотни людей. И вот он сидит перед Бабаяном и Дарбиняном, путаясь и сбиваясь, рассказывает, как пассажир вымогал у него деньги, как грозил ножом, приставив его к шее, и как он, отобрав «финку», ударил не глядя, а затем сбросил из машины в переулке. «Я очень боялся…» — сказал он и заплакал. И когда его увели, Бабаян посмотрел вслед и обратился к заместителю:

— Трус не играет в хоккей, но «финкой» ударить может. — А затем, помолчав, добавил: — Выросли-то как наши ребята, а, Володя! За несколько часов такую работу проделали!

Они были ровесниками — начальник РОВД и его заместитель по политико-воспитательной работе. У каждого за спиной была неплохая школа жизни. Оба начинали с рядовых милиционеров, и вряд ли тогда кто мог предположить, что судьба сведет их вместе. Бабаян с первых же дней службы был избран секретарем комсомольской организации, работал в отделе кадров. Коммунисты Министерства избрали его секретарем парткома. «Быть тебе политработником», — говорили ему старшие. И он не спорил. Нравилась ему эта работа.

А Дарбиняну прочили амплуа оперативника. Он прошел службу в ГАИ, был начальником отдела РОВД, работал в школе подготовки младшего и среднего начсостава. «Службист в лучшем смысле слова», — говорили о нем. Но когда Бабаяна назначили начальником Советского РОВД, именно в этом «службисте» увидел он своего замполита. И добился своего, назначили Дарбиняна на эту должность.

— Работу замполита в цифрах не покажешь, — Ром Александрович Бабаян на минуту замолк, потом продолжал: — Апеллировать такими словами, как «добросовестный», «инициативный», «думающий», «хороший советчик», — не буду. В понятие «офицер милиции» эти качества входят как сами собой разумеющиеся. В армии офицер — воспитатель солдат. В милиции — он воспитатель не только своих подчиненных. На доске Почета района портрет Дарбиняна не случайно вывешен. Токарь, ученый, учитель, строитель, врач и рядом — майор милиции.

Биография Владимира Кероповича Дарбиняна как бы подтверждает истину: каждый — кузнец своего счастья. Вся жизнь — на виду людей, достиг того, к чему стремился.

Отца он не видел. В доме висит на стене фотография молоденького красноармейца. Всего на несколько дней, после финской, приехал на побывку в свое родное село солдат. Деревенский фотограф чин чином усадил его вместе с двухлетним первенцем рядом с женой и предупредил, чтобы не двигались. Фотографии «маэстро», так почему-то называли его в селе, были отпечатаны, когда солдат уже был далеко, где-то на восточной границе. Там Кероп Дарбинян и узнал, что вскоре после его отъезда родился у него еще один сын. В письме он наказал назвать его Владимиром и обещал: «Вот демобилизуюсь и сфотографируемся уже вчетвером». Но так и не пришлось солдату выполнить обещанное.

В 1942 году позвонили матери: «Приезжай на станцию, Кероп с эшелоном проедет. Велел сыновей привезти. Очень хочет младшего увидеть…» Мать прибежала домой, схватила сыновей и — на станцию. Но ушел эшелон… Так и не увидел солдат своего младшего…

И писем от него не дождались… Лишь одно пришло в 1943 году. Никто не решался вскрыть его. Знали уже в селе цену таким конвертам. Вслед почтальону, который приносил их, в крике исходили женщины…

В двадцать два года осталась Дарбинян вдовой с двумя детьми на руках. «Запомни, сынок, село Маяк под Керчью. Вырастишь, поезжай туда, пусть отец увидит, каким ты стал…»

Владимир поехал туда, где пал в бою отец. Сын давно уже был старше молоденького красноармейца, портрет которого висит дома на стене. Он сумел отыскать братскую могилу, на которой не значится ни одна фамилия. На ней бронзой выведено: «Здесь похоронены 32 советских солдата и офицера, павших в боях за Родину». Молча стоял у обелиска, убранного живыми цветами. И вместе с ним, обнажив головы, стояли его ровесники, многие из которых, как и он, не видели своих отцов…

Когда Володю избрали секретарем комсомольской организации школы, мать сказала ему: «Я знаю, сын, ты не подведешь людей. Спрос-то с тебя теперь другой».

Он понял, о чем она говорила. Было это осенью. Поехали они с матерью в город за шифером — крышу надо было перекрыть. И там случилось «ЧП». Кладовщик, где они должны были получить шифер, скептически посмотрел на них и сказал: «Эта бумажка здесь не проходит. Накинь на каждую штуку шифера по десятке…» Он не успел докончить. Кулак Володи, описав дугу, опустился на голову вымогателя…