Призыв - Дэвид Гейдер

Неужели она говорит правду? Дункан ломал над этим голову с самого начала. У него и в мыслях не было, что Женевьева после всего им совершенного может питать к нему теплые чувства, но чтобы так его ненавидеть? Почему, в таком случае она держала Дункана при себе? Почему, едва став командором, не отослала его в какую-нибудь другую крепость Серых Стражей? Это было в ее власти.

— Я тебе не верю, — твердо сказал он вслух.

Женщина уничижительно фыркнула:

— И что же, по-твоему, правда?

— То, что ты на такое не способна. Я уважаю тебя. Ты спасла меня из тюрьмы, и я знаю: ты поступила так потому, что считала это правильным. Думаю, ты просто пытаешься сделать так, чтобы я ушел.

Женевьева вздохнула, и яростная гримаса, искажавшая ее лицо, разгладилась.

— Так уйди.

— То есть ты хочешь тут остаться? Жить во лжи?

— Правдой я сыта по горло.

Дункан медленно кивнул, потирая шею, затем осторожно прокашлялся. Ощущения были такие, словно ему раздавили гортань.

— Стало быть, ты хочешь сдаться. Как Николас.

Женевьева нахмурилась, положила меч на стол, поверх свитков и бумаг. Несколько листов соскользнули на пол. Она подняла взгляд на Дункана:

— Что значит “как Николас”? Что он сделал?

— Он остался с Жюльеном. Отказался уйти с нами. Предпочел остаться в Тени и умереть.

Печаль мимолетной тенью промелькнула во взгляде Женевьевы, и она опустила глаза.

— Что ж, если он так хочет — пусть у него будет хотя бы это.

— Ты и вправду так думаешь?

— Почему бы и нет? — огрызнулась она. — Разве было бы лучше, если бы он вернулся в реальный мир? Разве это такое преступление — хотеть остаться с любимым? Так пусть Николас останется с Жюльеном. Пусть оба они обретут мир.

— Но тот, с кем он остался, — не Жюльен.

— А почем тебе это знать? Говорят, духи умерших проходят через Тень. Я верю, что дух Жюльена остался бы с Николасом, если бы они встретились здесь, в Тени.

Дункан помолчал.

— Ты думаешь, что Гай — тоже дух?

Женевьева устремила взгляд на дверь, как будто могла хоть что-то рассмотреть сквозь нее. В глазах ее была тоска. Безнадежное желание вернуть то, от чего она отказалась много лет назад. Затем по лицу ее прошла тень, и Дункан понял, какой ответ он услышит.

— Нет, — с горечью сказала Женевьева.

Наступило неловкое молчание. Дункан поднялся с пола, а она все стояла, не двигаясь с места и подчеркнуто не глядя в его сторону. Голова склонилась, губы искривила горькая гримаса. Эту сцену прервал стук распахнувшейся двери, и в комнату ворвался Гай.

— Что здесь происходит? — резко спросил он, с тревогой глянув вначале на Дункана, потом на свою жену. — Мне сказали, что отсюда были слышны крики. Вы дрались?

— Ничего здесь не происходит, — ровным, безжизненным голосом сказала Женевьева. На Гая она тоже не смотрела.

Взгляд его упал на меч, лежавший поперек стола, и он поджал губы. Затем с подозрением покосился на Дункана.

— Ты уверена? — спросил он. — Я могу приказать, чтобы этого юнца выставили за ворота; незачем ему тебя огорчать, любовь моя.

— Не надо, — сказала она.

И умолкла, упорно глядя себе под ноги. Дункан не знал, как ему поступить. Может, уйти? Может, Женевьева теперь и видеть его не хочет? Гай искоса глянул на него, и в этом взгляде смешались растерянность и недоумение. Подобно Дункану, он тоже не знал, что делать, но явно чувствовал неладное.

Придвинувшись к Женевьеве, он положил руку на плечи и дождался, пока женщина поднимет на него взгляд. Глаза ее покраснели от слез.

— Что случилось, любовь моя? — с мольбой в голосе проговорил он. — Расскажи, не скрывай.

— Я должна уйти.

— Уйти?! Куда? И когда ты вернешься?

Женевьева смахнула слезы с глаз и стиснула зубы. Прижав ладонь к щеке Гая, она всмотрелась в его лицо так пристально, словно хотела навсегда запечатлеть в памяти каждую черточку. А затем нежно, очень нежно поцеловала его в губы. Гай недоуменно сдвинул брови.

— Скоро, — прошептала Женевьева, — надеюсь, что скоро.

И в это мгновение донжон, посреди которого они стояли, исчез. Дункан, застигнутый этим событием врасплох, едва не упал, когда стена, на которую он опирался, растаяла в воздухе. Они находились на каменистой равнине, и над головой простирались бесконечные небеса Тени. Женевьева была облачена в массивные доспехи и тунику Серого Стража, белоснежно-седые волосы снова были коротко подстрижены. Стискивая зубы, она упорно смотрела себе под ноги и не двигалась с места.

К ним уже бежал Мэрик, а за ним — Ута и Келль.

— Ты победил! — крикнул он, приблизившись.

— Да, наверное, — пробормотал Дункан.

Он не спускал глаз с Женевьевы и видел, как она закрыла глаза, собирая волю в кулак. К ней вернулась прежняя жесткость, хотя, пожалуй, она до конца и не исчезала, верно?

За спиной Уты и Келля к ним медленно приближалась уже знакомая Дункану золотоволосая эльфийка — Катриэль. Мэрик увидел ее в ту же минуту и замер, оцепенев. Заметила незнакомку и Женевьева. В глазах ее мелькнула тревога, и она потянула из ножен меч.

— Погоди! — воскликнул Мэрик, вскинув руку, чтобы остановить ее.

Женевьева не опустила меч.

— С какой стати? Кто это такая?

— Женщина, которую я… когда-то знал.

— Стало быть, демон!

И она бросилась на Катриэль. Та не тронулась с места, словно не замечая опасности. Она неотрывно смотрела на Мэрика, и в ее зеленых глазах была бесконечная печаль. Эльфийка являлась к ним всякий раз, когда они выходили из очередного сна, и всякий раз ее взгляд становился все печальнее и безнадежнее. То же самое происходило и с Мэриком. Дункан явственно видел, как сердце короля рвется на части, когда он смотрит на Катриэль.

Сейчас Мэрик бросился за Женевьевой и нагнал ее в тот самый миг, когда она добежала до эльфийки. Вцепившись в доспехи, он оттащил Женевьеву назад, хотя сделать это было нелегко. Ута и Келль смотрели на них с тревогой, но не вмешивались.

— Перестань! Она может нам помочь! — выкрикнул Мэрик.

Женевьева поглядела на него как на сумасшедшего.

— Помочь? Демон?

Мэрик смешался и бросил горестный взгляд на Катриэль. Эльфийка все так же неотрывно смотрела на него — и ничего более. Женевьева, неодобрительно хмурясь, отступила на шаг, однако меч держала наготове. Мэрик шагнул вплотную к эльфийке, терзаясь волнением и страхом.

— Ты поможешь нам сразиться с демоном? — тихо спросил он.

Катриэль печально глядела на него.

— Нет, — сказала она. — И тебе тоже не следует с ним сражаться.

— Почему?

— Потому что я люблю тебя.