Цикличность - Виктор Новоселов

– Роберт… Кем он был?

– Он был моим судьей. Бесплотным духом, что так и не сумел нам до конца довериться.

– Буду ли я помнить мою нынешнюю жизнь?

– Нет. Вы потеряете все приобретенные знания о мире. Останется прежней лишь ваша сущность.

– А кем был Роберт?

– Вы были ученым, человеком, который глубоко разочаровался в собственном изобретении и самом человечестве.

– Если говорить честно, то мне неприятно сознавать, что вся моя жизнь – лишь заранее запланированный путь.

– Мы все в той или иной мере несвободны. Вы зовете нас богами, когда мы на самом деле не более свободны, чем каторжники. Маленькая девочка, что сейчас родилась в повивальном доме у стен Утейла – проживет тяжелую и ужасно короткую жизнь. Но она все равно имеет возможность покинуть этот мир и познать то счастье, которое посчитает нужным. У нее есть эта возможность. А я навсегда останусь здесь и буду выполнять свою роль. Даже этот самый разговор повторялся уже несколько не один раз и повторится многократно. Вот и кто из нас двоих всесильное божество?

– Вы намекаете на то, что на самом деле мир принадлежит не вам.

– Он принадлежит тем, для кого он создавался.

– Так, может, стоит прекратить раз за разом убивать их? Дать им жить так, как они могут.

– Это бессмысленно! Быстрая жатва лучше медленного вырождения.

– Я сомневаюсь.

– Так и должно быть.

– Завтра состоится ритуал. Вы можете мне пообещать, что дети не пострадают?

– Ритуал для них абсолютно безопасен, уверяю вас. Они «красные», они чудотворцы с рождения. Мы дадим им предметы с частицами души, и с их помощью вырвем из вас вторую душу. После этого они отправятся с Лоррисом в его родной край.

– Перед смертью я хочу убедиться, что им ничто не угрожает. Я хочу сопровождать их на север.

– Это желание возникает у вас не в первый раз.

38. Строккур

«Подсудимый, под пытками, признал свое участие в древнем культе. Из чего можно было бы сделать выводы о распространении культа в самой Столице, прямо у стен Цитадели. Но мне выпала честь провести дополнительное расследование данного случая. Подсудимый, из-за жестоких лишений и истязаний, утратил контроль над своим разумом, и последние его показания буквально пропитаны безумием. Посему, я обратился к свидетелям, актовым записям в церковных книгах и привлек к следствию Братство. Сопоставив все воедино, я уразумел, насколько грубую ошибку совершили мои коллеги и, непосредственные исполнители следственных действий с подсудимым – слуги хартии. Я сумел установить, что данный человек, согласно актам, был трижды женат. При этом он не был ни разу разведен. Записей о смерти его жен я так же не обнаружил. Зато, члены Братства обнаружили два захоронения с костьми в подвале данного мужчины. Из чего можно сделать вывод, что мужчина либо имел ментальное расстройство, либо жены его имели недостаточно кроткий нрав. За излишнюю скрытность его заподозрили в идолопоклонничестве. Допросу он сопротивлялся, только лишь для того чтобы не выдать свои преступления. А, когда допрос зашел слишком далеко, мужчина согласился даже с тем, что он адепт. Предписываю назначить судье, ведущему данное следствие строгое наказание. А слуг хартии, допустивших халатность, казнить»

Судья Бернхайм «Случаи халатности в работе Секретариата»

863 год со дня Возрождения. Митарр.

Факел трещал и плевался. В его неровном свете почти ни черта не было видно. С тех пор как ворота опустили, сквозь город потянулась вереница путников. Они молча проходили город насквозь, практически никуда не заглядывая. Иногда кто-то случайно встречал взглядом своих родичей и откалывался от толпы. Люди, встретив родных, обнимались и долго держались друг за друга, не издавая при этом ни звука. Лишь изредка я слышал, как женщины всхлипывали.

Знаете на что это похоже? На похороны. Только хоронят не простого крестьянина, и не видного вельможу, пропади они пропадом, а целый город.

Командир, и тот сиганул в пропасть. Говорят, в последние дни наш шеф совсем помешался. Да, а кто бы не кукарекнулся? Его семья поколениями служила городу. Еще с той поры, когда «белых» и в помине не было. А тут бах, и родной город сгорел, и Столица, которой он верой правдой всю жизнь служил, уничтожена. Кстати, насчет Столицы – страшное это дело. Не верил я поначалу. Да, весточка, которую принес голубь, была скреплена особым символом «белых». Такое не подделать. Но, понимаете, в Столице живет едва ли меньше людей, чем на всем севере. И какой-то взрыв ее уничтожил? Бред!

А потом, чрез неделю где-то, прискакал тут какой-то мужик с шальными глазами в форме столичной гвардии. Харкал кровью, сказал, что Столица правда, мол, взорвалась. Теперь на ее месте большое озеро, над которым зеленый туман стоит. Чихотный тем же вечером дух испустил, еще и подзаряжал своей заразой народ вокруг. Пришлось его, от греха подальше, в пропасть скинуть вместе с другими заболевшими. После такого и я уж поверил в то, что Столица ухнулась.

Да бог с ней, со Столицей. Мне от ее существования ни холодно, ни жарко. А вот Митарр правда в беде. Моя Иррес совсем плоха, и все только хуже ей становиться. Стыдно признаться, но уже боюсь вечером домой возвращаться. Боюсь, теща скажет, что умерла моя супруга. Настолько боюсь, что все чаще ночами остаюсь на работах. Так вот, подло, и сегодня поступил. Все думают, что я герой, городу не покладая рук помогаю. Знали бы они, почему на самом деле ночами работаю, то наверно и здороваться бы перестали.

Те, кто проходил сквозь весь город никого не встретив, собирались у южных ворот. Кто-то останавливался там лишь пожрать да выпить, а потом уходили на перевал. Но многие оставались у костров надолго, из-за чего пространство у южных ворот очень напоминало полевой лагерь после проигранной битвы. Да, люди у костров постепенно сменялись, кто-то, потеряв родных, уходил на юг в поисках новой жизни, кто-то от безысходности возвращался на север, ну а кто-то присоединялся к нам, помогая разбирать завалы. А людской поток вовсе не мельчал. Люди все шли и шли. Все новые лица вставали у костров погреться.

За эти дни мы с Лессви отлично сработались. Да, этот парень любит сопли о форму вытирать, но честный и работящий малый. Сколько мы с ним народу повытаскивали из-под завалов и не сосчитать.

Сейчас у нас передых. Он пошел перекусить где-нибудь достать. Из жратвы в городе только хлеб из сорняков, в позапрошлом году прогоркший эль, да соленья какие-то по запасам иногда устается выудить. Когда ворота только опустили, какое-то время с обозов подкармливались. Да мало там еды-то, с юга она должна была идти по большей части. А никто сюда через перевал не рвется, все,