Путешествия и исследования в Африке - Чарльз Ливингстон

Дожди помешали нам возобновить наше путешествие раньше четверга. Опасаясь неожиданного нападения на нас, мы шли, держась вплотную и не допуская никого отставать далеко позади других. Много миль прошли мы во мраке леса в полном молчании, но ничего тревожного не случилось. Попалась какая-то деревня, которая была совершенно пуста. Я чувствовал себя слишком больным, чтобы беспокоиться о том, нападут на нас или нет. Лил проливной дождь, но все торопились уйти как можно скорее от неприятного соседства, и поэтому мы не остановились в этой деревне. Мрак, царивший в лесу, мешал вовремя видеть свисающие сверху ползучие растения, и поэтому Пицане, Могориси и я, которые ехали верхом, часто зацеплялись и путались в них, а когда бык чувствует, что его всадник может слететь с него кувырком, то его никак нельзя остановить, и поэтому мы часто падали на землю. В добавление к этим злоключениям мой Синбад вдруг поскакал стремительным галопом, узда оборвалась, и я упал назад, ударившись теменем о землю. В самый момент падения Синбад успел еще лягнуть меня в ногу. Приступы лихорадки повторялись с таким упорством, что я стал худым, как скелет. Одеяло, служившее мне седлом на быке, было мокрым не только в дождь, но также и под знойными лучами солнца, и, благодаря разгоряченной шкуре быка, от непрерывной едкой испарины с меня сползла вся кожа, которая то подживала, то снова воспалялась.

В пятницу мы дошли до одной деревни, раскинувшейся на берегу р. Лаоджимы. Население ее оказалось вежливым. Весь день мы были мокрыми до нитки, потому что переправлялись через реку. Мост, который вел через нее, а также мост через другой поток, который мы переходили в полдень, были под водой, благодаря наводнению, вызванному дождями. Вода везде была совершенно прозрачная. У следующего перехода мы были встречены группой враждебно настроенных людей, которые отказались пропустить нас дальше. Я приказал своим людям продолжать идти своим путем, но наши враги с громкими криками развернулись перед нами фронтом. По численности наши силы были приблизительно равны, поэтому, став во главе своих людей, я двинулся с ними вперед. Тогда некоторые из наших врагов бросились бежать в свою деревню якобы за порохом, а другие принялись кричать, что к ним заезжают все торговцы, и мы тоже должны посетить их.

У этих людей было много стрел с железными наконечниками и несколько ружей. Когда мы дошли до края леса, я приказал своим людям сложить в середину всю поклажу и, если наши враги не откроют огня, срезать несколько молодых деревьев и как можно быстрее соорудить ограду для укрытия, ничего не делая неприятелю, если только они не нападут на нас. Затем я спешился и, выступив вперед по направлению к человеку, возглавлявшему наших противников, показал ему жестом, как я легко мог бы убить его, и сказал: «Я боюсь убивать». Он приложил руку к сердцу, указал вверх и сказал тоже: «Я боюсь убивать; но приди в нашу деревню, пожалуйста, приди!» При таком положении дела этот весьма почтенный негр Ионга Панза подошел ко мне вплотную, и я пригласил его и всех других сесть, чтобы обсудить все дело. Оказывается, эти люди, подобно всем другим племенам, живущим поблизости к португальским поселениям, считают, что они имеют право требовать плату от всех, кто проходит через их страну, и теперь, хотя Ионга Панза и не мог быть серьезным противником для моих людей, он все-таки решил не отказываться от своего права без борьбы. Довольный тем, что не произошло столкновения с противником, я перешел с людьми ближе к деревне.

Причина, по которой эти люди прониклись убеждением, будто бы они вправе требовать плату за проезд через их местность, заключается, вероятно, вот в чем: они совсем не видели никаких торговцев, кроме тех, которые занимаются работорговлей или имеют рабов. А работорговцы всегда находились в большой зависимости от благосклонного отношения к ним вождей, через земли которых они проходили: если бы вожди предоставили беглым рабам убежище, то от торговцев в любой момент могли бы убежать все их рабы, и они могли бы совсем лишиться своей собственности. Поэтому, чтобы обеспечить себе содействие вождей, торговцы принуждены заискивать перед ними. Торговцы пускают в ход все средства также и для того, чтобы побудить вождей расставаться со своими собственными людьми, и притом с теми, кто, по общему признанию, является главной основой их могущества. Когда торговец возвращается из Внутренней Африки с закованными в цепи рабами, то для каждого вождя, если бы он захотел, было бы так легко снять цепи с восьми или девяти беспомощных людей, что торговец, желая обеспечить доброжелательное отношение вождя к себе, вынужден задаривать последнего подарками. Независимые вожди, не понимая, почему так стараются добиться их благосклонности, становятся чересчур претенциозными и высокомерными в своих требованиях и с величайшим презрением относятся к белым людям.

Племя бангала, к территории которого мы теперь подошли, несколько лет назад дошло до того, что заставило португальских торговцев платить за воду, за лес и даже за траву; для того чтобы требовать уплаты штрафа, придумывались всевозможные предлоги. Торговцы терпеливо подчинялись этим требованиям. Мы неожиданно столкнулись с системой, совершенно неизвестной в той стране, откуда шли мои люди. Если бы не было работорговцев, то туземцам не пришла бы в голову мысль о требовании уплаты за прохождение через страну. Там, куда работорговцы еще не проникли, посещение иностранцев считается высокой честью.

Деревня старого Ионги Панзы (10°25 ю. ш., 20°15 в. д.) небольшая. Она окружена высокими вечнозелеными деревьями, увешанными красивыми гирляндами вьющихся растений. Ионга Панза прислал нам пищу, а вслед за этим – козла. Это считается хорошим подарком, потому что здесь очень мало домашних животных, несмотря на то что имеются все условия для их разведения. Я предполагаю, что эта страна, подобно стране Катемы и Шинте, была, наверное, областью распространения цеце, и лишь недавно, с проникновением сюда огнестрельного оружия и последующим истреблением диких животных, стало возможным держать здесь, кроме коз, и других домашних животных. Мы и португальцы не знали бы, наверное, ничего о существовании этого смертоносного насекомого, если бы не многочисленные передвижения пастушеских племен, которые имели место вследствие вторжения зулусов.

Во время вышеописанных волнующих сцен я все время забывал о своей лихорадке, но, как только почувствовал, что опасность для нас миновала, она вернулась ко мне. 20-го числа старый Ионга Панза предъявил нам такое же требование уплаты за проезд, какое было предъявлено прежде со стороны чибокве. Я предложил ему раковину, подаренную мне Шинте, но Ионга Панза сказал, что он слишком стар для украшений.