Поездка в Америку - Лиана Маргива

Может, в ее жизни никогда бы не было такой безумной, глубокой любви, но и не пришлось бы работать служанкой, обслуживать иногда очень злых, сумасшедших старушек.

Однажды утром Анита пошла гулять, улицы были безлюдны, уставшая от долгой ходьбы, она села на длинную скамейку недалеко от школы. Рядом сел седой старик лет восьмидесяти в больших толстых очках, в бежевой матерчатой сумке у него были какие — то книги.

— Я не помешаю? — обратился он к Аните.

— Нет, конечно! — воскликнула она.

— Ходил в библиотеку за книгами, устал, посижу немного, потом буду читать свои любимые книги, — сказал он с улыбкой.

— А какие книги вы любите читать?

— Вот это мой любимый автор, Стефан Цвейг. Вам знакомо его имя?

— Вы любите «Письмо незнакомки»? — спросила Анита. — Даже если бы Цвейг не написал больше ни одного произведения кроме этого, его имя все равно осталось бы навсегда в этом мире до тех пор, пока на земле есть любящие, полные романтики и тепла, жаждущие любви женские сердца.

— Боже мой, вам знаком этот рассказ?! Даже не помню, сколько раз его перечитывал. Вы правы, нет такой женщины, которой бы он не понравился, которая бы не вытирала слезы, читая его, — согласился старик и достал другую книгу.

— Автора этой книги зовут Анри Барбюс, он тоже мой любимый.

— Вам нравится его рассказ «Нежность»? — спросила Анита. — Помните, он и она, они любили друг друга, но расстались, договорились, что она ему будет писать письма в течение многих лет, чтобы разлука не ранила его слишком сильно. В последнем письме, через много лет, она сообщила ему, что все эти письма, которые он получал от нее много лет, она написала в первый же день, когда они расстались, ее подруга их отправляла ему от ее имени, сама же она покончила с собой в тот же день. Она не могла жить без него. Боже мой, сколько красивых книг написано о любви, сколько красивой любви есть в книгах, но только в книгах! — с сожалением произнесла Анита.

— Это один из моих любимых рассказов, — признался старик и добавил, доставая из сумки очередную книгу: — А вам нравится Проспер Мериме?

— Проспер Мериме! — застонала Анита. — Я люблю его рассказ «Mатэо Фальконе», боже, как он мне дорог, — ответила Анита и нежно погладила каждую из книг. — Я перевела все эти рассказы с одного языка на другой, они все были опубликованы в журналах.

— Откуда вы?

— Из России.

— Значит, вы и Достоевского знаете, моего любимого автора? Я много его читал, много лет преподавал литературу вот в этой школе.

— А я его много перевела, несколько рассказов.

— Должно быть, у вас красивая, добрая душа, иначе бы вы не смогли перевести, передать красоту этих произведений. Было очень приятно с вами познакомиться, — сказал мужчина, сложил книги обратно в сумку и пошел домой.

Аните стало очень грустно, имена писателей напомнили ей о том, кем она была раньше, пока не превратилась в служанку.

Она пошла домой, села на балкон со стороны улицы, вдруг перед ней за деревянной решеткой буквально ниоткуда возник темнокожий мальчик лет пяти, внимательно разглядывающий Аниту. Анита улыбнулась ему, тут мальчик заговорил:

— Вы очень красивая, вы мне нравитесь!

— Спасибо, мой родной, — улыбнулась Анита.

— Когда я стану большим, я на вас женюсь, хорошо?! Даже если меня мама заберет в другой дом, я все равно приду сюда. Вы только никуда не уходите, ждите, пока я вырасту, и я женюсь на вас, — пообещал мальчик совершенно серьезно.

Анита засмеялась.

— Как тебя зовут, мой родной?

— Эммануэль, — ответил мальчик.

— Эммануэль? — повторила Анита и изменилась в лице.

В это время раздался строгий женский голос.

— Эммануэль, Эммануэль, ты где, иди, попрощайся с бабушкой, мы уезжаем.

Мальчик тут же убежал, Анита смотрела ему вслед, пока он не сел в большую черную машину, и помахала ему рукой. На ее лицо снова вернулась грусть.

«Эммануэль, — повторила она про себя, — интересно, где он теперь, как он, посмотреть бы на него!» — вдруг она резко встала, пошла к себе в комнату, открыла компьютер, напечатала его имя и через несколько секунд перед ней появилась его фотография.

Она вздрогнула от неожиданности, руки задрожали, острая боль, словно молния, прошла по ее сердцу, на глазах появились слезы.

Он стоял в углу мраморной стены, на нем были светлые брюки и темно — синяя рубашка с короткими рукавами. Гордый взгляд его выразительных глаз, словно нож, проник в ее сердце.

«Какой он красивый, он стал даже красивее чем раньше! А что осталось от меня, от такой жизни? Совсем мало или вообще ничего. Ей показалось, будто даже с фотографии его глаза говорили ей: «Нет, не нужна ты мне, нет», — и на глазах у нее появились слезы. Она смотрела на фотографию и плакала, все еще не желая поверить, что он так никогда и не захотел ее увидеть. Она почти слышала его голос, когда он просил ей передать: «У меня к ней нет никаких чувств, я ее не люблю». И каждое его слово ножом вонзалось в ее сердце, причиняло боль.

Тут она вспомнила вечер, когда он поцеловал ее нежно в губы, словно родную. Дрожащей рукой она вытерла слезы, погладила его лицо, чувствуя тепло в глубине сердца. «Все, что я хотела, это видеть тебя каждый миг, каждую минуту, трогать твои руки, гладить твое лицо, смотреть в твои глаза», — повторяла она, вытирая слезы.

Напрасно она думала, что больше его не любит, оказывается, любовь никуда не делась, спряталась на самое дно ее сердца под большим грузом, все двадцать лет там находилась, и теперь, когда груз сдвинулся с места, проснулась, воспламенилась, и ее сердце зарыдало той же болью, как и двадцать лет назад, когда его отвергли. Она плакала над собой, над своей любовью, которая оказалась никому не нужна, над болью, которая не покидала ее ни на секунду в течение долгих четырех лет, над бесчисленными, бессонными ночами, превратившими ее жизнь в ад.

Через двадцать лет она плакала из — за мужчины, которого видела всего шесть раз. За что его любила, что послужило причиной такого глубокого чувства, она не знала. Жаль, что он никогда не узнает об этой любви!

Читая толстые романы великих писателей о бессмертной любви, он даже на секунду не догадается, что его самого любили больше, чем этих героев.

Жаль, что ее любовь, безграничная, как само небо, глубокая, как океан, красивая, как красные и розовые птицы, страстная, как пламя огня, оказалась ненужной.

Самой