Аватара - Пол Андерсон

— Во всяком случае, я попытался это узнать, невзирая на полное отсутствие шансов, — продолжил Дозса. — Просто чтобы провести время, пока остальные собирают планетологическую информацию. Вероятность наткнуться на приемник, который будет настроен на точную полосу, равняется… — он на миг опустил руку, чтобы пожать плечами более красноречиво, — примерно равняется вероятности обнаружения траектории, которая приведет нас от этой Т-машины назад в Солнечную систему.

— К тому же, — лишний раз напомнил Руэда, — мы ограничены временем. Упражнения не в состоянии улучшить наше здоровье в невесомости. Нам поскорее следует включить тяготение. Но запас реакционной массы ограничен, а если мы войдем в режим вращения — что неизбежно, — то останемся на орбите навечно.

— Остается или немедленно прыгнуть наугад в Ворота, или попытаться войти в контакт с туземцами, — подвел итог Бродерсен. — Я за то, чтобы исследовать представившуюся возможность, пока мы не поймем, что она бесперспективна. Можно приказывать, требовать немедленного повиновения, но оставшийся в подобном одиночестве капитан, который не учитывает стратегических желаний своего экипажа, недолго останется на своем месте. Внизу существует технологически развитая разумная жизнь. И, быть может, Иные весьма ценят ее, раз не стали оставлять Т-машину в Лагранжевой точке, но поместили ее на орбите спутника, прямо перед глазами. — Он помедлил. — Что, если здешние обитатели окажутся Иными?

Наступило молчание; нарушив его, Кейтлин прошептала:

— Тогда произошло бы чудо из чудес, дорогой мой! — Свет планеты золотил ее глаза.

— Но условия там суровые, — возразила Джоэль.

— «Вилливо» должен выдержать их, — отвечал Бродерсен. — Его опробовали на Зевсе, — конечно, в автоматическом режиме… излучение, сами понимаете, но бот тем не менее сумел выдержать все внешние условия. — Самый большой спутник Феба превышал размером Юпитер на несколько масс Земли или Деметры. — Не сомневаюсь, что и экипаж тоже способен выдержать несколько часов. Конечно, это будет опасно, но мне встречалось и худшее, но я перед вами и могу в свое удовольствие врать о пережитом.

Возражений почти не последовало.

Когда с обсуждением было покончено, Бродерсен проговорил:

— О'кей, следующий вопрос. Кто отправляется вместе со мной?

Кейтлин вздернула голову, но Руэда воскликнул:

— С тобой? О чем ты говоришь?

— Раз это рискованно, ограничимся минимальной численностью экипажа, — отвечал Бродерсен. — Пилот, второй пилот, исполняющий обязанности связиста, и — учитывая, что у них будет дел больше, чем у однорукого осьминога, — должен быть третий — наблюдатель и так далее.

— Я! — практически закричали Фрида и Лейно. Вейзенберг откашлялся и сказал громче, чем обычно:

— Помолчите. Давайте вести себя разумно. Шкипер, вы забываете про разум, если действительно собираетесь отправляться туда самолично.

— Как это? — не понял Бродерсен. — Я имею квалификацию второго пилота. Или ты полагаешь, что я должен посылать людей в опасность, а сам оставаться в стороне?

— Дэн, это химически чистое лошадиное дерьмо, — в устах Вейзенберга вульгаризм произвел потрясающий эффект. — Капитан не делает подобных вещей, он не имеет такого права.

— Да-да, — вставил Руэда. — Ты нужен здесь, чтобы выжили мы все.

Бродерсен покраснел:

— Ну, не надо.

— Это тебе не надо нести чушь, — возразил Вейзенберг. — Конечно, если что-то с тобой случится, мы должны просто избрать нового вождя и продолжать! Но тогда дела у нас пойдут не так хорошо, как теперь! Дэн, ты не супермен, но у тебя есть талант координировать людские усилия. К тому же ты знаешь многое относительно своих обязанностей, — то, что никогда не записывается ни в какие уставы. — Его поддержал одобрительный ропот. Вейзенберг повернулся своим рамзесовским профилем.

— Нам следует быть хладнокровными и рациональными, — выпалил он. — Те, кто полетят, должны быть компетентными специалистами. И в то же время их потеря не должна погубить остальных, к тому же, Дэн, мы располагаем тремя пилотами, а для посадочной шлюпки нам нужны двое. Стеф, Карлос и Фрида, так? Кто из них?

Рукой он отмахнулся от их предложений.

— Заткнитесь. Думайте. Карлос легко может заменить Стефа на должности помощника. Чуть поднапрягшись, и ты тоже можешь сделать это, Фрида, но ты у нас единственный стрелок. А это нужная специальность. Я не думаю, что мы можем нарваться на неприятность. Нам придется воевать разве что против природы, и тогда может потребоваться ударить — лучом или взрывчаткой — в нужное место. Так? Так. Итак, пилотируют Стеф и Карлос. Пусть сами решат, кто из них первый.

Он обвел всех взглядом.

— Кто будет третьим? Только не голотевт и не Мартти или я. Заткнитесь, я сказал тебе, Мартти. Я — инженер, а ты мой помощник и дублер. Без соответствующей поддержки и починки корабль этот погибнет. Кто остается — Сью и Кейтлин. У Сью лучшая инженерная подготовка, но гравитация на планете в два с половиной раза превышает нормальную земную. Ты слаба для нее. — Он на миг сморщился. — Я не сомневаюсь в том, что ты способна ее выдержать, но ты не слишком сильна и не быстра. Кейтлин…

— Подожди-ка! — заревел Бродерсен.

— Нет! — вскричал Лейно.

— Ты действительно имеешь это в виду? — вскричала Кейтлин. Отпустив руку, она оттолкнулась, подплыла к Вейзенбергу и обхватила его руками. Столкновение сбросило инженера с места, и они, вращаясь, поплыли, а Кейтлин суматошно принялась одаривать старика поцелуем за поцелуем.

Глава 28

Ведомый своими голотевтами, «Чинук» непринужденно спустился на синхронную орбиту, позволявшую висеть над районом, который будет обследовать посадочный бот. Радиационные пояса остались вверху. Собственное поле защитило корабль от потока частиц, встреченного им в свободном пространстве.

Конвейер выдвинул «Вилливо», краны отделили его, и бот двинулся к планете.

— О! — вырвалось у Кейтлин, в стоне ее слышалась молитва. Потрясала уже сама планета, приближающаяся на видеоэкране, но теперь Кейтлин в собственной плоти оказалась снаружи — посреди потрясающего великолепия.

Оптические устройства в кабине позволяли видеть целое полушарие, еще окруженное звездным небом. Планета заполняла собой почти половину экрана. Кейтлин глядела лишь на нее: янтарную и золотую, плавным светом изгонявшую звезды с экрана. Справа, у края мира, в невозможной дали красные полосы темнели, становились пурпурными, сливались с космической чернотой, посреди которой рдело солнце… крохотный уголек. Слева наступала ночная тьма, в которой обитало собственное свечение, мерцали слабые вспышки, тянулись оранжевые полосы, — это высокие облака перехватывали рассвет. Между ним и ночью простирался дневной лик: ярыге полосы, цветные пояса, переливавшиеся тысячью взаимопереходящих оттенков… вечно изменчивые, струящиеся, колеблющиеся… вихри, приливы, реки, текущие в бесконечном танце, величественном и радостном.