Истории Джека - Ярослава Осокина

— Тепло, — облегченно вздыхает Энца, опасавшаяся, что снова попадет в межсезонье.

— Светло, — радуется Саган, и Донно смеется над ними.

Анна нервно ходила из угла в угол. Вылетала в коридор, чтобы выпить воды из кулера и возвращалась в комнату, чтобы снова мерить ее шагами. Она успела взять штурмом диспетчерскую, плотно пообщаться с администрацией и собственным начальством. Никаких результатов это не принесло.

Джек вышел на балкончик и устроился покурить. Смотреть на трансляцию «Охотников и уток» было слишком скучно: Джеку никогда не нравились командные игры. Была бы там еще интеллектуальная составляющая, вроде стратегии в бао, еще куда ни шло. А то носятся, схлопывают на поле пространство, ныряют в свои же ловушки, дерутся и скандалят. Тоска.

— Ты совсем не волнуешься! — накинулась на него Анна. — А ты, Роберт, вообще бревно! Впрочем, как всегда. Что вы расселись? Надо же что-то делать?

— Пока у тебя нет дурных предчувствий, — меланхолично заметил Роберт, — к чему трепыхаться? Они не маленькие, и сами во всем разберутся.

— Надо ждать, — зевнув, сказал Джек. — Ты уже все, что могла сделала.

— Это ты, Джек, — вдруг сердито сказала Анна. — Всегда, везде. Где ты только ни появляешься, все идет не так.

— Ну ты совсем того, — поразился Джек. — Тут как ни крути, я вообще не причем.

— А ты теперь и не один, теперь вы вдвоем вносите хаос, — устало ответила Анна.

Она наконец присела на диванчик и обхватила себя руками.

— Я его совсем не чувствую. Он выплеснул слишком много энергии, и все мои контролирующие чары смело. Он теперь не сможет вызывать огонь…

Она нервно растерла пальцы и вдруг вскинулась, осененная новой идеей.

— И как ты мог ее отпустить, Джек? Неужели ты не боишься, что с ней что-то случится? Разве вам обоим мало той опасности, которая на работе?

Джек заткнул уши. Он не видел смысла разговаривать с женщиной, явно пытающейся довести себя до истерики.

— Энца, ты не могла бы срезать мне прут вон с того дерева? Вроде бы ясень. И штук пять прямых хворостин.

— Могу, — удивилась Энца. — Но если тебе нужно опираться, лучше потолще что-то.

— Не, это я сам сейчас подберу. Я хочу лук сделать. Когда в академии учился, ходил на факультатив по стрельбе, так что тряхну стариной.

Донно в это время методично разбивал отряд из шести големов: была его очередь охотиться.

Энца по указаниям Сагана выбрала и срезала прут посуше, обтесала его и нанесла зарубки для тетивы.

— Это временный, несерьезный лук, — сказал Саган, натягивая тетиву. В его рюкзаке валялась всякая всячина — от жвачек и шоколада до гвоздей и бечевки. — Я предполагал, что будет сложно, и прихватил всего понемногу.

— А зачем тебе пассатижи? — спросила Энца, помогая собрать высыпанные из рюкзака вещи. — А резиновая собачка, рулетка и проездной на автобус?

— Ну, мало ли что может случиться, — туманно ответил Саган.

— Что еще может случиться, чтобы тебе понадобился в лесу проездной? — не унималась Энца.

— Я всегда беру с собой проездной — это счастливый билетик. На удачу, понимаешь?

— Он на этот месяц… Ого. У тебя бутерброды. Старые?

— Почему старые? Сегодня утром готовил, — сказал Саган. Он примерился и выпустил стрелу.

Наточенный с одной стороны прут ушел по дуге и почти наполовину вонзился в ствол дерева. Энца уважительно присвистнула.

— О как, — гордо сказал Саган. — Ничего еще не забыл.

— На стреле чары? Или на луке?

— И там, и там. На стрелу еще дополнительно можно вешать разные боевые плетения, так что когда до меня очередь дойдет, я тоже «жетончики» пособираю.

Взмокший Донно присел на землю рядом с ними, и Саган тут же похвастался луком.

— Давайте перекусим? — предложила Энца. — Как-нибудь поделим, тут и шоколад есть, а у меня немного воды осталось.

Донно, поколебавшись, согласился.

— Знаешь, — спустя некоторое время сказал Саган. — Вы с Джеком просто притягиваете к себе неприятности. Еще ни разу ни одна задумка не удалась, если в ней вы участвуете.

— Неправда, — обиделась Энца. — Ничего такого мы не делаем.

— Вы разрушаете мироздание, понимаешь? Вот я живу, никого не трогаю, вокруг меня по своим правилам живет мир, потом появляетесь вы — и все рушится.

Вместо ответа девушка приложила руку к его лбу.

— Вроде не горячий, — озадаченно нахмурилась она. — Может, удар был сильнее, чем мы думаем…

— Да нет же! — с досадой отмахнулся Саган. — Я ведь в переносном смысле.

Лет двести назад, еще при славном императоре Максене, том самом, который всю жизнь собирал коллекцию жуков, ненавидел парады и ровно раз в месяц ездил смотреть на публичную казнь для просветления духа, Железный лес вовсе не был тем приятным местом для спортивных соревнований, каким его видят сейчас.

Тогда Алый турнир проводился раз в шесть лет. Готовить его начинали за полгода: искусные маги прокладывали тропы и наполняли их ловушками, закручивали переходы в головоломные лабиринты, расставляли конструктов и свозили со всех уголков Старого света опасных чудовищ.

Русалочьи пути в то время еще не придумали, и Железный лес был сложнейшим испытанием, пройти которое было честью для любого мага. Не только честью, но и удачей, если уж быть до конца честными. На путаных тропах под черной сенью деревьев пропало немало людей и, говорят, их неупокоенные души и по сию пору бродят в поисках выхода из леса.

В Старом свете это было одним из обязательных состязаний Алого турнира, и подобных лесов существовало несколько. Под Лютецией, например, Железный лес в прошлом веке превратили в туристическое развлечение, что-то вроде дома ужасов, с безобидными големами, пугающими из-за кустов и неким подобием лабиринта.

Сейчас мало что осталось от былого. Операторы отслеживают каждую тропу, на участниках навешаны специальные маячки и гарнитуры для связи — они, конечно, работают только в пределах установленного маршрута, но и то огромный прогресс по сравнению со старым Железным лесом. И разве что маршруты S были неким подобием троп стародавнего времени.

Расслабляться на них нельзя было. Усложненное поведение големов, их более опасные разновидности — и магические ловушки.

Тем чуднее Сагану казался их пикник на небольшой поляне. Он нервничал и оглядывался постоянно, хотя Донно сказал, что все время сканирует окрестности. Энца, казалось, вовсе ни о чем не думала, увлеченно жевала бутерброд и разглядывала его лук.

Наверно поэтому он завел этот дурацкий разговор. Дурацкий — потому что ему никак не удавалось выразить свою мысль. Слова подтопляли ее, искажали, сколько бы раз он не пробовал ее озвучить.