Черное кружево - Дженнифер Блейк

— Обычно в подобных случаях виновными считают обе стороны.

Он удивленно приподнял бровь.

— Возможно, так принято у французов. Я же ирландец и не вижу в этом логики.

Ответ пришел в голову сам собой, вместе с ощущением неловкости.

— Люди чаще всего считают, что женщины первыми подстрекают мужчин, подталкивают их на отчаянные поступки, потому что… дразнят их.

— В этом смысле я могу оправдать тебя, не раздумывая ни минуты, милая Фелисити. Такие уловки ты наверняка приберегла для мужчин, которые по каким-либо причинам заслужили твою ненависть.

Фелисити почувствовала облегчение, когда он отвернулся, произнеся эти слова. Стараясь уклониться от разговора на столь опасную тему, она спросила:

— Тогда зачем ты пришел сюда?

— Чтобы следить за тобой.

— Если ты не считаешь меня виноватой, зачем тебе это понадобилось? — настойчиво повторила она довольно резким тоном.

— Наверное, мне следовало лучше охранять тебя. В последние дни я стал исполнять эту мою обязанность спустя рукава, особенно сегодня вечером.

— В этом нет необходимости.

— Вот как? Тогда, значит, этому матросу сегодня напрасно ободрали плеткой спину. — Обернувшись, Морган посмотрел ей в лицо потемневшими от гнева глазами.

Выдержав его взгляд, Фелисити отважилась задать вопрос, не дававший ей покоя.

— Почему, Морган? Зачем нужно так сурово наказывать человека, если ты сам…

— Сурово? Я бы с удовольствием повесил его, как собаку! Только как понимать такое проявление заботы? Мне казалось, ты обрадуешься, увидев его наказание.

— Никогда. — Фелисити стиснула зубы, чтобы сдержать дрожь.

— Почему? Может, ты считаешь себя виноватой, что бы я там ни предполагал?

— Я… я не знаю. — Облизнув пересохшие губы, она подошла ближе. — Мне не следует здесь находиться.

— Само собой. Чтобы избежать подобных случаев, и существует старое правило, запрещающее женщинам выходить в море. Только ты ведь оказалась на судне не по собственной воле, так?

Фелисити молча кивнула, подтверждая его слова.

— А что до остального, разве виновато золото, которое так ярко блестит и которое так приятно держать в руках, в том, что его крадут люди? Или ром, разве он виноват, что некоторые напиваются им до потери чувств? Зачем тогда обвинять женщину, если при виде ее мужчина перестает держать себя в руках и отдается во власть своих самых низменных желаний? Иными словами, это лишь слабое оправдание преступлений, совершенных против женщин за все истекшие века. Я смело могу это утверждать, Фелисити, потому что знаю лучше других.

Она пристально вглядывалась в глубину его глаз, ощущая, как сказанные им слова проливаются на нее, словно целебный бальзам, успокаивающий стремительный водоворот путаных мыслей. Она поняла, что услышала от него извинение за то, как он обошелся с ней раньше. Он также раскрыл перед ней свои будущие намерения, которые она могла проверить, если сама того пожелает, и он наверняка пойдет ей навстречу.

Вскоре они стали готовиться ко сну. Фелисити легла в постель первой, натянув покрывало до самого подбородка. Погасив фонарь, Морган забрался на верхнюю койку. И хотя для человека с его силой подняться туда не составляло никакого труда, дыхание его неожиданно сделалось тяжелым. Они лежали рядом и в то же время порознь, молча вглядываясь в темноту.

16

— Парус! Парус по правому борту!

Этот крик матроса, сидящего почти на самом верху фок-мачты, послышался на рассвете, после того как с начала плавания прошли без малого две бесплодные недели. Взяв подзорную трубу, Морган объявил, что им попался купец-янки из английских колоний в Северной Америке. Его груз, возможно, не представлял особой ценности, однако само судно, аккуратный бриг, безусловно, стоило захватить. Сейчас они двигались параллельным курсом, но бригантина как более быстроходный корабль могла догнать его довольно скоро.

Морган отошел от борта и направился вниз, чтобы посоветоваться с капитаном «Черного жеребца». Хотя Жак Бономм не показывался никому на глаза с тех пор, как они вышли в море, только он один мог приказать бригантине вступить в бой и командовать судном во время схватки, будь он пьян или трезв.

Едва Морган ушел с палубы, на полуют неуклюже поднялся Валькур, по-прежнему передвигавшийся держась за бок. Его лицо скривилось в мрачной ухмылке, когда он увидел бриг, на борту которого уже можно было разобрать название «Пруденс». Портом приписки судна был Бостон. Неожиданно Валькур пронзительно крикнул:

— Распустить все паруса! Идем на сближение!

После минутного замешательства матросы бросились выполнять команду. «Черный жеребец» помчался вперед, словно расправивший крылья Пегас.

Большинство торговых судов с широким корпусом строилось с расчетом, чтобы брать на борт как можно больше груза при малочисленном экипаже. Создатели таких кораблей в первую очередь заботились об их устойчивости, и лишь потом — о скорости; на них не предусматривалось наличие тяжелого вооружения, занимавшего слишком много драгоценного места. Такими судами, как правило, владели несколько состоятельных людей, финансировавших на паях их рейсы и соответственно деливших между собой риск и вырученную прибыль. Капитаны и команды получали лишь малую толику доходов от перевозимого груза, матросам платили мизерное вознаграждение, а капитанам предоставляли в трюмах совсем мало места для их собственных товаров. Поэтому они не выказывали особого желания защищать судно и находящийся на борту груз. По этой причине купцы всегда считались легкой добычей, захват которой не требовал напряженной борьбы, а скорее походил на ловлю рыбы в кошельке невода.

Бригантина быстро приближалась к цели. Пираты, готовые спуститься по выбленкам на небольшое судно, держали в руках абордажные крючья. Полоса воды между кораблями сужалась, пока матросы «Черного жеребца» не заметили наконец, что на борту брига поднялась суматоха.

Неожиданно вверху показался клуб дыма, и грохот пушечного выстрела эхом отразился от палубы бригантины. Матросы тут же попрятались кто куда. Один из пиратов прокричал:

— Дьявольщина! Они неплохо стреляют!

Не столь нетерпеливый капитан наверняка бы заметил легкие пушки на борту брига, чей огонь на таком близком расстоянии оказался губительным. Несколько пиратов уже корчились от боли на палубе, оставляя кровавые пятна на выскобленных пемзой досках настила. Валькур, похоже, не обращал на это внимания. Задумав приблизиться к купцу бортом, он стоял, держась за раненый живот, вывернув губы так, что обнажились зубы. Стоявший рядом рулевой смотрел на него напряженным взглядом, однако продолжал удерживать судно на прежнем курсе.