Загадочная Коко Шанель - Марсель Эдрих

189

…как низвергнуть Вандомскую колонну. — Ванд омская колонна (авторы проекта архитекторы Денон, Лепер и Гондуэн) воздвигнута в честь наполеоновских побед в 1806–1810 годах. Разбита в 1814, затем восстановлена в 1833–1836 годах. В 1871 году во время Парижской Коммуны снова разрушена (работы по ее сносу производились под руководством художника Гюстава Курбе) и вновь восстановлена в 1874 году.

190

…это было плохо воспринято. — Профсоюз «От Кутюр» пытался убедить ее, что для престижа Франции не следует закрывать Дом. Шанель была непреклонна. Ее поддержал Реверди. В первые месяцы оккупации, приехав в Париж, он сказал писателю Жоржу Эрмену: «Немцы в Париже, а вы можете продолжать писать?».

191

Скиапарелли затмила ее. — Эльза Скиапарелли пользовалась большой известностью между 30-ми и 40-ми годами. Она принесла в моду причудливость и яркость колорита, изгнанную к этому времени строгостью стиля Шанель. Однако летом 1939 года Шанель показала последнюю перед закрытием Дома коллекцию, имевшую большой успех. Длинные платья, напоминающие цыганские, хотя и отличающиеся от них по колориту. Как всегда, у Шанель это было сделано с поразительным тактом и изяществом: несколько синих пятен на белой юбке и красных на белом корсаже — цвета Франции.

192

…с трудом переносила соглашения 1936 года… — На выборах 26 апреля 1936 года во Франции победили левые партии. Глава социалистов Леон Блюм сформировал правительство Народного фронта, которое произвело ряд реформ, в том числе и социальных. После победы Народного фронта в так называемых лучших кварталах Парижа ставни многих шикарных магазинов и особняков были закрыты в ожидании народного взрыва. Двери Дома Шанель оставались открытыми для ее затаившихся в страхе клиенток. Однако в июне работницы ателье на рю Камбон объявили забастовку. Делегация бастующих отправилась в «Риц». Шанель не приняла их. В обычный час, но надев не тот костюм, который надевала для работы и называла «номер два», а парадный, «номер один», и украшения, отправилась на рю Камбон. Там не приняли ее. Шли долгие и упорные переговоры. Требования бастующих были весьма скромны: еженедельное жалование, оплаченные отпуска, контролируемый рабочий день. На это Шанель ответила увольнением трехсот работниц, которые не двинулись с места. Они отвергли и ее предложение передать им Дом при условии, что она останется его директором. Между тем приближалось время предосенней коллекции. Теоретически Шанель должна была понять этих девушек в рабочих халатах, которые целыми днями шили, недоедали, но пели за работой, полные желаний и нетерпения, свойственных их возрасту: когда-то она была такой же, как они. И тем более стойко им противостояла, как противостояла отвергаемой собственной юности. Но в конце концов вынуждена была уступить. Она не могла освободить сцену Скап, как называла она Скиапарелли. Это было ее единственное поражение, которое она не забыла и не простила. Поэтому в том, что во время войны она закрыла свой Дом моделей, некоторые увидели возможность мести, ожидаемой несколько лет.

193

«drole de guerre» (фр.) — так называли во Франции Вторую мировую войну до немецкого наступления.

194

…исход из Парижа привел ее в По — в По находилась усадьба, купленная ею для племянника. Там она встретилась с Бальсаном: постаревший, женатый, он жил неподалеку.

195

…немцы не заняли ее апартаменты. — Как только немцы вступили в Париж, они заняли отель «Риц». Геринг, Гиммлер и Геббельс имели там постоянные апартаменты, выходящие на Вандомскую площадь. Для других клиентов был открыт вход на рю Камбон. Шанель вынуждена была переехать из своих апартаментов, выходящих на Вандомскую площадь, куда она перевезла многое из роскошной мебели, в том числе ширмы Короманделя, с рю Фобур-Сент-Оноре, в гораздо более скромные, о которых и рассказывает в своей книге Эдрих и в которых прожила до конца жизни.

196

Война не касалась ее. — Это не совсем так. Жанна Марэ рассказывает в своих воспоминаниях, что во время войны, до подписания мирного договора с Германией, она стала «крестной» роты французских солдат, в которой он служил. Весь ее Дом (до его закрытия) работал на эту роту, делая телогрейки, пуловеры, перчатки, пледы с грифом Шанель, которые она посылала на фронт вместе с термосами и сигаретами. Узнав от Марэ адреса солдат, имевших семьи, она послала им к Рождеству игрушки, платья, свитера, украшения, как всегда, скрывая, что это приходит от нее.

197

Линия Мажино — система укреплений (строилась и совершенствовалась с 1929 по 1940 гг.) около 380 км. на границе с Германией. Названа по имени Андрэ Мажино, военного министра Франции в 1922–1924 и 1929–1932 годах. В 1940 году немецкие войска вышли в тыл линии Мажино, и ее гарнизон капитулировал.

198

Барон фон Д. (1896-?) — Ганс Гюнтер фон Диклаге. С 1933 по 1934 — атташе немецкого посольства в Париже.

199

…в подавление движения «Спартак»… — революционного движения германских левых социал-демократов, куда входили Р.Люксембург, К.Либкнехт, Ф.Меринг и др.

200

…выпуталась… благодаря покровительству… Черчилля… — Возможно, когда Эдрих писал свою книгу, он еще не знал, а может быть, оберегая память Шанель, не хотел говорить о главном эпизоде ее жизни периода оккупации Франции. Эдмонд Шарль-Ру в биографии Шанель, вышедшей через три года после книги Эдриха, подробно рассказывает об этой истории, в которой есть поистине захватывающие, «детективные» эпизоды. В начале 1943 года Рузвельт и Черчилль публично заявили о своем решении добиться полной и безоговорочной капитуляции Германии. Это означало, что война может продлиться еще годы. Шанель задумала уговорить Черчилля заключить мир с Германией (при непременном условии отстранить Гитлера от власти), чтобы положить конец кровопролитию. Она знала, что некоторые высокопоставленные деятели III Рейха вели об этом секретные переговоры с англичанами, но считала, что они не добьются успеха, так как, в отличие от нее, недостаточно хорошо знают британцев. Единственная возможность увидеть Черчилля — это связаться с ним через английского посла в Мадриде. Чтобы попасть туда, необходим пропуск немецкой оккупационной администрации. Шанель решила действовать через друга Шпаца со времен первой мировой войны Теодора Момма, высокопоставленного немецкого офицера, семья которого из поколения в поколение занималась текстилем и который отвечал перед немецкой администрацией за французскую текстильную промышленность. Ей удалось убедить его отправиться в Берлин, где он был принят правой рукой Гиммлера Шелленбергом. Вопреки ожиданиям Момма Шелленберг с большим интересом отнесся к предложению Шанель. Операция, хранящаяся в строжайшей тайне, получила название «Modellhut» («Модная шляпа»). Опуская многие подробности, скажу, что, приехав в Мадрид, Шанель остановилась в отеле «Риц», переговорила с английским послом сэром Самуэлем Хором и стала ждать ответа от Черчилля. Ожидание затянулось. После конференции с Рузвельтом и Сталиным в Тегеране Черчилль тяжело заболел в Тунисе, куда поехал из Тегерана, чтобы встретиться с генералом Эйзенхауэром. Шанель вернулась в Париж, но на этом не успокоилась. Она испытывала настойчивую потребность объяснить Шелленбергу причину неудачи своей миссии. И в последние дни 1943 года отправилась в рискованнейшее путешествие в Берлин, где пережила бомбежку в течение целой ночи. Никто не знает подробностей ее беседы с Шелленбергом. Но из письма, которое Момм (продолжавший после войны вести фамильное текстильное дело) получил от Шелленберга из тюремной больницы, ясно, что Шанель ярко запечатлелась в его памяти: он благодарит «Modellhut» за пожелание выздоровления и просит передать ей, с каким удовольствием вспоминает об их встрече. В предисловии к недавно вышедшим у нас «Мемуарам» Шелленберга Клаус Харприхт вспоминает, что, когда он встретился со смертельно больным Шелленбергом в Италии, тот рассказал, что ему помогает «одна богатая француженка, принадлежащая к кругам, связанным с косметической промышленностью». В 1958 году жена Шелленберга Ирен писала Теодору Момму: «Мадам Шанель предложила оказать нам финансовую помощь в нашем трудном положениии и благодаря ей мы смогли еще несколько месяцев прожить вместе». Но на этом эпопея «Modellhut» не закончилась. Узнав о том, что выпущенный в 1951 году по болезни из тюрьмы Шелленберг собирается писать мемуары, в Швейцарию, а потом и в Италию, где он жил, ринулись издатели. Шелленберг принимал их, охотно рассказывал о своих переговорах с англичанами, произнося при этом имя Шанель. Один из них принялся шантажировать ее, требуя за молчание большую сумму денег, которую, кажется, и получил. Есть еще чрезвычайно интересная вещь, рассказанная во введении к «Мемуарам» Шелленберга Гитой Петерсон, которая по поручению немецкого издательства готовила книгу к публикации. Случилось так, что после смерти Шелленберга весь материал попал в Лондон, где и был впервые опубликован в 1956 году далеко не в полном виде. Когда же через два года литературное наследие Шелленберга вернулось в Германию, то оказалось, что в нем отсутствуют некоторые материалы. Среди них «Меморандум Троза», составленный Шелленбергом в шведском городке Троза в 1945 году, где содержались сообщения о мерах, принятых им с целью заключить мир с Западом. Вполне вероятно, что в этом «Меморандуме» он рассказывал и об операции «Modellhut». Исчезли ли эти материалы до того, как были посланы в Лондон, или после, неизвестно. Как остается неизвестным, причастна, и если причастна, то в какой степени, к этому исчезновению Шанель. Можно только предполагать. В 1952-м, когда рукописи Шелленберга оказались в Лондоне, был еще жив Вестминстер… А возможно, что их исчезновению еще в Италии способствовал Момм, который грудью вставал на защиту Шанель, когда считал, что ей угрожает опасность. Он безмерно восхищался ею и утверждал, что в ней есть «капля крови Жанны д'Арк». После смерти Шелленберга он посоветовал его жене, к которой очень хорошо относился, перестать писать «мадам Ш. и, правильно оценив ситуацию, не сердиться на эту щедрую и отзывчивую женщину». Хотя, скорее всего, исчезновение «Меморандума» связано не с Шанель, а с некоторыми английскими кругами, причастными к сепаратным переговорам. Но бесспорно, что после Освобождения от неприятностей Шанель избавил не кто иной, как сам сэр Уинстон Черчилль.