Расколотый венец (ЛП) - Мартино Максим

На мгновение она, казалось, испугалась. Затем озадачилась. А затем в её чертах появилось спокойное, безмятежное выражение абсолютной уверенности. Она уставилась на Окнолога с таким пониманием, как будто её посвятили в какую-то личную тайну, и потянулась за лезвием, пристёгнутым к бедру.

Что ты делаешь? Мои лёгкие горели. Каждый мускул кричал мне остановиться и продолжать мчаться к ней. Спасти её. Что-то было не так. Что-то должно было вот-вот случиться. Я знал это так же, как знал тени. Они зашептали о смерти и устремились к источнику. К ней.

Она высоко подняла лезвие, и мой мир сузился до этого проклятого ножа, поблескивающего в пыльном оранжевом солнце.

— Лина! — я закричал её имя изо всех сил, что у меня были.

Запнувшись, она вытянула шею в мою сторону. Ослепительная улыбка появилась на её губах, и в то же время слёзы потекли по её щекам. Она одними губами произнесла одну фразу. Одну катастрофическую фразу.

Я люблю тебя.

А потом она вонзила лезвие глубоко в своё сердце.

Тошнотворный звук металла, пронзающего плоть, будет повторяться в моей голове до конца моей жизни. В тот момент я пожалел, что мы не попрощались. Я хотел, чтобы это было последнее, что я услышал из её уст. Потому что прощание подразумевало, что может быть шанс ещё раз поздороваться. Но теперь… Она рухнула на землю, и кровь заструилась по её рукам. Я добрался до неё за считанные секунды, но это не имело значения. Дело уже было сделано. Опустившись на колени, я поймал её раньше, чем её голова коснулась земли, и положил к себе на колени. Слёзы защипали мне глаза. Я сбросил шлем. Почему? Зачем она это сделала? Я притянул её к себе, тихие рыдания сотрясали мою грудь.

Её улыбка была слабой.

— Я должна была это сделать.

— Лина.

Это было всё, что я мог сказать. Всё, что я мог сделать. Её карие глаза были полными, остекленевшими, а взгляд — отсутствующим. Это было оно. Никакое количество сдавливаний грудной клетки или вдыхания воздуха в лёгкие не могло спасти её от этой участи. Не так, как раньше. Её грудь тяжёло вздрогнула, а дыхание стало хриплым. С её губ засочилась кровь. И в глубине души я знал, что не буду её поднимать. Не после того, что случилось с Гейджем. Я обещал уважать её желания, и как бы мне ни больно было отпускать её… Я отпустил. Я просто наблюдал, как свет покинул её глаза и её тело замерло. Схватив её за руки, я покрыл её пальцы лёгкими, как перышко, поцелуями.

Повсюду вокруг меня взвыли её твари. Их душераздирающие крики длились вечно. Они запрокинули головы к небесам и дали волю своим эмоциям. Мокрый мех покрыл нижнюю часть их глаз, и они собрались вокруг нас. Лежа, они прижались своими телами к её безжизненному телу.

Перед нами Окнолог подпрыгнул на месте, его ноздри широко раздулись.

Даже если бы он пригрозил выпустить огонь в нашу сторону, я бы не сдвинулся с места. У меня болело горло, и всё моё тело трясло. Я не мог остановить поток слёз. Ничто больше не имело значения. Мне было наплевать на битву, на войну. Мне было всё равно, кто правит Лендрией. Единственное, о чём я когда-либо заботился, исчезло.

Мрачный смешок вывел меня из задумчивости.

— Я сказала ей, что она не сможет победить.

Я вскинул голову и встретился с напряжённым взглядом Язмин. Мои внутренности задрожали. Я больше не заботился о стране, но я заботился о мести. О возмездии. Язмин заплатит за ту боль, что причинила.

Собрав кровь из всё ещё закрывающейся раны в плече, я сформировал остроконечное копье и позволил ему зависнуть рядом со мной. Нацелил его прямо в центр её груди.

— Ты заплатишь за то, что сделала.

Она только ухмыльнулась.

— Я так не думаю.

Окнолог попятился и открыл пасть. Огонь, сера и смерть бушевали за его клыками, и я смотрел в упор. Я сгорю дотла вместе со своей любовью. Но не раньше, чем избавлю мир от Язмин.

Как раз в тот момент, когда я собирался направить копье в её сторону, произошло нечто странное. Прекрасный сверкающий свет размером с драгоценный камень вырвался из тела Лины, прямо из смертельной раны в её груди. Он низко навис над ней, затем поплыл к открытой пасти Окнолога. Он долго рассматривал его, прежде чем позволил ему пройти через рот. Внезапно огонь в его горле угас. И этот сверкающий, ошеломляющий свет запульсировал по его телу, остановившись прямо над его собственным сердцем. А затем шар разлетелся на тысячу крошечных частиц, которые разлетелись по поляне.

Внезапно дым исчез.

Пожары, пожиравшие траву, были потушены.

И Язмин закричала.

Неконтролируемая дрожь охватила её тело, и она ослабила хватку на его рогах. Она упала на землю корчащейся кучей, дико схватившись руками за грудь. Между её пальцами выступила свежая кровь, а лицо стало пергаментно-бледным.

— Нет! — закричала она, в панике обшаривая взглядом лужайки, пока её взгляд не остановился на Лине. — Ты. Ты сделала это.

Дрожа, она попыталась подняться на колени, но её тело не выдержало, и она безмолвно завизжала от гнева. Цепляясь за землю, она поползла вперёд, оставляя за собой след размазанной крови.

— Ты…

Её искаженное обвинение закончилось влажным кашлем. Капли крови брызнули из её губ, и она рухнула. Она вытянула шею вверх, глядя на мою анам-кару с нескрываемой ненавистью, и протянула к ней дрожащую руку. Её рука слабо зависла над землей, пока её грудь в последний раз жалобно не сжалась и она полностью не замерла.

В воздухе пронесся вздох облегчения, и Окнолог опустился на задние лапы. Подставив голову палящему солнцу, он закрыл глаза.

У меня на коленях зашевелилась Лина. На мгновение я перестал дышать. Не смел посмотреть. Я не мог заставить себя надеяться, что каким-то образом она пережила это. Не тогда, когда я видел, как сама жизнь покидает её глаза. Когда я услышал испуганный вздох, я опустил глаза. С лёгкой улыбкой, тронувшей её губы, Лина смотрела на меня.

— Привет.

Сдавленный всхлип вырвался из моей груди.

— Привет? Это всё, что ты можешь сказать мне прямо сейчас?

Уткнувшись головой в мою ключицу, она усмехнулась.

— Дело сделано.

Она притянула меня к себе и поцеловала. Сначала медленно, словно желая убедить меня в том, что она была там, а затем глубоко и с такой страстью, что я забыл дышать. Она была жива. Каким-то образом, несмотря на всё, что произошло, она сделала это. Она победила.

Она спасла нас всех.

Прервав наш поцелуй, Лина прижалась своим лбом к моему, а затем потянулась к своим тварям. Они взволнованно вскочили на ноги и стали виться вокруг нас, тычась головами в наши бока, а из их глоток вырывались счастливые вопли. Она погладила их шкуры и засмеялась, звук был таким чистым, лёгким и полным любви, что слёзы грозили снова навернуться на глаза.

Как только она успокоила их, она повернулась ко мне.

— Есть кое-что, о чём я должна позаботиться.

Выпрямившись, она посмотрела на Окнолога с тёплой материнской улыбкой.

— Ты готов идти домой?

Он открыл глаза, переводя взгляд с нее на тварей за её спиной.

— Да.

Лина выбросила обе руки вперёд, и поток силы, не похожий ни на один, который она когда-либо демонстрировала прежде, вырвался из её центра. Свет розового дерева разливался по открытым равнинам, а виноградные лозы и цветы, обрамляющие её кожу, засияли, как звёзды. И впервые в истории дверь в царство тварей появилась прямо перед нашими глазами.

Подвешенные в небе двойные двери были больше любой горы и вырезаны из белого дуба. Платиновые виноградные лозы, цветы и листья украшали дерево великолепным узором, похожим на отметины на коже Лины. Блестящие ручки дрожали, когда она стала их открывать. Чудесный, насыщенный стон разнёсся по всей земле, а затем появилось царство тварей. Холмистые, бесконечные равнины с сочной травой. Высокие, покрытые снегом горы и безупречно голубое небо. Двери были широко открыты, и Лина просияла при виде этого.