100 великих архитекторов - Д. Самин

Читальный зал, спроектированный Лабрустом для Национальной библиотеки, был квадратной формы и имел шестнадцать чугунных колонн. Непосредственно позади него помещается центральное книгохранилище. Таким образом, автор продемонстрировал пример решения, при котором книгохранилищу, истинному сердцу современной библиотеки, предоставлено соответствующее его назначению место.

Конструкция читального зала отвечает тем же принципам, которые были уже применены Лабрустом в библиотеке Св. Женевьевы: металлический каркас заключен в оболочку из массивных стен. Высокие стройные колонны: 30 сантиметров в диаметре и почти 10 метров высотой, придают помещению воздушную легкость. Колонны соединены между собой посредством арок полуциркульного очертания, образуя девять легких сводов, напоминающих своды Воспитательного дома во Флоренции работы Брунеллески. Сферические своды выполнены Лабрустом из тонких фаянсовых плит; в центре каждого свода имеется круглое отверстие, как в римском Пантеоне. Таким образом, обеспечивается равномерная освещенность всех столов в читальном зале.

Мы упоминаем об этих деталях для того, чтобы показать, каким образом пространственные концепции различных эпох отражались в архитектуре XIX века.

Но истинный шедевр Лабруста – это все же центральное книгохранилище, расположенное по той же оси, что и читальный зал. Центральное книгохранилище имеет четыре наземных этажа и один подвальный. Оно рассчитано на хранение девятисот тысяч томов. При недавнем ремонте библиотеки обнаружилось, что конструкции Лабруста превосходно сохранились, и их почти не пришлось усиливать. Все пространство книгохранилища было перекрыто стеклянным потолком. Покрытие пола решетчатым чугунным настилом позволило обеспечить освещение дневным светом всех этажей книгохранилища. Подобные решетчатые полы, насколько нам известно, первоначально применялись в машинных отделениях пароходов. Несомненно, они были введены в конструкцию здания библиотеки с чисто практической целью. Тем не менее с современной точки зрения становится очевидным, что эффект, возникающий при прохождении света сквозь прутья решетки чугунного пола, таит в себе зародыш новых художественных возможностей в архитектуре. Эта игра колеблющихся полос света и тени является художественным средством, используемым в работах современных архитекторов, например, в одной из ранних работ Фрэнка Ллойда Райта. Лабруст уделил большое внимание обеспечению достаточно эффективных коммуникаций между отдельными частями центрального книгохранилища. Отдельные помещения хранилища, расположенные на разных этажах, связаны между собой мостиками, так что можно переходить из одного в другое кратчайшим путем. Совершенно очевидно, что эти мостики, независимо от их утилитарного назначения, усиливают впечатление мощи, которое создается пространством хранилища. Легкие лестницы с решетчатыми ступенями позволяют беспрепятственно снять с полки любую книгу. За исключением книжных полок все конструкции выполнены из железа.

Поскольку помещения книгохранилища были закрыты для публики, Лабруст мог чувствовать себя совершенно свободным от посторонних «неделовых» влияний. Проектируя книгохранилище, он не зависел от господствовавших в то время вкусов и отказался от применения элементов декора. В том впечатлении прочности, надежности, которое производит это пространство, заключается удивительно сильное чувство уверенности, возникающее от сознания полного соответствия помещения тем целям, для которых оно предназначено. Столь полное соответствие помещения функции могло быть достигнуто только истинным художником.

Книгохранилище сообщается с главным читальным залом посредством большого проема, перекрытого аркой. Лабруст обладал достаточной для своего времени смелостью, чтобы поместить в этом проеме большую стеклянную панель, сквозь которую читатели, находящиеся в читальном зале, могут видеть книгохранилище. Это был один из первых случаев применения «прозрачных стен» большого размера, столь популярных среди современных архитекторов. Лабруст, несколько смущенный собственной дерзостью, частично закрыл стеклянную перегородку тяжелыми портьерами из красного бархата.

Несомненно, Анри Лабруст относится к тем архитекторам XIX века, большинство произведений которых имеет значение для будущего. Его эпоха диктовала применение архитектурных форм Возрождения или классицизма, но он использовал их с величайшим художественным тактом и оригинальностью.

Умер Лабруст 24 июня 1875 года.

ДЖОЗЕФ ПЭКСТОН

(1803—1865)

Идея организации всемирной выставки, на которой были бы показаны лучшие достижения в области общественного производства, материальной и духовной деятельности человечества, давно носилась в воздухе и пленяла лучшие головы Европы. К середине XIX века идея всемирной выставки созрела окончательно.

Ее организатором и вдохновителем стал принц Альберт, супруг королевы Виктории. Обсуждая план выставки, принц Альберт заявил: «Никто не сомневается, что мы живем в знаменательный переходный период, когда усиливается стремление к самой великой цели, когда-либо существовавшей в истории: к объединению человечества… Выставка 1851 года дает живую картину того, насколько индустрия приблизила решение этой великой задачи».

В организации выставки большую роль сыграло Общество искусств, учрежденное еще в 1754 году с целью поощрения искусств, ремесел и торговли. Задача ставилась поистине грандиозная – собрать под одной крышей изделия промышленности и искусства разных стран и народов.

И для выполнения такой задачи потребовалось особое помещение, которое само стало главной достопримечательностью выставки. Англичане чуть ли не мгновенно – всего за полгода – создали в центре Лондона, в Гайд-парке, знаменитый «Хрустальный дворец», получивший известность далеко за пределами Англии.

Автором проекта стал Джозеф Пэкстон. Он родился в 3 августа 1803 года в Бедфордшире в семье фермера. Учился на садовника. Служил главным садовником и ландшафтным художником, а затем деловым агентом у герцогини Девонширской в Чатсворте. В 1831 году изобрел сборную металлическую конструкцию крыши типа «ребра и стрелы» для парников. Применил эту конструкцию при строительстве Большой консерватории и в 1837 году оранжереи «Дом лилий» в поместье герцога Девонширского в Чатсворте. Занимался разбивкой парков в Биркенхеде в Чешире (1843). В сотрудничестве с Г.Х. Стоксом принимал участие в архитектурных работах, таких как особняк семьи Ротшильдов. Создал много неосуществленных проектов сооружений из стекла и металла.

Проектирование Хрустального дворца стало для Пэкстона главным делом жизни. Пэкстон приступил к работе над проектом Хрустального дворца, когда узнал, что Выставочный комитет отверг все 233 проекта, представленные на конкурс в апреле 1850 года. Первый набросок он сделал 11 июня 1850 года, после посещения места будущего строительства. К 24 июня были готовы чертежи для строительной компании.

Все были ошеломлены, а архитекторы Европы просто негодовали, что этот дерзкий Пэкстон – не архитектор и не художник, а обыкновенный садовник – вместо величественного дворца собирается построить «какой-то стеклянный колпак», «оранжерею»… Этого нельзя позволять какому-то неучу, когда есть настоящее искусство и настоящие мастера.

Действительно, дворец очень напоминал оранжерею. Именно опыт создания огромных оранжерей для заморских пальм подсказал Пэкстону простое и оригинальное решение.

Проект был одобрен Выставочным комитетом 26 июля. Уже 30 июля начались подготовительные работы, а 26 сентября и строительство. Возведение здания завершилось 1 февраля 1851 года к открытию выставки.

Новое здание было воздвигнуто именно так, как задумал «неуч-садовник», и с восторгом принято публикой. В нем как раз воплотилось стремление жителей туманного Альбиона к свету, ведь все сооружение, весь его бескрайний интерьер был пронизан потоками солнечного света.

Внутренних перегородок дворец не имел, и его интерьер представлял собой один огромный зал. Архитектор очень бережно отнесся к деревьям Гайд-парка, рубить которые было запрещено парламентом: два столетних вяза оказались просто накрытыми зданием дворца. Известный русский философ, историк и литератор А.С. Хомяков, посетивший выставку, написал по этому поводу: «То, что строится, обязано иметь почтение к тому, что выросло».

Пэкстон использовал при строительстве Хрустального дворца изобретенные им и усовершенствованные сборные конструкции. Архитектор, объясняя суть придуманных им конструкций, сравнивал жесткий внутренний каркас со столом, а кровлю из стекол, заключенных в деревянные переплеты, – с ажурной скатертью. Проект здания в целом был привязан к единому стандартному элементу – листу стекла максимально возможного размера. В те времена самая большая длина листового стекла равнялась 1, 25 метра. 300000 одинаковых листов стекла для Хрустального дворца были выпущены бирмингемской фабрикой братьев Чанс.