Союз Преданных (СИ) - Саша Урбан

на время отослать его куда-нибудь, где он не будет опасен для нас. У моего сына есть еще дети, не хотелось бы, чтобы они заразились. Знаете же, как это бывает. Кашлянул один, а через месяц хоронят семью.

— Почему же Вы не пожелаете ему здоровья? — с издевкой проговорил мужчина. Элизабета старалась не дышать, лишь бы в не упустить очередного лживого слова Хельги.

— О, магические исцеления коварны. Я в курсе, как это происходит. Вылечишь его от простуды, а через год он помрет от холеры. Нет-нет, тело должно само научиться противостоять заразе. Просто хотелось бы, чтоб он оказался в каком-нибудь уединенном месте.

— А как на это смотрит мать ребенка?

— Я Вас умоляю! Ну что она может сказать толкового? Она слишком юна и наивна, верит, что сможет помочь, если будет дольше держать его у себя. Если хотите, можете переместить их обоих. Куда-нибудь на Хребты.

Хребты были длинной мертвой полосой скал, окруженной только ледяной морской водой. Там не останавливались лодки, не причаливали корабли, даже косатки и моржи обходили эту адскую каменную цепь стороной, чтобы не напороться на острые зубья камней, устилавшие дно. Элизабетта похолодела, а в следующую секунду бросилась обратно, в комнату, к спящему младенцу. Схватила плащ, теплое покрывало, корзину. Она словно собиралась на пикник.

— Но тогда за двоих я попрошу и двойную плату.

— О, я в курсе, — металл звякнул о деревянную столешницу.

— Нет-нет, украшения — это прекрасно, но у меня нет в них нужды. Мне нужно кое-что другое.

— Что же?

— Ваш внук. Слыхал, у вас их несколько. Одним больше, одним меньше? Насколько это близко Вашей логике? — Элизабетта слышала ухмылку в его голосе, и дрожь пробила все ее тело. Она опустила спящего младенца в выстланную покрывалом корзину и закрыла лицо руками в ужасе от осознания, что она делает. Бросить остальных своих детей с этой сумасшедшей ради одного? Или позволить безумной старухе довести до смерти невинного младенца? Как бы Элиза ни относилась к Фредерику, при мысли о детях ее сердце разрывалось от любви.

Она бросила еще один взгляд на младенца и крепко поцеловала его в лоб. Затем взяла в руки зеркало. Обернула его в плащ и несколько раз наступила на него, пока не раздался хруст стекла. Отражение распалось на десяток кусков. Элиза взяла осколок подлиннее. Руку обожгло, и по стеклу заструилась алая дорожка крови. Элиза вышла в коридор.

— …Мой внук? — рассуждала вслух Хельга, перебирая узловатыми пальцами рассыпавшиеся по столу кольца. — Это уже другое дело.

— Разве Вы не любите всех детей равно, как хорошая бабушка? — подначивал ее мужчина. Элизабетта встала у приоткрытой двери. Сердце ныло. На секунду ее взгляд столкнулся с глазами цвета грозового неба.

— Ну, тут другое дело. Это вопрос будущего для княжества.

— Одного наследника вполне достаточно, вспомните, что творилось на Гряде и чем это закончилось.

— Ладно, — махнула рукой женщина и в деланной стыдливости прикрыла лицо рукой.

— Скрепим же уговор, — протянул свою ладонь «господин Дарий». Княгиня кокетливо протянула ему кисть, до этого костлявым веером прикрывавшую ее «стыд». А в следующую секунду с воплем отдернула. Из ее запястья алым ручьем сочилась кровь. Перед ней стояла бледная, судорожно хватающая ртом воздух, Элизабетта. Дарий покачивался на стуле и аплодировал, хохоча во всю глотку. Княгина схватила себя за вспоротое запястье и истошно закричала, бледнея на глазах. А через секунду ее крик оборвался, застрял у нее в глотке, словно ее тонкогубый рот заткнули вонючей тряпицей. Дарий опустил руку и с усмешкой посмотрел на Элизабетту. Молодую женщину всю трясло. Она дернулась в сторону, подобрала с пола окровавленный осколок.

— Хватит, — махнул рукой Дарий. Стекло вылетело из ее руки и раскрошилось в песок. — Изящно и смело, княгиня. Вот таких женщин я люблю. Желаете повременить с помощью, пока она не истечет кровью?

— Что…? Я… Нет, — выдавила она наконец.

— Тогда я советую не тратить времени зря и взять из конюшни самую хорошую лошадь, — сказал он. — Убирайтесь, пока я не передумал.

19

Переговоров так и не случилось. Это даже было ожидаемо, но Доминика все равно злилась каждой клеткой своего тела. Хотя все условия переговоров были согласованы, и первые дни гонцы сновали между замком и королевским лагерем, растянувшимся в лесу, на сколько хватало взора, все равно, стоило Доминике в сопровождении небольшого отряда показаться за воротами — к ней устремился град стрел. Дубовые, укрепленные железом, ворота тут же обросли пернатыми древками. Принцессу тут же втянули обратно и так началось ее очередное заточение. Естественно, никто этого не говорил вслух, но Доминика чувствовала, как день за днем меняется ее положение. Она ловила на себе настороженные взгляды людей. Если раньше она была южной принцессой-бунтаркой, то теперь она стала дочерью врага. Окружающие благородно закрывали на это глаза или делали вид, что не помнят этого крошечного факта, но Доминика чувствовала себя так, словно ей делают одолжение.

Подготовиться к осаде было верным решением. Монте-Маджи быстро восстановили, но Ладвиг приказал оставить магов в Бернберге, а поселение немного расширить, чтобы разместить там войска, присланные другими княжескими домами. Уже прибыли воительницы из Долины, несколько отрядов из Норпешта, прибывала оставшаяся часть армии Гряды. Там же разместил своих людей Кайрис. Ладвиг приказал Эдвину подготовить бойцов гряды и тренировать их вместе с чародейскими солдатами. Сперва дело шло не очень гладко, люди и маги друг другу не доверяли, но после того, как южане начали обстреливать Бернберг из катапульт и перебрасывать через городские стены бурдюки с горящим маслом, бывшие враги нет-нет, да и сработались. Надо было отдать должное, Эдвин быстро понял, как они могут усилить друг друга, и уже через несколько дней у него получился мощный авангард, который даже несмотря на скромное количество мог перевесить своим потенциалом три сотни вооруженных воинов.

Основная часть чародеев осталась в городе. Они помогали восстанавливать разрушенные после обстрелов дома, лечили раненых, продолжали выращивать продукты в защищенных теплицах. Благодаря ним можно было сказать, что Бернберг находился в хороших условиях. У них была еда, вода, а благодаря целителям пока еще получалось сдерживать эпидемии, которые неизменно следуют за осадами.

Шпионы сновали день и ночь, изучая движения южан. Ладвиг и Эдвин периодически сами отправлялись в леса, чтобы предотвратить заход южан с флангов. Они устанавливали ловушки, рыли ямы и ставили капканы, где непривыкшие к снегам солдаты то и дело оставляли руки, ноги и головы.

Так прошел почти месяц. Хотя зима перевалила за середину, не казалось, что она вообще