Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт

На вокзал Йожефварош совершал вылазки и Пер Ангер. При помощи капитана полиции Батизфалви он позже сумел спасти от депортации 150 человек, из них лишь двое были настоящими владельцами охранных паспортов. Однако 500–600 евреев, которых сумели вызволить Валленберг и Ангер, составляли ничтожную долю из 17 тыс., депортированных в течение следующей недели.

Доллары за подзащитных

Как уже говорилось, создание Международного гетто связывалось с репатриацией евреев, находящихся под защитой нейтральных стран: они должны были жить там “в ожидании отъезда”. Если иностранные евреи не покинут страну, с ними будут обращаться так же, как с прочими евреями, то есть заставят носить звезду Давида и отправят на принудительные работы (что в худшем случае значило депортацию), предупреждали венгерские власти. Вопрос о репатриации, в свою очередь, увязывался с признанием нейтральными странами режима Салаши. После переворота 15 октября шведское правительство немедленно выслало заместителя военного атташе Ласло Вёцкёнди, назначенного Салаши поверенным в делах в Стокгольме, и совершенно не планировало принимать нового представителя венгерского режима. Вёцкёнди был теперь заместителем министра иностранных дел в правительстве Салаши и по понятным причинам враждебно относился к Швеции.

К этому времени испанское правительство для облегчения акции по спасению испанских евреев намекнуло (но не подтвердило), что было бы готово признать режим Салаши. Иван Даниэльсон попытался убедить МИД сделать что-то подобное. Стокгольм, однако, наотрез отказался. “О приеме здесь представителя Салаши не может быть и речи” – так звучал ответ из МИДа: “Вам в настоящий момент не следует высказывать эту идею. Нужно постараться оттянуть решение вопроса”. Даниэльсон возразил, что “партия Салаши тут же использует момент, чтобы, не считаясь ни с чем, ликвидировать оставшихся евреев Будапешта”. МИД не соглашался, призывая Даниэльсона продолжать тактику проволочек в надежде, что война скоро закончится.

По свидетельству Ларса Берга, именно Валленберг оказывал давление на Даниэльсона в вопросе о признании. Пер Ангер тоже резко критиковал мидовскую “негибкую политику, в результате которой подвергалось риску не только существование миссии, но прежде всего жизни наших еврейских подзащитных”. Берг, напротив, очень одобрял то, что “бандитское правительство” Салаши так и не получило дипломатического признания Швеции. Как ни посмотреть на этот вопрос, не вызывает сомнений, что официальный шведский подход подвергал опасности не только шведских подзащитных, но и персонал шведской миссии.

Одновременно предпринимались новые усилия для того, чтобы отправить хотя бы небольшое число подзащитных евреев в Швецию. Пятнадцатого ноября, в тот день, когда истек срок репатриации, будапештская миссия рапортовала в МИД, что “маленький транспорт из 150 евреев, возможно, отправится в путь немедленно”. Процесс получения виз, говорилось в документе, закончен, “но в Берлине, по всей видимости, возникло недопонимание касательно некоторой небольшой формальности”, и “ситуация с дальнейшей транспортировкой вызывает тревогу”. Было решено, что Валленберг будет провожать первый поезд в качестве представителя шведского правительства.

Нехватка транспортных средств и противодействие германских властей были не единственными препятствиями. Довольно многих евреев из списка репатриантов забрали на трудовую повинность, их было сложно разыскать и освободить (“разоружить”, так это называлось в документах). Однако 26 ноября 215 человек получили немецкие визы, и началось планирование переезда, несмотря на то что разрешение немецкой службы безопасности еще не было получено.

Транспортирование должно было идти через Вену, Берлин и Данию. Первый этап пути – от Будапешта до Вены – предстояло проехать в вагонах третьего класса. Поскольку никакого дополнительного поезда для проезда через Германии выделено быть не могло, этот отрезок предполагалось покрыть в вагонах, прицепленных к обычным поездам, по одному вагону в день.

То, что шведские подзащитные получили транзитную визу, было результатом тайных переговоров Валленберга с Куртом Бехером и Режё Кастнером, с которым он в конце ноября находился в постоянном контакте. По истечении срока репатриации шведские держатели охранных паспортов рисковали оказаться в том же положении, что и прочие евреи. И Валленберг решил войти в контакт с Бехером. Сначала с ним связались сотрудники Валленберга, заявившие, что тот хотел бы встретиться для обсуждения экономической сделки. Встречу помог организовать Вильмош Биллиц. Валленберг предложил уплатить по тысяче швейцарских франков за каждого еврея, которому позволят выехать в Швецию, – эта сумма будет депонирована в Швейцарии. Источником средств был “Джойнт”. Бехер согласился и попросил “Джойнт” дать гарантии, что и было сделано (точно так же, как в случае поезда Кастнера). Гарантировалась сумма в 1 млн долларов, но она была снижена до 400 тыс. швейцарских франков, поскольку первым транспортом должно было отправиться всего лишь 400 человек.

Согласно сотруднику Кастнера Андрашу Бишу, гарантия “Джойнта” на самом деле была предусловием соглашения. В переговорах с немцами в течение года “Джойнт” успешно культивировал миф, что он представляет “мировое еврейство” и поэтому является естественным партнером по этим вопросам. То, что германские власти уважали шведские охранные паспорта и швейцарские палестинские сертификаты, тоже, согласно Бишу, было результатом обещаний “Джойнта”[55].

Однако в этом случае гарантий “Джойнта” оказалось недостаточно. Репатриация не состоялась – причиной послужило то, что служба безопасности в Берлине так и не дала разрешения. По мнению Фридриха Борна, германское правительство на самом деле “никогда всерьез и не думало позволять проезд еврейских эмигрантов”.

Хотя шведские подзащитные евреи никуда не выехали, в дальнейшем Валленберг в дискуссиях с венгерскими властями мог утверждать, что несостоявшийся выезд шведских евреев в Швецию – результат проволочек со стороны немцев, а вовсе не вина шведского государства, которое на самом деле делает все возможное для репатриации. “Переговоры [с Бехером], таким образом, имели определенное значение для шведской спасательной акции”, – гласит вывод Биша.

“План Нансена”

В разгар отчаянной борьбы за физическое спасение венгерского еврейства Валленберг нашел время для обдумывания и планирования жизни спасенных евреев после войны. Это входило в задание, полученное от шведского МИДа, согласно которому он должен был высказать свои предложения по “необходимым мерам помощи в послевоенное время”.