Ангелы времени - Гаевский Валерий Анатольевич

Цезарь приказал своему новому телохранителю, сменившему Голиафа в достославной коллекции, Тесею-Карбункулу приготовить яхту для перелета в Мизрах. У спикера еще будет время встретиться с Суллой Мануситхой, Атиллой Левитом, Каспаром Дерешем, мэтром Флорианом и другими соратниками.

Непременно нужно найти мэтра Гомера. Непременно нужно очень многое, многое сделать. Теперь так будет всегда.

***

Подземный город-притон Рыжего Гаргантюа на Второй Луне преображался.

После стольких событий, втянувших его население в судьбы миров, город, точней, ментальность граждан стала меняться и старательно стремиться к положительному моральному полюсу. Сократилось количество борделей и разных бойцовских арен, где горожане делали ставки, заработала санитарная служба.

Гаргантюа объявил о наборе рабочих для прокладки широкой туннельной дороги, соединяющей город и Лабораторию. В самой лаборатории под руководством Гильгамеша теперь работало не менее шести сотен человек, реабилитировавшихся ученых и исследователей.

Бургомистр упразднил свое пресловутое разведывательное консульство с его неизменными пирами, открыл ларцы личного казначейства и пустил в оборот все замороженные денежные знаки, какие только существовали в мирах Нектарной. Теперь к местной валюте — гранатовым кристаллам, с риском добывавшимся в кратерных рудниках на поверхности, добавились старые мировые эквиваленты.

Гаргантюа сподобился также на идею провести гражданский референдум об официальном присвоении городу-притону названия Город Ангелов. Референдум успешно стартовал и в ближайшие дни должен был завершиться.

Немаловажным событием стало в городе и то, что теперь здесь поселилось несколько сотен бывших послушников Храма Лиловых Тог, прошедших нейроквантовое инъекцирование. Все еще не доверяя теократам, Гаргантюа приказал своим тайным агентам переключиться на присмотр за этими пока еще «подозрительными субьектами». Субьекты, в большинстве своем молодые люди до двадцати пяти лет, накакой вредоносной религиозной активностью себя не проявляли, скорей наоборот — их «голодные» тела устремились на сексуальное «инъекцирование» и всяческое желание причаститься к «мировому злу», дабы через это лучше познать в себе природу с лихвой внушенного им «добра».

В таком особом равновесии и жил последнее время подземный город-притон.

Значительно большее беспокойство все-таки сидело в голове бургомистра, да и не только в его… Что будет со Второй и Первой Лунами? Не приведет ли отсутствие Пестрой Мары к какой-нибудь космической катастрофе, не столкнутся ли обе спутницы ныне переселившейся планеты друг с другом?

Поэтому, когда Гаргантюа получил системное сообщение от мэтра Гомера о том, что тот летит на встречу с Гильгамешем, и на борту брига Звездный Архитектор, автор Великого Приговора, Рамзес Имраэль, и летят они с Гнилого Яблока, бургомистр сначала растерялся до невозможности, но потом, в какой-то момент, старая закваска опытного правителя взяла верх.

Он понял, что от него требуется, или скорей уверил себя, что понял. Безопасность. Обеспечить безопасность, даже теперь, когда явных врагов или недоброжелателей на Второй Луне нужно было поискать…

Бриг Голиафа Блистательного зашел на терминал Лаборатории, пройдя силовой купол на антиграве, приземлился на спусковую шахтовую площадку и уже спустя пять минут был припаркован в подземной стоянке кораблей.

Гильгамеш, который не покидал Лабораторию с тех самых пор, как впервые вошел сюда четыре месяца назад, ждал гостей, и особенно, конечно, одного из них. Он всегда знал, что такая встреча состоится, что Парламент и все здравомыслящие люди придут к необходимости соединить двух гениев, от которых, как теперь выясняется, зависело и прошлое, и настоящее, и будущее. Гильгамеш был готов. Готов передать эстафету.

У Рамзеса Имраэля от всего услышанного от Гомера и его друзей кружилась голова. Он отчетливо понимал, что его науке пришел конец. Все стройное здание Вселенского зодчества рассыпалось перед его внутренним взором. Имраэль не находил ни одного устойчивого места, ни одной надежной формулы. Нейроквантовое поле ниспровергало их, разрушало с волшебной легкостью.

Автор Великого Приговора поймал себя на том, что начинает видеть в голове целые новые математические модели и эта уже подзабытая им способность влюбляет в себя его мозг, но влюбляя, она кричит и корчится, как одержимая женщина в руках психиатров.

Гильгамеш вошел в свою приемную, когда гости уже расположились в креслах. Увидев тонкого юношу с глубокими выразительными глазами, гибким телом и как-то по особенному сосредоточенного на приходящих к нему невидимых силах, Имраэль встал. Поднялись все. Рыжий Гаргантюа вошел вслед за Гильгамешем.

Гильгамеш подошел к Гомеру. Обнял его.

— Твое красноречие и твоя дипломатия берет неприступные стены, Дамиан! Поздравляю. Я это знал. Госпожа Геле! Голиаф! Моисей! — Гильгамеш поклонился с улыбкой. — Мои лучшие друзья! Простите мне мое затворничество. Уверен, что все миры Нектарной сейчас гудят как пчелиные ульи, ну разве что исключая Гнилое Яблоко… Вы так не думаете, господин Автор Великого Приговора? Разрешите мне пожать вам руку. Мы ведь с вами знакомились когда-то на балах Их Королевских Величеств…

— Да, — кивнул Имраэль. — Но сейчас вас трудно узнать…

— Меня всегда было трудно узнать. А помните какую-нибудь из моих проделок?

— Боюсь, что нет, господин Гильгамеш.

— Однажды я прошел по залу и попросил всех известных дам влепить мне пощечину и после каждой из них я изображал маской физиономию какого-нибудь их любовника и читал при этом стихи. Вы стояли в стороне и один не смеялись. Вы уже тогда знали, кто я, кроме шута.

— Да, знал. Но ваша наука мне казалась похожей на медицинскую мистику. Я безумно ошибался.

— По этой причине вы никогда не хотели войти в тайный орден ученых? — Гильгамеш казался лукавым.

— Признаюсь, не хотел, — ответил Имраэль.

— Признаюсь, я тоже. Но меня там все упрямо считали за своего.

— Со мной все было совершенно иначе. Тайный орден ненавидел меня.

— По-моему, вы ошибаетесь, Архитектор. Орден начал вами тайно восхищаться. Особенно когда вы отказались покидать систему с отвратительными Их Величествами, когда написали и издали полный вариант Базиса. Несколько лет, пока я работал над формулой нейрокванта, эта книга была моей настольной.

— Но вы искали выход, Гильгамеш, а я, похоже, нашел только тупик, — Имраэль опустил голову.

Гильгамеш подбодрил собеседника:

— Не говорите как школяр, Архитектор. Без вашего тупика вряд ли бы нашелся выход. И потом, Архитектор, ваш тупик не умозрительная идея. Материя Нектарной звезды действительно нестабильна, катастрофически нестабильна и будет оставаться таковой до тех пор, пока…

— Пока вы не переместите звезду и ее планеты на некоторое расстояние от очага поражения, — продолжил Рамзес Имраэль. — Я не верю в то, что говорю…

— Да, Архитектор, да! Давайте все присядем, и я расскажу вам некоторые открывшиеся мне тайны этой мистической науки, которую предлагаю называть зодчеством, как и вы свою. Итак, послушайте… Вы говорите, «очаг поражения»? Это правильно. Но поражена не материя звезды, Архитектор, а ее энергия на уровне мирового нейрокванта. Звучит странно, не правда ли? Все дело в том, что Вселенная окутана нейроквантовым полем постоянно. Мы не попадаем в какое-то иное пространство, останавливая психологическое время, мы лишь меняем интенсивность поля с помощью моего препарата, но меняем настолько, что само пространство и материя в нем начинают двигаться со скоростями в десятки тысяч раз быстрее первоначальных. Я называю это «мгновенный лед» или «белый вакуум». Природа времени живая, и она зависит от разума. От вселенского разума. А мы, человечество, часть его, понимаете меня?

Разум придает качество энергии. Он может придавать ей и злое качество. В таком злом качестве оказалась и наша звезда. Возможно, это злое качество сообщил ей наш собственный разум, то есть так мы повлияли на нейроквантовое поле. Возможно, это сделали другие, предшествовавшие нам, цивилизации. Достоверность таких предположений мы сейчас не сможем установить. Я рассчитал: нам нужен шестиступенчатый прыжок, шестиразовое последовательное инъекцирование тридцати восьми миллиардов людей. Только так наша планетная система уйдет из очага этого злого качества. Я вижу ужас в ваших глазах, Архитектор, хотя вы уже начинаете верить… Сейчас многие начинают верить и многие начинают знать…