Метамодернизм. Будущее теории - Джейсон Ānanda Джозефсон Шторм

предпосылок, чтобы получить новую информацию. Конечный результат абдукции может дать нам больше предпосылок, чем в начале. Например, мы можем сделать вывод, что единственный способ объяснить возмущения на орбите Урана - это предположить существование ранее не открытой планеты (Нептуна), которая была обнаружена с помощью телескопа только намного позже. В этом отношении абдукция позволяет двигаться от наблюдения к теории и обратно.

Другая проблема, которая долгое время беспокоила традиционных эмпириков, заключается в том, что индуктивное обобщение, как правило, слабее, чем первоначальное чувственное восприятие. Наблюдение "у всех тигров есть полоски" неизбежно является менее жизнеспособным, чем утверждение, что "у этого тигра есть полоски". Это привело к тому, что некоторые философы стали считать, что знание начинается с относительно прочного фундамента базовых чувственных впечатлений, но становится все более хрупким по мере того, как мы впоследствии абстрагируемся или обобщаем. Доведенное до крайности предположение об индукции из наблюдений как единственном источнике знаний о внешнем мире может привести к философии, такой как трансцендентальная номенология или скептический эмпиризм типа того, что ассоциируется с Юмом, в которой только сырой чувственный опыт принимается за подлинный, а существование внешнего мира либо приостанавливается, либо рассматривается как рационально неопровержимое. Когда все сказано и сделано, индуктивное обобщение, кажется, неспособно уменьшить уверенность (и даже хуже, поскольку мы всегда можем сомневаться даже в наших предварительных впечатлениях).

Абдукция, напротив, часто демонстрирует то, что называют эмерджентной уверенностью, а именно: "Заключение абдукции может иметь и заслуживать большей уверенности, чем любая из ее предпосылок". Это объясняется двумя различными особенностями абдукции. Во-первых, абдуктивные умозаключения могут синтезировать множество доказательств, которые сами по себе не являются одинаково надежными. Мы можем накапливать улики, которые делают нас более уверенными в идентификации убийцы, даже если каждая улика в отдельности неубедительна. Силуэт или знакомый голос сами по себе могут мало что значить, но, собрав их вместе, мы сможем с большей уверенностью опознать Альфреда Хичкока в том или ином фильме. Как говорится: "Если он выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то, скорее всего, это и есть утка". Я могу не быть до конца уверенным в том, как интерпретировать окраску, манеру движения или вокализацию утки по отдельности, но в совокупности эти данные могут служить доказательством гипотезы о том, что "у нас на руках небольшая водная птица семейства Anatidae". В этом отношении дальнейшие исследования могут способствовать проверке конкретной гипотезы, повышая нашу уверенность со временем.

Во-вторых, абдуктивные умозаключения часто повышают степень уверенности, устраняя контрастные альтернативы. Абдукция будет слабой, если мы выбрали только из "плохого множества" возможностей. Вот почему сбор хорошего контрастирующего набора, который делает все возможное, чтобы исчерпать весь спектр правдоподобных гипотез, является одним из самых важных и наиболее упускаемых из виду аспектов абдуктивного умозаключения. Альтернативы в контрастирующем наборе не обязательно должны быть взаимоисключающими. Может оказаться, что и дворецкий, и жена совершили убийство вместе. Французская революция могла быть вызвана дерегулированием рынка зерна, приведшим к росту цен на хлеб и нехватке продовольствия, а также политическим кризисом, вызванным разрывом отношений Людовика XVI с провинциальными парламентариями.

В большинстве случаев, однако, противоположные объяснения несовместимы, и, исключив альтернативные варианты, мы можем прийти к более надежным выводам. Выявление отрицательных доказательств одной гипотезы может усилить доказательства другой гипотезы, если они являются частью одного и того же кон- трастивного набора. Если мы считаем, что только два человека могли убить Фрэнки, то обнаружение того, что Чарли не мог совершить это преступление, делает Сэма более вероятным подозреваемым. Индуктивные обобщения не могут укрепиться ни за счет дальнейшего расследования, ни за счет отрицательных доказательств, а абдуктивные могут. В итоге, если индуктивные обобщения снижают доверие, то абдуктивные умозаключения могут его повысить.

Зететизм может сочетаться с абдукцией с пользой для обоих. Если мы это сделаем, то это предполагает, что мы должны также принять во внимание ряд прагматических соображений. Много чернил было потрачено на споры о том, что считать "лучшим" объяснением. Абдукцию обвиняют в том, что она несовершенна, потому что то, что подразумевается под "лучшим", не определено единообразно. Но на самом деле это преимущество, поскольку с точки зрения зететики имеет большой смысл максимизировать эпистемический плюрализм и рассматривать различные возможные "лучшие" объяснения в зависимости от целей, стоящих за поиском объяснения в первую очередь.

Еще одно преимущество сочетания зететизма с абдукцией заключается в том, что оно позволяет оценивать добротность гипотезы по нескольким критериям, так что объяснительная сила, правдоподобие, простота и т. д. могут оцениваться отдельно, а суждение о единственном "лучшем" может быть основано на гипотезе, выделяющейся более чем в одном измерении, или можно явно учитывать компромиссы между измерениями сравнения (например, вероятность и обобщаемость). То, что считается лучшим объяснением причины разрушительного пожара в офисе, будет отличаться для инженера-конструктора, который хочет знать, почему воспламенился строительный материал, от пожарного маршала, который может быть более заинтересован в том, было ли это вызвано отрицательным воздействием.

Даже в этих случаях не все объяснения будут одинаково хороши, а некоторые гипотезы будут отвергнуты и инженерами, и пожарными (например, что пожар был вызван огнедышащими мышами). Объяснения могут происходить на разных уровнях и в ответ на разные вопросы. Таким образом, альтернативные объяснения не обязательно должны быть несовместимыми или даже конкурирующими, и разные объяснения могут быть одновременно приняты как "лучшие", если они объясняют разные аспекты или полезны для разных целей.

Но - и это очень важно - нам, как ученым, необходимо четко сформулировать свои критерии. Если два объяснения в равной степени способны прояснить наблюдаемые явления, но одно из них предпочтительнее по определенным моральным или прагматическим соображениям, то мы должны четко обозначить эту часть нашего процесса принятия решений. Возможно, вы решите потратить свои силы на проверку определенной гипотезы, потому что если она окажется верной, то поможет большему числу людей, или потому что вы считаете ее более вероятной, исходя из других внетеоретических обязательств. Это не обязательно ошибочно. Я не против норм в науке, но хочу подчеркнуть важность четкого формулирования норм, чтобы избежать контрабанды ценностей и разговоров друг с другом.

Здесь особенно уместно добавить набор постмодернистских скептических доктрин, преобразованных в предостережения; или переформулировать их, чтобы сделать абдукцию более цетической. Как отмечали многие мыслители, существует долгая история скептицизма в различных предвзятых формах, которые предполагали очень ограниченные представления о том, какие виды знания возможны. Также долгое время существовала история свидетельской несправедливости, когда свидетельства отвергались из-за расы, пола, сексуальной ориентации, возраста, религии или других причин, связанных с человеком, предоставившим свидетельство. Абдуктивные умозаключения усиливаются за