Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность - Коллектив авторов

Однако превращение Китая и США в союзников не снимало ряда противоречий между ними, которые порой перерастали в конфликты. Центральной фигурой этих трений выступил американский генерал Джозеф Уоррен Стилуэлл, начальник штаба китайской правительственной армии. Он прибыл в Китай в начале марта 1942 г. и сразу был направлен в Бирму командовать китайским экспедиционным корпусом. Отправляя Стилуэлла в эту командировку, Чан Кайши отметил важность для Китая бирманского ТВД, результаты операций на котором «повлияют не только на состояние духа армии, но и на психологическое состояние всего китайского народа». Несмотря на рекомендацию Чана придерживаться в Бирме «консервативной стратегии»[730], Стилуэлл следовал своему собственному активно-оперативному плану, целью которого стал захват Янгона (тогда – Рангуна). Принятая американским генералом тактика испортила его репутацию в китайских правящих кругах и вызвала их скрытое противодействие. Дело кончилось жестоким поражением войск под его командой в первом же бою. При этом Чан Кайши приписал провал Стилуэллу, а Стилуэлл – Чану. Действительная причина разгрома крылась в том, что Америка и Китай придерживались на поле боя несхожих оперативно-тактических принципов.

Дальнейшие разногласия и трения со Стилуэллом заставили Чан Кайши отказаться от услуг американского военного советника и в 1944 г. потребовать его отзыва на родину. Отчасти эта коллизия явилась следствием неравноправного характера китайско-американского сотрудничества – как отметил американский историк Уоррен Коэн, Китай стал для США «союзником славным, но только второразрядным!»[731]. Благодаря этому взаимные разногласия в проведении военного курса Китаю и США преодолеть так и не удалось.

Новый, уже равноправный договор между США, Великобританией и Гоминьданом был подписан 11 января 1943 г. Таким образом, Китай сбросил с себя оковы столетних неравноправных договоров с великими державами. Это событие стало заметной вехой в новейшей истории международных отношений. Китайская дипломатия стала полноправным конструктором послевоенного миропорядка, активным участником подготовительных работ по созданию Организации Объединенных Наций – ООН.

В апреле 1945 г. от имени Китая, Великобритании, СССР и США была созвана конференция в Сан-Франциско. Китай предложил, чтобы непостоянные члены ООН выбирались по географическому принципу в надежде, что малые страны, таким образом, получат более справедливое представительство и что традиционное представление о влиянии государства, исходя исключительно из его военной мощи, будет ослаблено. В конечном счете это предложение было принято и записано в Устав ООН. Китай не остался в стороне и при обсуждении вопроса о статусе мандатных территорий, настаивая на сохранении их автономии и при введении международной опеки. Хотя это предложение вызвало ожесточенные споры, в конце концов оно также было закреплено в соответствующей главе Устава ООН. Все это продемонстрировало приверженность Китая к справедливости в международных отношениях, подчеркивало его весомый вклад в создание послевоенного миропорядка.

Армия и народ Китая продемонстрировали стойкость и упорство в борьбе с японским агрессором, которая заняла долгие восемь лет – значительно больше, чем война с нацизмом на европейском театре. Таким образом, Китай внес заметный вклад в общую мировую антифашистскую войну. Это, в свою очередь, явилось основой для активизации Китая и на международной арене. Государство Гоминьдана сумело заручиться помощью СССР и США и их поддержкой в деле отражения японской агрессии, международный статус Китая был повышен. Но основной итог внешнеполитической деятельности Китая в годы антияпонской войны заключался в том, что правительству Гоминьдана удалось сбросить столетнее иго неравноправных договоров, тяготевшее над Китаем, и выступить полноценным участником создания нового послевоенного мироустройства.

Чэнь Кайкэ. Советские летчики-добровольцы на антияпонской войне в Китае

Как известно, в 1930-е годы в структуре отношений между Западом и Востоком произошли резкие перемены. Япония осуществила серию агрессивных акций на Дальнем Востоке, что послужило первопричиной ее вооруженного конфликта с Китаем. В 1931 г. захват японской Квантунской армией Шэньяна после так называемого «инцидента 18 сентября» дал старт к завоеванию японским агрессором северо-востока Китая. В январе следующего года японцы попытались овладеть Шанхаем. Весной 1932 г., поддержав бывшего императора Цинской династии Пу И, они приступили к созданию марионеточного государства «Маньчжоу-го» с одновременной оккупацией северо-востока Китайской Республики. К середине 1930-х годов в Токио созрели планы захвата и северного Китая. Японская агрессия не только грубо нарушала суверенитет Китая, но и ущемляла интересы СССР[732]. В Токио «Маньчжоу-го» отводили роль плацдарма для дальнейшей экспансии Японии на север с целью «оккупации советских территорий в прибрежных районах» – в этом заключался стратегический план японского агрессора[733]. В СССР вполне осознавали японскую опасность[734]. Таким образом, в середине 1930-х годов Япония превратилась в источник военной угрозы и для Китая, и для СССР.

Очаг напряженности сложился и в Европе. После прихода к власти нацистов в Германии все настойчивее звучала воинственная антисоветская риторика. При этом Великобритания и США придерживались политики «мирного урегулирования», рассчитывая, что немецко-фашистская агрессия будет направлена не на них, а на Советский Союз. На фоне событий, происходивших в Европе и на Дальнем Востоке, СССР и Китай взяли курс на ускоренную нормализацию отношений. 12 декабря 1932 г. было объявлено о возобновлении дипломатических контактов между ними[735], началась подготовка к подписанию пакта о взаимном ненападении[736]. Однако советско-китайские отношения тех лет были омрачены серьезными противоречиями, основанными на взаимных претензиях.

По мнению тогдашних китайских властей, ряд внешнеполитических акций советского правительства носил откровенно недружественный в отношении Китая характер. Так, продажа в марте 1935 г. Китайско-Восточной железной дороги Японии и последующее образование «Маньчжоу-го» с его признанием СССР наносило серьезный урон суверенитету Китая. Спустя год последовало подписание советско-монгольского протокола о взаимопомощи, притом независимость Монголии Нанкин тогда не признавал. Не менее болезненно здесь было воспринято соглашение Кремля с властями Синьцзяна и оставление там советского гарнизона. Наконец, китайские власти раздражали тесные контакты СССР с китайскими коммунистами, которые, в свою очередь, готовили революционное свержение правящего гоминьдановского режима.

Озабоченность Кремля вызывал последовательный курс китайского правительства на сближение с Англией и США, а также его усилия, направленные на уничтожение китайской компартии и вообще на искоренение коммунистической идеологии на подконтрольных себе территориях. Вплоть до середины 1930-х годов Гоминьдан вел секретные мирные переговоры с Токио, обещая, в случае их успеха, совместно с Японией проводить откровенно антисоветскую и антикоммунистическую политику.

Однако события 1936–1937 гг. отбросили все сомнения и подтолкнули СССР и Китай навстречу друг другу. Арест в декабре 1936 г. генералами Чжан Сюэленом и Ян Хучэном главнокомандующего Гоминдана Чан Кайши («сианьский инцидент») с требованием образовать единый антияпонский фронт с коммунистами, а затем, в июле 1937 г., стычка японских солдат с ротой китайских войск на мосту Марко Поло близ Пекина («инцидент на Лугоуцяо») привели к образованию единого антияпонского фронта и началу полномасштабной японо-китайской войны. Советский Союз поддержал китайскую сторону, стремясь, чтобы Япония увязла в Китае и в дальнейшем не помышляла о нападении на СССР. Находившийся в глубоком кризисе Китай уже не мог просить поддержки у Европы и Америки и оказался вынужден целиком положиться на Советский Союз, что заставляло китайское правительство пойти на уступки по многим спорным вопросам. 21 августа 1937 г. после длительных переговоров СССР и Китай подписали пакт «О взаимном ненападении», который стал дипломатической основой помощи СССР Китаю в войне против японских захватчиков – как моральной, финансовой, так и собственно военной. В рамках этого сотрудничества СССР начал направлять в Китай своих военных советников и поставлять вооружение. Особенно добрую память о себе оставили в Китае советские летчики-добровольцы.

В те годы по причине своей экономической отсталости Китай не имел развитых военно-воздушных сил, самолеты приходилось закупать за рубежом. К середине 1930-х годов китайские ВВС насчитывали в своем составе около 300 боевых машин разных типов, примерно 600 летчиков и 230 человек обслуживающего персонала[737]. В свою очередь, японская промышленность ежегодно производила до 1500 самолетов, и к началу войны японский военно-воздушный флот в Китае насчитывал 2700 единиц. Из них за три первых месяца боевых действий китайские войска уничтожили 128[738], потеряв, однако, при этом значительную часть своих боевых машин[739]. Для тогдашнего Китая это был невосполнимый урон. В таких условиях о контроле китайскими ВВС своего воздушного пространства не могло идти и речи.