Отдел странных явлений: Тайны Черной Земли - А. Котенко

Уверенным жестом Иван махнул Тутанхамону, приглашая обойти дом.

— Полезли в окно! И скорее, пока она не наложила на себя руки.

Просто льняное полотно, такой выглядела штора, когда на нее смотрели с улицы. Казалось, окно открыто, то стоило Ивану попробовать положить руку на подоконник, как он почувствовал невидимую преграду. Стекло… Да, не стоит забывать, что в домах двадцать первого века другой эры окна устроены несколько иначе.

— В чем дело? — шепнул Тутанхамон и тоже попытался заглянуть в окно вслед за товарищем по несчастью.

— Боги не пускают, — пожал плечами программист, потому что иного объяснения происходящему он не придумал.

Зато можно было стучать в невидимое с улицы стекло и орать, умоляя девушку открыться. Только бы не натворила глупостей — думалось Ивану, но он сразу одергивал себя — Маша не слабохарактерная, она не станет убиваться из-за того, что любимый не сказал всей правды. Перебесится, вечером все забудет. Смирится.

— Как меня поражает ваша железная мужская логика, — заявила девушка, подойдя к стучащим в окно парням сзади, — я тебя полюблю, я с тобой пересплю, но жениться не собираюсь, ибо есть уже супруга у меня! Все вы, мужики, одинаковые! Не важно, студенты вы, фараоны всякие, банкиры, уголовники, повара или мумификаторы. Все вы просто-напросто придурки! Замуж не за кого выходить!

Брат сразу подметил, что сестра еле стоит на ногах, схватившись рукой за угол дома.

— Чего стучите, а? Голова от вашего стука раскалывается! Проваливайте… — она вытянула вперед руку, показывая направление, — оба! Нафиг! Быстро!

— Ты что, пила? — Иван схватил Машу за плечи и принялся трясти ее, что было сил.

— В отличие от некоторых, нет! — оттолкнула его сестра и подошла к разоблаченному возлюбленному. — И не курила!

Красные щеки, бесцельно смотрящие глаза, стойкий запах спирта — программист понял, в чем топила депрессию его милая, добрая, хорошо воспитанная сестренка-трезвенница. Да и прозрачная литровая бутылка в левой руке девушки красноречиво говорила обо всем. Она никогда ничего крепче вина не употребляла — ударило в голову брата! Но все мысли о пьянстве сестры улетучились, когда после своей пламенной речи Маша подошла к Тутанхамону. Она долго испытующе смотрела фараону прямо в глаза, а тот испуганно отшатнулся и в ужасе ожидания гадал: что же предпримет его любимая. А она, фыркнув и еще раз назвав его трусом, отвесила такую пощечину, что тот еле удержался на ногах и схватился рукой за ушибленную уже во второй раз челюсть.

— Маша!!! — Иван просто не спускал глаз с сестры, а когда он попытался взять ее за руку, то…

— Плюс один! — она врезала и брату.

Сестренка еле удержалась на ногах, но, тяжело вздохнув и схватившись за стенку, все же не упала. Она молча прошла мимо очумевших от ее поведения парней и, выйдя на самый центр улицы, громко, чтобы все слышали, заявила:

— Все мужики — сволочи, обманщики, подхалимы, трусы, эгоисты… Бес-чув-ствен-ны-е коз-лы!

— Женская логика убийственна, апчхи, — выдохнул Иван.

Соседская кошка сидела на песке неподалеку и тоже смотрела на психующую пьяную девушку. Сам сосед, испугавшись праведного гнева чужестранки, захлопнул дверь.

— Не нужны вы мне! — продолжала орать Маша. — Оба! Уйду я от вас! Спасу Иру и увезу ее в Москву! А вы тут сидите, два придурка!

Парни переглянулись, а девушка, гордо подняв голову, чинно зашагала прочь от дома, стараясь двигаться по прямой, хотя ее из-за дурмана в голове иногда заносило. В глубине души она хотела, чтобы ее догнали и начали успокаивать, обнимать, целовать, лелеять и нянчить, но гордость и у мужчин имеется. И только когда Маша зашла за угол, она прислонилась к стене, бросила бутылку под ноги и, ехидно хихикнув, буркнула под нос: 'Они поверили, что я напилась! Улыбнувшись, сама себе, девушка направилась в пекарню, где с утра традиционно заседал фан-клуб имени Ивана Дуракова, или местное отделение форума 'Космополитан', одним словом, ОДВ: ткачиха и две дочки богачей.

На душе у девушки было легче, чем никогда. Осталось только излить все свои беды подружкам, окончательно перемыть косточки изменникам и обманщикам и придумать собственный план спасения Иры от царицы.

— Ну и дура! — крикнул сестре вслед Иван.

— Что это было? — не понял Тутанхамон.

— Апчхи! Моя сестра — девушка принципиальная. Больше всего на свете терпеть не может, когда ей врут и недоговаривают. Она уже столько парней отправила прочь… Даже самого фараона.

Последнее Ваня сказал настолько воодушевленно, что правитель невольно улыбнулся.

— Неужели это она серьезно на нас так, а? Ну, уйдет, обидится? — заволновался фараон.

— Апчхи! Машка слов на ветер не бросает, и еще, — программист обнял Тутанхамона за плечи, — она бухала мою водку! Ты представляешь? Мою водку! Мою! И со мной не поделилась! Поэтому мы с тобой с горя возьмем по новенькой… Дурааааа!

— Но я…

— Никаких 'НО', сначала бухать, а потом ты меня велишь повесить за то, что я тебе в челюсть вчера дал! Заходи! — заорал Дураков, вваливаясь к себе в дом.

— А что значит 'бухать водку'? — тихо спросил фараон, но программист этого не услышал.

Тутанхамон разглядывал в зеркало, висевшее над кухонным столом, избитое лицо. Вчерашний синяк на скуле он с утра закрасил хной, чтобы никто при дворе не видел, но теперь еще и щека горела после Машкиной оплеухи. Она будет долго болеть. Пройдет ушиб, уйдет краснота, но паренек еще не один раз приложит к ней руку. Как будто вся досада его девушки сконцентрировалась в этом ударе.

Пока фараон любовался своей побитой физиономией, он в зеркало заметил, как Иван вытащил из шкафа два сосуда с прозрачной жидкостью, очень похожих на то, что держала в руке Маша.

— Хорошо нас с тобой мелкая изукрасила, — глянул программист в зеркало на свои ушибленные щеки. — Пошли бухать на свежий воздух.

— Стой, хна не найдется?

— Прошу прощения, — развел руками Иван, — не барышня, волосы не крашу.

— Волосы? — Тутанхамон открыл рот. — А я синяки…

— Да забей, до свадьбы заживет! — тащил его за руку на улицу программист, забыв даже о том, кто когда-то обращался с правителем исключительно на 'вы' и с должным почтением.

Иван, засунув бутылки за пояс, вытащил еще и гитару и две табуретки. Тутанхамон и слова вымолвить не успел, как личный сыщик усадил его на эту странную мебель.

— Это кефир, — протянул программист разбухший от нескольких дней пребывания на жаре пакет домиком с нарисованной на нем пестрой коровой, — самый слабый и никчемный алкогольный напиток, от него пьянеют только маленькие дети.