Леонардо да Винчи. Загадки гения - Чарльз Николл

«В первый день августа 1499 года, – спокойно записывает Леонардо на листе Атлантического кодекса, – я написал здесь о движении и тяжести». Лист действительно испещрен пометками на эту тему, связанными с механическими изысканиями из Мадридской книжки I и физическими исследованиями («scientia de ponderibus») из Форстеровских книжек. На том же листе мы находим наброски и заметки для «банного домика герцогини». В записной книжке, относящейся к тому же периоду, под заголовком «баня» Леонардо записывает: «Чтобы нагреть воду для печи герцогини, добавь три части горячей воды к четырем частям холодной воды».[579] Герцогиня – это Изабелла Арагонская, вдова Джан Галеаццо. Она была соседкой Леонардо и жила в другой части Корте Веккьа вместе со своим больным сыном Франческо. Возможно, Леонардо просто захотел помочь несчастной женщине и снабдить ее горячей водой. Изабелла не была близка Мавру. Он считал ее пленницей, а Изабелла подозревала, что Лодовико отравил ее мужа. После французского вторжения ее сын был одним из первых, кто получил свободу. Леонардо, судя по всему, предвидел, что произойдет после падения Милана.

Французские войска с боями продвигались вперед. 19 августа пала Валенца, следом за ней – Алессандрия. 30 августа в Милане царил хаос. Противники Сфорца во главе с Джанджакомо Тривульцио подняли мятеж. Был убит казначей герцога, Антонио Ландриани. 2 сентября все стало ясно без помощи астрологов. Лодовико Сфорца покинул Милан. Он бежал на север, в Инсбрук, где надеялся получить помощь со стороны императора Максимилиана. Хранитель замка, Бернардино да Корте, сложил с себя полномочия. 6 сентября всякое сопротивление прекратилось. Милан сдался на милость французов. На следующий день историк Корио записал:

«Чернь ворвалась в дом Амброджио Курцио и полностью его уничтожила так, что почти ничего ценного нельзя было найти там; и то же самое произошло с садом Бергонцио Бота, герцогского кассира, и с дворцом и конюшнями Галеаццо Сансеверино, и с домом Мариоло, камердинера Лодовико, недавно построенным, но еще не законченным».[580]

Леонардо знал всех этих людей и их семьи. Он знал их дома, а дом Мариоло даже сам строил. Мариоло жил рядом с его виноградником. Леонардо знал всех напуганных лошадей из конюшен Галеаццо.

6 октября в город триумфально вошел Людовик XII. Он оставался в Милане примерно полтора месяца – черные дни для тех, кто был близок Мавру. Сталкивался ли Леонардо с французами? сумел ли он все уладить? По-видимому, ему все удалось. Сохранилась удивительная запись в Атлантическом кодексе: «Найди Ингил и скажи ему, что ты будешь ждать его в Амор и что ты пойдешь к нему в Илопан».[581] Первое зашифрованное имя – Ingil – это перевернутое имя командующего французскими войсками, Людовика Люксембургского, графа де Линьи (Ligni). Может быть, Леонардо встречался с ним в 1494 году, когда Линьи сопровождал своего кузена Карла VIII во время более дипломатического визита в Милан. Теперь Леонардо хочет поговорить с ним и даже сопроводить его во время планируемого вторжения в Неаполь (Ilopan). На том же листе Леонардо пишет о своем намерении «узнать у Жана де Пари метод окрашивания secco и его метод получения тонированной бумаги». Жан де Пари – это знаменитый французский художник Жан Перреаль, сопровождавший французские войска. В другой части Атлантического кодекса мы находим «Memoria a M[aest]ro Leonardo», где он собирается «составить как можно быстрее отчет (nota) о положении во Флоренции, особенно манеру и стиль, в каких достопочтенный отец Джироламо [Савонарола] организовал государство Флоренции».[582] Судя по всему, Леонардо решил собрать информацию о положении во Флоренции в рамках своего сотрудничества с французами.

Двумя годами позже, вернувшись во Флоренцию, Леонардо напишет для фаворита французского короля Флоримонда Робертета «Мадонну с веретенами» и получит другие заказы, возможно в награду за неупомянутые «услуги», оказанные им королю. Если у Леонардо и были когда-то личные контакты с Людовиком XII и Робертетом, то они могли иметь место только в Милане в 1499 году. Леонардо мог встречаться и с харизматичным Чезаре Борджиа. Иль Валентино тогда командовал французским эскадроном, а позднее участвовал в боевых действиях.

В Милане Леонардо остается до декабря. Лист с меморандумом Линьи содержит список дел, которые нужно было сделать до отъезда:

«Заказать 2 сундука.

Одеяла погонщиков мулов – или лучше использовать постельные. Есть 3, и одно оставить в Винчи.

Забрать жаровни из Грацие.

Забрать Театр Вероны у Джованни Ломбардо.

Купить скатерти и полотенца, шапки и ботинки, 4 пары чулок, куртку и шкуры, чтобы сделать другие.

Станок Алессандро.

Продать то, что нельзя взять с собой».

14 декабря Леонардо переводит 600 флоринов на счет во Флоренции в Оспедале ди Санта-Мария-Нуова. В Милане его банкирами было семейство Дино. Деньги были переведены двумя счетами по 300 флоринов каждый. Прошло несколько недель, пока деньги благополучно были зачислены на депозит во Флоренции.[583] Отъезду Леонардо предшествовали слухи о близком возвращении Мавра. Французы покинули Милан: Людовик XII и Линьи отправились во Францию, армия под командованием Стюарта д’Обиньи и Борджиа двинулась к Ферраре. Верные герцогу миланцы ожидали его возвращения с армией швейцарских наемников и войсками императора Максимилиана.

Впрочем, возвращение Мавра было весьма непродолжительным, но Леонардо не стал его дожидаться. Он оставался в городе во время французской оккупации. Можно сказать, что он даже «сотрудничал» с оккупантами. Вряд ли он мог рассчитывать на благосклонность бывшего покровителя. Словом, Леонардо покинул Милан в последние дни 1499 года. Перевод денег, оформленный 14 декабря, был его последним официальным действием в этом городе. Прошло почти восемнадцать лет с того дня, когда он приехал сюда, полный амбициозных замыслов, с серебряной лирой и массой рисунков. Покидал Милан совсем другой Леонардо, не юный флорентиец, а сорокасемилетний мужчина, хорошо знающий себе цену. Его меховая куртка плотно застегнута, она защищает его от пронизывающего холода. Все достижения при дворе Сфорца остались в прошлом. Будущее было неясным.

Часть шестая

В пути

1500–1506

Движение есть причина всякой жизни.

Мантуя и Венеция

Из Милана Леонардо направился в Мантую ко двору юной маркизы Изабеллы д’Эсте. Он почти наверняка был знаком с ней по Милану. Изабелла бывала в Милане в 1491 году на свадьбе своей сестры Беатриче с Лодовико, а затем еще раз, в начале 1495 года, когда пришли известия о победе французов над неаполитанскими войсками. Этот вопрос очень волновал Изабеллу, поскольку ее муж, Франческо Гонзага, был среди тех, кто сражался с французами. Она видела портрет Чечилии Галлерани, который та послала ей, чтобы она могла сравнить его с портретами венецианского художника Джованни Беллини. Она знала протеже Леонардо, Аталанте Мильиоротти, которого выписала в Мантую в 1490 году, чтобы он исполнил главную роль в полициановом «Орфее». Короче говоря, Изабелла была знакома с Леонардо, хотя насколько близко, сказать точно нельзя.

Изабелла д’Эсте была сильной, энергичной и очень богатой женщиной. Хотя ей еще не было и тридцати, своим краем она правила железной рукой. Феррарское семейство д’Эсте считалось одним из древнейших и знатнейших семейств Италии. Им принадлежали Модена, Анкона и Реджио. (В конце XI века появилась и германская ветвь этого семейства, от которых произошли дома Брунсвик и Ганновер. Здесь лежат корни и британской королевской семьи.) Изабелле было всего шестнадцать, когда в январе 1491 года ее выдали замуж за Франческо Гонзага II, маркиза Мантуанского. Это был дипломатический шаг. Одну сестру Изабеллы выдали за Лодовико, а ее брат женился на племяннице Лодовико, Анне. Гонзага были заклятыми врагами миланских Висконти, но с помощью династических браков Сфорца и Гонзага стали союзниками друг другу и Ферраре.

Изабелла прибыла в Мантую по реке, а затем въехала в город как настоящая триумфаторша. Приданое невесты следовало за ней в тринадцати расписных сундуках. Изабелла была истинной дочерью своего века – века роскоши и безумного потребления. Она обожала коллекционировать драгоценные, красивые предметы. Изабелла откровенно завидовала сестре – Сфорца были гораздо богаче Гонзага, но Беатриче не любила коллекционировать. «Это воля Бога в том, что мы, кто тратит так много, должны так много иметь», – говорила Изабелла. Именно она положила начало знаменитой коллекции гемм, камей и интальо Гонзага. Мелкие, невероятно изящные предметы всегда были страстью коллекционеров. Однако в конце 90-х годов XV века, как можно судить по письмам, ее интересы расширились. «Вы знаете, как страстно мы жаждем античности», – пишет она своему агенту в Риме в 1499 году. В другом письме она говорит о том, что «теперь мы заинтересованы в приобретении фигурок и бюстов в бронзе и мраморе».[584] Древности и фигурки предназначались для галереи, которую Изабелла устроила в замке Гонзага – в своей знаменитой studiolo и в прилегающей к ней комнате, grotta. Изабелла начала заказывать картины. В письме к Чечилии Галлерани явно чувствуется интерес к творчеству Беллини и Леонардо. Интерьер studiolo украшали девять больших картин: аллегории, выбранные самой Изабеллой. Две картины принадлежали кисти придворного мантуанского живописца Андреа Мантеньи, две написал Лоренцо Коста из Феррары, одну – старинный приятель Леонардо, Перуджино. Но, как Изабелла ни старалась, ни одной картины самого Леонардо ей заполучить не удалось.