Аскетика. Том I - авва Дорофей

23. Жизнь монашеская в отношении дел и слов, помышлений и движений должна быть провождаема в чувстве сердца. Если же не так, то она не будет монашеская, не говорю уже, Ангельская.

24. Иное есть Промысл Божий, иное — Божия помощь, иное — хранение, иное — милость Божия и иное — утешение. Промысл Божий простирается на всякую тварь. Помощь Божия подается только верным. Хранение Божие бывает над такими верными, которые поистине верны. Милости Божией сподобляются работающие Богу, а утешения — любящие Его. (вв)

25. Что иногда бывает врачевством для одного, то для другого бывает отравою; а иногда одно и то же одному и тому же бывает врачевством, когда преподается в приличное время, не вовремя же — бывает отравою.

26. Видел я неискусного врача, который больного скорбного обесчестил и тем ничего более для него не сделал, как только ввергнул его в отчаяние. Видел и искусного врача, который надменное сердце резал уничижением и извлек из него весь смрадный гной.

27. Видел я, что один и тот же недужный иногда для очищения своей нечистоты пил лекарство послушания и потом был в движении, ходил и не спал, а в другое время, заболев душевным оком, пребывал без движения, в безмолвии и молчании. Имеяй уши слышати да слышит (Мф. 25, 30). (гг)

28. Некоторые, не знаю почему (ибо я не научился своим мнением любопытствовать и испытывать о дарованиях Божиих), так сказать, по природе наклонны к воздержности, или к безмолвничеству, или к чистоте, или к скромности, или к кротости, или к умилению. У других же самая почти природа сопротивляется сим добрым качествам, но они насильно принуждают себя к оным, и, хотя иногда и побеждаются, однако их, как понудителей естества, я похваляю больше первых.

29. Не хвались много, о человек, богатством, которое ты без труда получил, но знай, что Раздаятель даров, предвидев великое твое повреждение, немощь и погибель твою, восхотел хотя как-либо спасти тебя превосходными оными дарованиями, не заслуженными тобою.

30. Наставления, которые мы получили с младенчества, воспитание и занятия наши, когда мы придем в возраст, способствуют нам или препятствуют в приобретении добродетели и в житии монашеском.

31. Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков — монашеское житие, и потому да подвизаются иноки быть благим примером во всем, никому же ни в чемже дающе претыкание ни делами, ни словами (2 Кор. 6, 3). Если же свет сей бывает тьма, то оная тьма, то есть сущие в мире, кольми паче помрачаются.

32. Итак, если покоряетесь мне, покоряющиеся или, лучше сказать, хотящие покориться, то знайте, что полезнее для нас не быть переменчивыми в жизни и не разделять таким образом бедную нашу душу, вступая в брань с тысячами тысяч и с бесчисленными тьмами невидимых врагов, ибо мы не можем познавать и даже усматривать все их коварства.

33. С помощью Святой Троицы вооружимся против трех главных страстей тремя добродетелями. Если не так, то мы сами навлечем на себя множество трудов.

34. Поистине, если и в нас будет Тот, Который обращает море в сушу (Пс. 65, 6), то, без сомнения, и наш Израиль, или ум, зрящий Бога, без волнения перейдет море страстей и увидит потопление сих мысленных египтян в воде своих слез. А если не будет в нас Его пришествия, то против одного шума волн сего моря, то есть сей плоти, кто постоит (Пс. 64, 8)?

35. Если Бог воскреснет в нас деянием, то расточатся врази Его, и если видением к Нему приближимся, то побежат ненавидящии Его и нас от лица Его и нашего.

36. Потом наипаче, а не нагим словом потщимся научиться познанию Божественных истин, ибо не слова, а дела должны мы будем показать во время исхода.

37. Слышавшие, что сокровище сокрыто на некоем месте, ищут его и, много искавши и с трудом нашедши, тщательно сохраняют обретенное, разбогатевшие же без труда бывают расточительны.

38. Нельзя без труда преодолеть прежние греховные навыки и пристрастия, а кто не перестает прилагать к ним еще новые, тот или отчаялся в своем спасении, или нисколько не воспользовался от жития монашеского. Впрочем, я знаю, что Бог все может, невозможно же Ему ничтоже (Иов. 42, 2).

39. Некоторые в недоумении предложили мне на рассмотрение неудоборешимый вопрос, превосходящий разум всех мне подобных, и рассуждения о котором я не находил ни в одной из дошедших до меня книг. «Какие собственно исчадия, — говорили они, — рождаются от восьми главных страстных помыслов и какой из трех главнейших родитель каждому из пяти прочих?» Я же, в ответ на это недоумение, предложил похвальное неведение, и тогда от преподобнейших оных мужей получил такое вразумление: «Матерь блуда есть объядение, уныния же матерь

— тщеславие, печаль же и гнев рождаются от трех главнейших страстей (от сластолюбия, славолюбия и сребролюбия); а матерь гордости

— тщеславие».

— На сие слово достопамятных оных мужей я отвечал прошением научить меня, какие грехи происходят от восьми главных страстей? И какой именно и от которой из них рождается? Сии бесстрастные отцы благосклонно на это сказали, что в безумных страстях нет порядка или разума, но всякое бесчиние и неустройство. Блаженные отцы подтверждали сие весьма убедительными доказательствами, представляя многие достовернейшие примеры, из коих некоторые помещаем в настоящем Слове, чтобы от них получить вразумление для правильного суждения и о прочем.

— Безвременный смех, например, иногда рождается от беса блуда, а иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутренне бесстыдно хвалит, иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею).

— Многий сон происходит иногда от насыщения, иногда же от поста, когда постящиеся возносятся, иногда от уныния, а иногда и просто от естества.

— Многословие происходит иногда от объядения, а иногда — от тщеславия.

— Уныние происходит иногда от наслаждения, а иногда от того, что страха Божия нет в человеке.

— Хула есть собственно дщерь гордости, а часто рождается и оттого, что мы ближнего в том же осуждали, или от безвременной зависти бесов.

— Жестокосердие рождается иногда от насыщения, иногда от бесчувствия, а иногда от пристрастия. Пристрастие же опять иногда от блуда, иногда от сребролюбия, иногда от объядения, иногда от тщеславия и от многих других причин.

— Лукавство происходит от возношения и от гнева.

— Лицемерие — от самоугодия и самочиния.

— Противные же сим добродетели рождаются от противных родителей. Но как мне недостало бы времени, если бы я захотел рассуждать о каждой из них в частности, то вообще и кратко скажу, что умерщвление всем вышепоказанным страстям есть смиренномудрие, и кто приобрел сию добродетель, тот все победил.

— Сластолюбие и лукавство суть родительницы всех зол; одержимый ими не узрит Господа; но и удаление от первого, без удаления от второго, не принесет нам никакой пользы.

— Страх, который чувствуем к начальникам и к зверям, да будет для нас примером страха Господня; и любовь к телесной красоте да будет для тебя образом любви к Богу; ибо ничто не препятствует нам брать образцы для добродетелей и от противных им действий.

— Весьма развратился нынешний век и весь стал преисполнен возношения и лицемерия: труды телесные по примеру древних отцов наших, может быть, и показывает, но дарований их не сподобляется; хотя, думаю я, естество человеческое никогда так не требовало дарований, как ныне. И справедливо мы это терпим, потому что не трудам, но простоте и смирению являет Себя Бог. Хотя сила Господня и в немощи совершается, однако отринет Господь не смиренномудрого делателя.

— Когда кого-нибудь из наших воинов о Христе увидим в телесном страдании и недуге, то не будем лукаво объяснять себе причину его болезни, но лучше примем его с простою и немыслящею зла любовью и постараемся уврачевать как собственный член и как воина, уязвленного на брани.

— Болезнь посылается иногда для очищения согрешений, а иногда для того, чтобы смирить возношение.

— Благий наш и всеблагий Владыка и Господь, видя, что кто-нибудь весьма ленив к подвигам, смиряет плоть его недугом как отраднейшим подвижничеством, а иногда очищает и душу от лукавых страстей и помыслов.

— Все, что с нами случается, видимое или невидимое, можно принимать трояко: как должно, пристрастно и средним образом. Я видел трех братьев, потерпевших тщету: один из них негодовал, другой пребыл без печали, а третий принял это с великою радостью.

— Видел я, что земледельцы одинаковое семя бросали в землю, но каждый из них имел при этом свое намерение. Один думал о том, как бы долги уплатить; другой хотел обогатиться; иной желал дарами почтить Владыку; у иного цель была та, чтобы за свое благое дело получить похвалу от проходящих путем сей жизни; другой думал досадить врагу, который ему завидовал; а иной для того трудился, чтобы люди не поносили его как праздного. И вот какие названия семян сих земледелателей: пост, бдение, милостыня, служения и подобное сему; а различное намерение сеяния тщательно да рассматривают сами о Господе братия.