Понять Россию умом - Сергей Валянский

Нужен социальный договор. Только государство может обеспечить справедливое распределение выгод от нового экономического порядка. Высокие налоги на добывающие отрасли позволили бы всему российскому народу воспользоваться результатами экспорта естественных ресурсов.

Многие ли знают про это обращение? А ведь его подписали с нашей стороны члены Академии наук Л. Абалкин, Г. Арбатов, О. Богомолов, В. Ивантер, Д. Львов, В. Макаров, А. Некипелов, Н. Петраков, С. Ситарян, Н. Римашевская, а с американской три нобелевских лауреата по экономике: Лоуренс Кляйн, Франко Модильяни, Дуглас Норт и другие известные экономисты — Маршалл Голдман (Гарвард), Майкл Интрилигейтор (Калифорнийский университет), Ирмам Эдельман (Беркли), Маршалл Поумер и Лэнс Тэйлор.

Реформы в странах Центральной и Восточной Европы

Знание отличается от предрассудков тем, что опирается на опыт, а не на заклинания. Например, есть мнение, что существует причинно-следственная связь между сокращением участия государства в перераспределении национального дохода, и увеличением темпов экономического роста. Нам сейчас неважно, чье это мнение; главное, что всей мощью СМИ в сознание народа вбивается незамысловатая идея: чем быстрее будет разрушено все, что имеем, тем сильнее воспрянет экономика.

Иными слова, если государство сумеет целенаправленно добить экономику до уровня землянок, а потом самоустранится от дел, то свободный народ наконец-то захочет жить, как на Западе, очнется ото сна и построит скоростной спидвей.

Никаких доказательств никто ни разу не представил. Зато противоположный вариант (о котором даже не вспоминают реформаторы и их СМИ), а именно, что темпы роста тем выше, чем серьезнее и полнее занимается национальной экономикой государство — имеет практическое воплощение в странах Центральной и Восточной Европы. Чтобы это увидеть, достаточно сравнить удельный вес государственных расходов в ВВП стран с положительной (Польша, Венгрия, Словения) и отрицательной (Болгария, Румыния) хозяйственной динамикой.

В группе стран, экономика которых растет, удельный вес госрасходов находится сейчас в пределах 45–50 %, а там, где роста нет, или даже есть падение — составляет 25–35 %. В России же относительная величина государственных расходов в ВВП еще меньше. На это, кстати, обращают внимание даже деятели МВФ и другие иностранные эксперты, в том числе и неолибералы. Вопреки оптимизму, который являют наши либералы (например, Илларионов), они видят серьезную угрозу в том, что российское правительство теряет всякую возможность предоставлять населению минимально необходимый объем базовых социальных услуг.

А для успешно реформируемых стран бывшего соцлагеря характерно, что доля бюджетных ассигнований в ВВП там не уменьшалась, а в некоторых даже увеличивалась именно в периоды трансформационного спада. В 1990–1993 годах в Венгрии, например, она достигла максимального уровня — 62 %, а в Польше и Словении оставалась стабильной, около 50 %. И это в условиях, когда за те же годы стремительно (в 3–4 раза) во всех странах Центральной и Восточной Европы были сокращены объемы государственных субсидий промышленности.

Принципиально важна структура расходов. Сравнивая (и ведь есть, что сравнивать!) мы обнаруживаем, по-видимому, совсем не случайное совпадение положительной хозяйственной динамики в той или иной стране с относительно крупными государственными расходами на образование и науку. Например, в Венгрии, Чехии и Польше удалось сохранить прежнее соотношение ассигнований на образование к ВВП на протяжении всех 1990-х годов.

Почему об этом помалкивают наши реформаторы? Или у них другие цели, нежели у их венгерских, чешских и польских коллег? Это очевидно.

Сравнительный анализ социально-экономического развития стран Центральной и Восточной Европы разбивает и тезис о пользе неравенства, якобы необходимого для повышения хозяйственной активности при переходе от командной экономики к рыночной. Выясняется совсем иное: за определенными пределами поляризация доходов не только не стимулирует экономического роста, но и начинает препятствовать ему. Процессом расслоения общества по доходам надо руководить! В Чехии, Словакии, Польше, Венгрии и Словении среднеду-шевые доходы 10 % самых богатых семей превышают соответствующие доходы самых бедных не в десятки раз, как в России, а в 4,5–5,5 раза, а стартовали они с разницы, как и у нас, в 2,5–3 раза.

К числу распространенных предрассудков относится и представление о тотальной либерализации внешнеэкономической деятельности, как решающем факторе успеха реформ. Наоборот, успех в странах Центральной и Восточной Европы был достигнут потому, что движение к открытости сочеталось с постепенностью в отмене ограничений, строгим контролем за идущими процессами и за действиями субъектов хозяйствования. Отмена валютных ограничений была взвешенной и поэтапной. В отличие от России, с самого начала в этих странах ввели правило обязательной продажи экспортерами государству 100 % валютной выручки. Только по мере укрепления валютного положения предприятия получали право открывать валютные счета в национальных коммерческих банках. В Венгрии, Польше и Чехии указанное правило было отменено лишь через 5–6 лет после начала реформ (в 1995–1996). Так удалось избежать широко практикующегося в России «валютизации» платежного оборота.

Если привлечение иностранного капитала в форме прямых инвестиций приветствуется в постсоциалистических странах, то их отношение к оттоку из страны национального капитала — резко негативное. Всюду сохраняется жесткое регулирование операций по покупке недвижимости за границей, а также портфельных инвестиций. В некоторых странах разрешаются прямые инвестиции за границу, однако прибыль от них должна репатриироваться в отечественные коммерческие банки. Ведется политика дозированного протекционизма, обеспечивающая защиту внутреннего рынка.

Вопреки широко распространенному предрассудку также не обнаруживается прямой зависимости между масштабами частного сектора и темпами экономического роста. В большинстве стран наибольший экономический эффект был достигнут уже на этапе коммерциализации деятельности государственных предприятий. Опыт Польши в этом смысле особенно нагляден.

Оказалось, что приватизация полезна лишь в том случае, если она сопровождается эффективной экономической политикой государства, направленной на создание движущего механизма рыночной экономика — конкуренции. Только тогда появляются высокие темпы экономического роста, причем при любых, очень разных моделях приватизации: в Словении, где преобладают, по существу, самоуправляемые предприятия; в Венгрии с господством иностранного капитала; в Польше, которая приступила к массовой приватизации «с большим опозданием» лишь в конце 1996 года. Бесполезной оказалась только российская модель: бесконтрольная раздача «подарков». Спрашивается, можно ли, в таком случае, называть эту нашу «модель» приватизацией, или подобрать другое какое-нибудь слово?

Ставка на одно только подавление инфляции нигде себя не оправдала. На определенных этапах требовалось проведение принципиально иной макроэкономической политики, предусматривающей сочетание мер по сдерживанию роста общего уровня цен со стимулированием хозяйственного развития.

А самое, конечно, заметное — успех достигается там, где государство строит рынок в интересах народа. Там, где жертвуют народом в интересах «рынка», не получается ничего.

Второе издание Гайдара

Многие думали, что Гайдар — это история. Но дело его оказалось бессмертным, а вот сегодня появились сразу два новых благодетеля. Один по имени Герман Греф сосредоточил в своих руках практически все экономические рычаги в правительстве. А второй — «экономический гений» Андрей Илларионов — советник президента.

Начнем с Г. Грефа. Он, похоже, существенно менее грамотный специалист, чем Гайдар: его именем прикрыта экономическая программа, которая по своему содержанию не просто эклектична, но и бездарна. Наверное, поэтому носят по «коридорам власти» какие-то разные программы, про которые говорят, что это и есть программа Грефа, но потом вдруг объявляется, что это просто некоторый ее вариант. Так что сложилась странная ситуация: программа вроде бы есть, но увидеть ее нельзя. Правда, деньги в нее вбухали вполне реальные, и не малые — на миллионы долларов. Между прочим, наши с вами деньги.

О несуразицах этой программы можно говорить много и долго, и чуть позже мы это сделаем. Пока лишь отметим: если в одном месте документа говорится, что внутреннее потребление энергоносителей надо уменьшать, то в другом сообщается о планируемом крупном увеличении ВВП, но как это сделать при уменьшении энерговооруженности — загадка. Чтобы ее разгадать, нужен экономический гений.