Мои двенадцать увольнений (СИ) - Комаров Артем А. "КАА"

Устроилась поудобней за столом, еще и льняные салфетки прихватила, почти ресторан, свечей не хватает. Шампанское открыл шеф, сам от спиртного отказался, но дополнил мою трапезу конфетками. Жизнь почти хороша, еще бы в кабинете не заперли, так было бы просто чудесно. Даже на лирику потянуло, средневековую.

— И заперта Николь в светлицу, ей на волю не пробиться. Низкий свод сложен на диво и раскрашен прихотливо. Вот на мрамор у окна опирается она. Белокура, светлолица, брови тонки, ясен лик, локон по ветру струится. Кто прекрасней в этот миг?!

— Голод утолен, мы можем продолжать разговор? — как-то с легкой насмешкой спросил Ковин.

— А нам есть о чем продолжать? — уточнила я, прихлебывая шампанское, вкусное. Сухие вина и брют начинаешь ценить с возрастом или с доходом, а в моем случае с шефов, Розин приучил с Минкиным.

— Не все проблемы решены.

— Мои почти все. Еда есть, вода есть, даже спиртное есть, спать есть где, до понедельника продержусь, а в понедельник Вы все равно меня отпустите.

— А если нет?

— У Вас нет вариантов. В понедельник приезжают ваши любимые финны, в кабинет Вы их не поведете, значит уйдете в переговорку, а где заветная кнопка я знаю.

— Могу послать зама, и мы будем мило сидеть дальше, выясняя, в чем же причина вашего неадекватного поведения.

— Моего неадекватного поведения? А может все дело в ваших словах. Вы же жалеете, что взяли меня!

— Я не мог такого сказать!

— Да? Могли! И можете здесь мило сидеть и дальше, а я пошла спать!

Все же я не до такой степени жестока, подушку и одеяло в Ковина швырнула, а могла бы и не выдать спальный комплект. Уснет шефушка, так я и сбегу. Щелк. Вот, зараза, на ключ закрыл, а запасной у меня в кабинете. Расправила диван, растелила постель и завалилась спать все в той же рубашке Стефана Ричи.

Заснуть не могла долго, все выискивала ответные ходы.

В мои планы совсем не входила ночевка в кабинете, но подушка и одеяло, так любезно брошенные в меня Ники не оставляли сомнений в перспективе сна на столе. Можно устроиться в Саду или на коротком диване.

«Механика надежней» — закрыл еще и на ключ, пароль она знает, а дубликат не с ней. Не сбежит. Ники еще долго копошилась, но, кажется, все же улеглась. Вот упрямая. Я-то решил, что все вопросы по ее взаимодействию с партнерами давно закрыты, оказалось — нет. Черт бы побрал тот вечер и Софью с ее длинным языком. Получил запись на кладбище, и так был в отвратительном состоянии, а после прослушивая совсем сорвало с катушек. Разочарование, черное, безысходное, захватило так, что только и оставалось пить. Не думаю, что ее так сильно задели слова, что жалею о том, что взял ее на работу. Не жалел, и не собираюсь жалеть. Просто не так поняла, или я не так сформулировал. Но было что-то еще, что-то, что все еще злило ее, заставляя обижаться. Обижалась она как маленький ребенок, вся надулась, и никого слушать не желала, голову в сторону и только фырканье в ответ.

Ничего, еще все выходные впереди, не самая плохая перспектива провести их с ней. Разберемся в наших недомолвках. О том, как она выглядит в моей рубашке лучше не думать.

Еще раз проверил дверь, заперто, не сбежит. Так, наверное, и Кощей над златом не чах, как я над своей хозяйкой приемной. Запирая на ключ очередную дверь, ощущал себя зеленокрылым и ядоплюющим, что в очередной раз вернул Хаму в замок.

«Черт». Уснул все же.

Старался не шуметь, открывая дверь. Ники недовольно поморщилась, повернулась на другой бок, скидывая надоевшее одеяло…

Потянулась, откинула одеяло, открыла глаза. Его взгляд не оставлял сомнений, что он хочет, да и тело тоже.

— Не здесь, — пошептала ему на ухо.

— Точно?

— Да. Не хочу здесь. Поехали к тебе.

— Как скажешь.

Поднял меня на руки, вынес из кабинета, направился к дальнему лифтовому холлу. К персональному лифту, чтоб уж точно никто из коллег не увидел нас вместе. Уткнулась лицом в шею, чтоб даже на камерах не было понятно, что это я. Он торопился, шептал слова, что распаляли кровь, обещал так много, а почти верила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Отпусти.

— Нет, ты моя, только моя.

— И куда я сбегу?

Он все же позволил мне встать рядом с ним. Даже подал руку, чтоб мне удобней было снимать мои обожаемые туфли. И меньше всего он ожидал, что шпилька одного из них вонзится в его горло.

— За что? — хрипел он, оседая по металлической стене лифта.

— За все.

Кровь все текла и текла, он даже уже перестал хрипеть, а кровь все текла, и текла, затапливая пол лифтовой кабины, подбираясь к моим ногам. Она все не хотела останавливаться, текла и текла…

Открыла глаза, я все еще в комнате отдыха, уже хорошо, что не лифтовой кабине с трупом шефа у ног. Но звук так и не исчез, прислушалась. Шум воды. Вот что меня разбудило. Вода, душ, Ковин в душе, а значит… Туфли в руки и бегом к столу, кнопку нажала, теперь к двери галопом. Скотина, закрыл и эту дверь на ключ! Вот черт!

— Доброе утро, Николь Александровна. Умывайтесь и будем завтракать.

Шеф стоял в халате и усмехался, скотина этакая. В халате! Нет в его гардеробе в комнате отдыха халата, я там все вещи знаю от запонок до трусов. Нет халата в описи. А значит, пока я мыкалась взаперти, этот Суковин дома ночевал! Сжала туфли крепче, вот интересно, шпилька действительно шею пробьет с одного удара, или сходить за японским ножом?

Ушла в комнату отдыха. И мне халат прихватил, скотина. Нет, уж, буду и дальше портить ему рубашки, а то ишь Стефана Ричи для меня жалко. В этот раз выбрала белоснежную и черный галстук в комплект. Шеф за время моего приведения себя в порядок тоже сменил халат на брюки и футболку.

— Идете есть, Николь Александровна.

Пришлось подчиниться, просто есть уже очень хотелось, а голод единственное, что я очень плохо переношу.

Логотип ресторана на кольце для салфеток. Расстелила лен у себя на коленях, подняла крышку с блюда — классический английский завтрак, честно говоря, я бы предпочла овсянку, но выбор мне предоставлен не был. Пока я чистила перышки, Ковин свой завтрак смолотил и сейчас попивал кофе из бумажного стаканчика. А ведь в комнате отдыха стоит шикарная кофемашина и чашки есть. Решил-таки держаться от меня подальше для сохранения здоровья?

— Что ж, теперь вы в состоянии продолжить разговор.

— Стоит ли? Может уже отпустите с миром, и забудем друг о друге, как о кошмарном сне.

— Нет.

Стаканчик из-под кофе улетел урну. Шеф приготовился внимательно воспринимать информацию, таким он был с начинающими предпринимателями, когда пытался уловить суть их начинания и сколько он сможет получить на выходе, если вложится сейчас.

— Возвращаясь ко вчерашним словам. Я не жалею, что вас взял. Это аксиома. Все остальное временное помешательство. Что еще обидного я успел Вам сказать, Николь Александровна?

«Ну, сам напросился».

— Обидного больше ничего.

— И, слава богу, — облегченно выдохнул Шеф.

Я прожевала бекон, отхлебнула сладкий чай и выдала почти нежным голосом.

— Мерзостей наговорили и все.

— Я? Мерзостей?

— Вы. Или выяснение моей рыночной стоимости относится к категории приятностей?

— Стоимости?

— Да. За сколько же я с Вами пересплю.

— Я не мог такого сказать, Вы что-то не так поняли.

— Я?! Не так?! А как я должна была понять Ваше — и со мной сможешь за деньги и за сколько?!

Правый глаз Андрея Владимировича как-то нехорошо дернулся, а может мне показалось, а нет, еще раз дернулся, нервничает, значит, шефчик-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это все текила, я с нее дурею.

— Что у трезвого на уме, у пьяного на языке.

Шеф всем своим видом пытался показать, что и в мыслях никогда подобного не было. Что несчастная агава для него равна наркотику и рождает бред в сознании, что потом его язык на свет божий выносит. Все, текилы больше в его жизни не будет, а значит и бреда тоже.