На руинах - Галина Тер-Микаэлян

– Погодите, – вновь прервал их Корнилов, – а чем болела жена этого приятеля – ну, которая, вы говорите, инвалид?

Женщина в недоумении посмотрели друг на друга, и обе одновременно пожали плечами.

– Да ее и не видел никто.

– Никогда из дома не выходила.

– Лариса Быстрова с третьего этажа сказала, что инвалид, потому не выходит.

– Нет, это Варька Кошелева сказала.

Махнув рукой, Богданов вежливо поблагодарил их и отпустил. Пока шел обыск, он отвел в сторону участкового.

– А вы-то в курсе, что происходило в квартире? Квартира ведь стоит на учете.

Участковый вытянулся по швам и захлопал белесыми ресницами.

– Так точно. У нас от Кислицыной давно сигналов не было, мы решили, что у них притихло вроде как, – отрапортовал он, – но я постоянно мимо квартиры прохожу – приглядываю. Раньше-то да, раньше и другие соседи подтверждали, что к Тихомирову разные личности ходят, одну даже опознали, на особом учете состоит. Только тут ведь ничего не поделаешь, в гости к себе человек волен кого угодно приглашать, у нас демократия.

– А что за личность, которая состоит на учете?

– Эта, как ее, Парамонова Зоя – она у него постоянно торчала. Но теперь все тихо, никто не ходит.

От слов его Богданов едва не подскочил на месте.

– Парамонова? – сделанным равнодушием переспросил он. – Постоянно? Гм. А у Тихомирова губа не дура, Парамонова – очень дорогая проститутка.

– Так это не то, товарищ майор, даже Кислицына приметила – у них тут что-то вроде любви было, она, говорят, с ума по нему сходила.

Когда Богданов, докладывая майору о провале операции задержания, сообщил о словах участкового, у Корнилова чуть язык изо рта не вывалился от изумления.

– Сходила с ума? Парамонова?!

Майор напряженно размышлял о том, что ему удалось отыскать еще одну ниточку: Зоя Парамонова, пропавшая вместе с Валевской и Дорониным. Тихомиров же, на котором все замыкалось, бесследно исчез – сбежал, почуяв слежку, или его постигла судьба остальных?

Спустя полчаса Корнилов явился с докладом в кабинет Авдиенко. Тот сильно осунулся за последние сутки, взгляд его был хмурым, под глазами обвисли мешки.

– И что ты предлагаешь? – резко спросил он.

– Надо найти Николая Тихомирова, будем искать.

– Итак, ты о Тине ничего не выяснил, моя дочь исчезла, неизвестно куда, – говорил подполковник, расхаживая по кабинету, – моя дочь…

Он метался из угла в угол, Корнилов никогда не видел своего начальника в подобном состоянии.

– Будем искать, – повторил он, – разрешите идти работать, товарищ подполковник?

– Иди.

Но едва Корнилов дошел до своего кабинета, как снизу ему позвонил дежурный милиционер.

– Товарищ майор, тут пришла девушка – хочет срочно видеть кого-то из начальства. Говорит, ее зовут Зоя Парамонова.

Глава двадцать четвертая

Сразу по получении результатов экспертизы Анатолий позвонил Самсонову.

– Мне нужно вас увидеть, – коротко сказал он.

Самсонов не стал задавать ему ни каких вопросов, лишь глухо спросил:

– Мы можем встретиться у «Парка культуры»? Скажем, через час – я буду ждать вас в машине у метро. Хочу еще раз побывать на… этом месте.

– Хорошо, ждите, я постараюсь успеть.

Самсонов распахнул дверцу машины, едва увидел выходящего из метро Толю. Они коротко пожали друг другу руки, и, едва Толя устроился на переднем сидении, машина тронулась с места. Самсонов вел ее, не говоря ни слова и неподвижно глядя на дорогу. Лишь обогнув парк и остановившись, он отрывисто спросил:

– Что показала экспертиза?

– Это ее кровь.

– Значит, она была убита в машине?

Толя отвел глаза.

– Эксперт предположил изнасилование, а кровь…она ведь была девушкой. Скорей всего, во время борьбы кулон закатился между сиденьем и спинкой. Смерть же наступила в результате перелома шейных позвонков, это установили еще зимой.

– Значит, он ее изнасиловал, потом задушил и огнем скрыл следы преступления.

Самсонов говорил ровным, ничего не выражающим голосом, который лишь иногда срывался и переходил в шепот, оттого, что горло его было сдавлено тисками боли. Толя тяжело вздохнул.

– Да, похоже, что именно так.

– И все это случилось тогда, когда они ехали от Белорусского вокзала, я сейчас сам лично проехал этим маршрутом, иначе просто нелогично. Если бы посторонние люди похитили Диану возле ее дома в Теплом Стане, то для чего им было тащить ее через весь город в центр Москвы? Теперь я точно знаю, что это он.

– Придется доказывать, – продолжая смотреть в сторону, проговорил Толя, – и доказать будет нелегко. Прошло много времени, и сейчас почти невозможно выяснить, приезжал ли Евгений в Москву в день гибели Дианы. Получив результаты экспертизы, я поговорил с Сергеем Эрнестовичем – ничего ему не сказал, конечно, просто так, между делом. Он очень хорошо помнит, что его племянник был в Ленинграде в тот день, когда им обо всем сообщили.

– От Москвы до Питера одна ночь, он мог сразу вернуться.

– Все правильно, но если и так, то только вы можете его уличить, без ваших показаний…

– Если надо, то я готов.

– Вам придется раскрыть свое инкогнито, в противном случае вы можете стать одним из подозреваемых – будет трудно объяснить ваш интерес к Диане.

– Если придется это сделать, я сделаю. За одиннадцать лет я не так сильно изменился, у меня много друзей и знакомых, которые меня узнают и подтвердят мои слова.

– Хорошо, предположим, Евгений признается – то, что он работает на вас, то, что вы поручили ему доставить Диану домой. Но и в этом случае доказать его причастность к убийству будет нелегко.

– Но он ее изнасиловал, кто кроме него мог изнасиловать ее в этой машине?

Толя покачал головой и тяжело вздохнул.

– Следов борьбы и насилия на теле, – медленно проговорил он, – экспертиза обнаружить не смогла, поскольку она слишком сильно обгорела, а без этого факт изнасилования доказать невозможно. Он может сказать, что между ними все произошло с обоюдного согласия.

Лицо Самсонова исказилось от бешенства.

– С обоюдного согласия? – сквозь зубы процедил он. – Они почти не знали друг друга, а Диана была не так воспитана, чтобы…

– … с обоюдного согласия, – словно не слыша его, продолжал Толя, – а потом между ними возникла ссора, и девушка попросила высадить ее у метро. Куда она затем пошла и что делала, Евгений Муромцев не знает. Конечно, нехорошо, что он вовремя не сообщил обо всем следствию, но мало ли – испугался, что его обвинят, смалодушничал.

– Мне казалось, вы поклялись вашей жене, моей дочери Лизе, найти убийцу ее сестры, – с горечью проговорил Самсонов, – а вместо этого вы защищаете преступника.

– Я никого не защищаю, – ледяным голосом возразил Анатолий, – я сейчас объясняю, как примерно выстроит версию защиту хороший адвокат. А адвоката ему найдут самого лучшего, можете не сомневаться. Ко всему прочему, Евгений Муромцев – подающий надежды молодой ученый, судимостей не имел, ему дадут кучу положительных характеристик, начиная с детского сада. Даже для себя лично я должен найти дополнительные доказательства, прежде, чем решусь предъявить обвинение. Я видел Евгения всего пару раз – во второй раз, это когда вы водили нас всех в ресторан, – но он производит впечатление очень интеллигентного и мягкого молодого человека.

– Интеллигентного молодого человека! – Самсонов расхохотался таким резким и болезненным смехом, что Толя даже слегка от него отпрянул. – Хорошо, ищите доказательства.

– Буду искать, – сухо ответил молодой следователь. – Думаю, мне пора, довезите меня до метро, если вам не трудно.

Самсонов судорожно вздохнул и постарался взять себя в руки.

– Я хочу увидеться с Халидой, – сказал он.

– Халида Рустэмовна тяжело больна, – хмуро проговорил Толя, – она не в состоянии говорить и двигаться, находится в полусне и вряд ли осознает, что вокруг нее происходит. Вам вряд ли стоит видеть ее в таком состоянии.

– Стоит. Но Сергей и дети не должны меня видеть. Вы можете мне в этом помочь?

Слегка поколебавшись, Толя кивнул.

– Хорошо, я постараюсь.

Он не уверен был, что поступает правильно – до того момента, как они вошли в палату, где лежала Халида. Она казалась опутанной проводами, которые тянулись к мониторам, индикаторы на экранах вычерчивали ломаные зеленые линии. Свет в палате горел круглосуточно, и при ярком свете обтянутое кожей лицо Халиды казалось зеленовато-желтым.

Самсонов остановился, потрясенный ее видом, потом резко шагнул к кровати и опустился перед ней на колени.

– Халида! – позвал он. – Халида, любимая, ты слышишь меня? Это я, Юра.

Толя положил ему на плечо руку.

– Не надо, встаньте, она вас не слышит, она…

Внезапно он умолк, застыв на месте от изумления – длинные черные ресницы Халиды дрогнули и медленно поднялись кверху.

– Юра, – отчетливо произнесла она, – наша Дианка…