На руинах - Галина Тер-Микаэлян

– Ну тебя!

Супруг, лишенный сантиментов, сердито отмахнулся и начал кусочком хлеба подбирать с тарелки остатки соуса. А Мария Егоровна, заговорив о талонах, неожиданно похолодела и, бросившись в прихожую, начала искать сумочку. Сумки нигде не было. Муж, поев, вернулся на свое место перед телевизором, а она все искала и искала, а потом вдруг вспомнила – сумка осталась в салоне у Тихомирова. И в сумке той лежали заветные талоны. Торопливо натянув плащ и сунув ноги в сапожки, Мария Егоровна крикнула мужу:

– Митя, мне в одно место надо сходить.

Ее грузным шагом до комплекса идти было минут двадцать. Коля, ожидавший Васю, сердито нахмурился при виде назойливой посетительницы.

– Чего вам? Сегодня мяса не подвозили.

– Да я сумочку вчера здесь где-то положила и не взяла – тут, кажется.

– Я поищу, посидите пока в салоне.

Его совсем не устраивало, чтобы толстуха рылась в косметическом кабинете. Сумку он нашел быстро, а когда вернулся с нею в салон, Мария Егоровна блаженствовала, удобно устроившись в одном из кресел.

– Иностранцы молодцы, – сказала она, – даже при моей комплекции здесь можно спокойно сидеть, а у нас я даже в кино на одном сидении не помещаюсь.

Коля уже не слушал, что она говорила, его что-то словно толкало и тянуло изнутри. Пристально следя за ее пристроившимися в выемках ладонями, он потянулся к настенному шкафчику.

Глава двадцать третья

Толя Суханов слушал Самсонова, не прерывая, и лицо его ничего не выражало.

«Будущий следователь, – с усмешкой подумал про себя Самсонов, – ничему не должен удивляться, никому не должен бездоказательно верить».

В ответ на его мысли Толя без всякого удивления, словно подводя итог, сказал:

– Значит, вы утверждаете, что вы и погибший много лет назад Юрий Лузгин – одно и то же лицо. Я видел его фотографии, вы действительно похожи, но внешнее сходство случается часто. Конечно, Лиза и Тимур были малы, они вас не помнят, но есть ведь, наверное, кто-то из более старших, кто может подтвердить ваши слова? За одиннадцать лет взрослый человек не может так сильно измениться.

– Сергей Муромцев и его брат – наверняка они меня узнали бы. И Халида тоже, но… Я ведь объяснил вам, почему не хочу их травмировать. Рустэм Гаджиев и его односельчане, мои бывшие сослуживцы – все подтвердили бы, если б потребовалось. Но я сам не хочу, да и вы на моем месте, может, поступили бы также. Но дело ведь сейчас не во мне, я пришел к вам, потому что хочу помочь найти убийцу моей дочери. Поверьте, мне нет причин лгать, под своим нынешним именем я бизнесмен и очень богатый человек, что я получу, прикинувшись Юрием Лузгиным?

– Я не сказал, что я вам не верю, но речь идет об убийстве, и важна каждая деталь. Если вы придете к следователю, который вел это дело, он задаст вам те же вопросы, что и я.

– Я обратился к вам, потому что не хочу иметь дело со следователем и выворачивать перед ним наизнанку мою жизнь. К тому же, возможно, он так увлечется изучением моей биографии, что начнет искать убийцу не в том направлении. Вы – муж моей дочери, я хочу, чтобы вы занялись поисками убийцы сами.

– Я пока лишь молодой специалист, стажер, мне это дело никто не доверит.

– В частном порядке, так сказать, я готов оплатить все расходы. Поймите, я ничего не знал и не узнал бы, не сообщи мне Алексей Тихомиров. Он мог погибнуть в этой аварии, тогда я бы вообще ничего не узнал – через много лет, может быть. Потому что я решил больше не касаться жизни моих детей. Лучше бы я никогда этого не делал!

Такая боль и горечь прозвучали в его словах, что Толя дрогнул.

– Я хорошо помню этого человека, – мягко ответил он, – этот Тихомиров показался мне очень порядочным и простым. Конечно, я должен буду установить факт происшедшего с ним дорожного инцидента – в подтверждение ваших слов. Не обижайтесь только.

– Я не обижаюсь, Толя, – губы Самсонова тронула слабая улыбка, – вы просто обязаны это сделать, как профессионал.

– И еще одно, почему я принимаю ваше предложение – я обещал моей жене Лизе найти убийцу ее сестры. Конечно, я мог бы отказаться и просто сообщить о нашем разговоре следователю, но я не хочу снимать с себя ответственность. К тому же, я не уверен…

Он запнулся, и Самсонов подхватил:

– Вы не уверены, что следователь сделает это лучше вас. Тем более, что дело уже, кажется, сдано в архив, как нераскрытое. Или я ошибаюсь?

– Ну… что-то вроде того. Итак, вы последний, кто видел Диану живой? Вы точно помните дату?

– Точно, в этот день я уезжал в Париж. Но последним был не я, а тот человек, которого я попросил отвезти ее домой. Позже он сообщил, что благополучно доставил ее до дома.

– Кто этот человек, вы можете назвать его имя?

– Конечно, это ваш родственник Евгений Муромцев.

Толя ахнул от неожиданности.

– Женя? Но почему он ничего не сообщил?

– Возможно, считал, что это ничего не изменит, и не захотел вмешиваться. Дело в том, что он уже несколько лет на меня работает, но от родных это тщательно скрывает. Похоже, ему неловко перед отцом и дядей, что он занялся бизнесом, ведь семья Муромцевых – ученые до седьмого колена.

– Возможно и так, – задумчиво протянул Толя, – однако дело в том, что следствие внимательно изучило местопребывание всех друзей, родственников и знакомых Дианы. По всем данным Евгений Муромцев в день убийства находился в Ленинграде.

– В этот день он на короткое время приезжал в Москву, чтобы привезти мне кое-какие документы. Это точно – мы с ним виделись, говорили, а потом я попросил его отвезти Диану домой.

– На чем, на такси?

– Нет, на той же машине, на которой мы с ней ехали до вокзала. У меня в Москве несколько автомашин, они стоят в гараже.

– Та, на которой вы сейчас?

– Нет, другая.

– Когда я могу увидеть ту машину?

– Да хоть сейчас – я отвезу вас в гараж.

Толя обследовал машину так, как его учили в институте – сантиметр за сантиметром. И вскрикнул от неожиданности, когда под пальцами его что-то блеснуло.

– Это ваше? Завалился между сидением и спинкой.

Побледнев, как смерть, Самсонов смотрел на маленький кулон с бриллиантом.

– Я купил это в ювелирном магазине на Профсоюзной улице, мне хотелось подарить что-то своей дочери, и я…

– Неужели Диана приняла от вас такой подарок? – в голосе Толи прозвучало откровенное недоверие.

– Сначала она отказалась, но я просил ее взять бриллиант на сохранение – пока я не приеду из Франции. Естественно, я не собирался возвращаться за этим кулоном, я полагал, что если у них вдруг возникнут материальные трудности, они смогут его продать – бриллиант стоит очень дорого. Не мог же я предложить моим детям денег, под каким предлогом мне было это сделать?

Толя задумчиво разглядывал бриллиант.

– Возможно, она обронила бриллиант, – предположил он, – у дома спохватилась, в отчаянии бросилась его искать, села в какую-то машину – ведь бриллиант был дан ей на сохранение. Однако я продолжу работать, отойдите в сторону и не мешайте.

Самсонов послушно встал в стороне и стоял там все время, пока длился осмотр.

– Что… – спросил он и осекся – светлые брови молодого следователя были сосредоточено сдвинуты.

– Похоже на след крови, – отрывисто пояснил Толя, – точно покажет экспертиза.

– Это значит…

– Не торопитесь, еще нужно установить, что это кровь Дианы. След давний, сильно затертый, он мог быть оставлен кем угодно и когда угодно, за эти месяцы машиной много раз пользовались, так что… Вы готовы оплатить экспертизу?

– Да, разумеется.

– Тогда я договорюсь с экспертом в частном порядке, это все ускорит. Не надо так нервничать, ни вы, ни я уже ничего не можем изменить.

Машина Тины достаточно долго простояла у кладбища, не привлекая ничьего внимания – люди постоянно приезжали почтить усопших, оставляя у ворот личный автотранспорт, потом уезжали, и с какой стати было кладбищенскому сторожу интересоваться припаркованным на краю стоянки автомобилем? Поэтому он позвонил в милицию лишь тогда, когда местной шпане захотелось забраться в машину, чтобы вытащить транзистор, и от этого сработала сигнализация, распугав горе-взломщиков.

Подполковник Авдиенко был потрясен, когда ему доставили чемодан Доронина и дорожную сумку дочери, в которой лежал ее паспорт. Он тут же сам лично позвонил в редакцию столичной газеты и выяснил, что на работе Доронин не появлялся, и никакой информации о его прибытии в Москву не было. Дальше больше – выяснилось, что ни Доронин, ни Тина, ни Зойка в Москву не улетали, а забронированные для них билеты пролежали в кассе до окончания регистрации на рейс и были проданы пассажирам, ожидавшим возможности вылететь в столицу. Сообщить об этом в управление МВД сотрудники аэропорта не удосужились, решив, что «милиция со своими делами сама разберется».

Авдиенко связался с находившимся в это время в Москве Самсоновым. Голос у того звучал странно и поразил подполковника какой-то отрешенностью.