Детский отпуск или провал - Ава Хантер

мой Торжественный Человек. — Ее прекрасные карие глаза наполняются слезами. — Ты мне нужен. Ты нужен мне, Мишке, ты нужен нам обоим.

— Черт, — вздохнул он, поднимаясь на ноги. Он не может достаточно быстро заключить ее в свои объятия.

Их рты сталкиваются, его руки пробираются сквозь ее шелковистые волосы. Тесси выдыхает и издает легкий стон, и Соломон крепче прижимает ее к себе.

Благословите эту женщину.

— Спасибо тебе, — пробормотал он, целуя ее волосы, щеку, горло. — За то, что не ушла. Мое сердце не выдержало бы этого.

Она закрывает глаза, царапая тонкими пальцами его бороду. Само ее прикосновение лижет его, как лесной пожар.

— Я знаю. Мое тоже.

Соломон осторожно опускает ее на подушки и плотнее натягивает одеяло на ее колени. Проведя рукой по ее животу, он ждет толчка Мишки. Сильного. Мощного.

Как Тесси.

Черт. Подумать только, как близко он был к тому, чтобы все испортить.

Он никогда больше не отпустит ее, да поможет ему Бог.

— Если тебе станет легче, — говорит Соломон, сжимая ее руку, — я чуть не убил целую стаю гусей, когда тащил задницу в больницу.

Она смеется, потом поджимает губы.

— Детка, в чем дело?

— Я все еще расстроена. — Ее рот искривляется. — Я так и не смогла бросить в тебя каблуком.

Он усмехается и проводит пальцем по ее скуле.

— Ты можешь кинуть в меня чем захочешь позже.

— Обязательно. Каблуком со шпилькой. И ты не сможешь увернуться.

— Договорились. — Ухмыляясь, он наклоняется и целует ее. — Я должен рассказать всем, что происходит. Ты справишься без меня несколько минут? — Когда она кивнула в знак согласия, он поднялся с кровати, уже готовый вернуться к ней.

Когда он был уже на полпути к двери, Тесси задыхается.

Он оборачивается. Сердце ударяется о ребра и проваливается в желудок.

— Тесс? Что случилось?

Тесси смотрит на него широкими, полными ужаса глазами. На ее одеяле расплывается темное пятно.

— У меня отошли воды.

ГЛАВА 33

Волна обрушивается вниз, и Тесси позволяет ей принять ее. Позволяет ей нахлынуть на нее длинными, обнадеживающими приливами тепла.

Рождение — это дикость. И она отдается этому процессу.

Ей хочется волноваться, но она слишком счастлива. Она счастлива от осознания того, что это происходит, что скоро Мишка будет у нее на руках. Ее сын.

Их сын.

Она ходит по палате. Медсестры разрешают ей ходить, и Соломон следует за ней.

Часами.

Сердцебиение Мишки на мониторе сильное. У Тесси есть план, и Соломон рядом, чтобы убедиться, что она получит то, что хочет. И хотя сегодня все пошло не по плану, она собирается родить своего ребенка так, как хочет, как может.

Она дышит, сосредотачиваясь. Перестраивается. Она не в больнице маленького городка. Она в Чинуке, среди осин, сосен, прохладного воздуха и природы. Ее тело раскрывается, расцветает, готовится к появлению на свет ее сына.

Она может это сделать. Она доверяет своему телу всем сердцем.

Она доверяет Соломону.

— Ты справишься. — Он гладит ее по волосам, пока она дышит. — Тесс, моя храбрая девочка.

Опираясь на его широкую грудь, она чувствует, как его сердце бьется в такт с ее. Его широкие мускулистые руки обхватывают ее талию, приковывая к себе. И не отпускают ее.

— Я люблю тебя, — говорит Соломон. — Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Тесси прогибается в его объятиях, упираясь лбом в его бронированную грудь.

— Я люблю тебя в ответ, — шепчет она. И так снова и снова, пока не наступает очередная схватка, и она снова начинает вышагивать.

Она чувствует себя влюбленной. Под кайфом, как в тот раз, когда они с Эш выкурили косяк в бельевом шкафу, съели целый пакет "Читос" и были обнаружены тетей Бев. Летали под кайфом, ржали, как две старые ведьмы.

Она парит.

Проходят часы. За окном светлое небо, снег все еще падает.

Теперь боль. Спазмы в животе. Радиация по бедрам, позвоночнику.

Ноги слабеют. Она перевернулась на спину со стоном, который обычно бывает при поедании целой пиццы.

Соломон рядом. Всегда эта большая, широкая ладонь направляет ее, помогает ей, когда у нее не хватает сил. Его массивные руки массируют ее бедра, держат ее, когда ей нужна поддержка, отпускают, когда она пятится.

Она пробует разные позы.

— Это не работает, — говорит она, поднимаясь с мяча для йоги.

— Стойка на руках? — Соломон предлагает, его борода скрывает его ехидную ухмылку.

— Да пошел ты, — говорит она.

Как и все женщины во всех этих телешоу, вскоре она перестает вышагивать и оказывается в постели. Она откидывается на грудь Соломона. Он обнимает ее измученное тело. Он отдает ей свои силы.

Она почти не слышит, как доктор Банаи приказывает ей тужиться. Все, на чем она сосредоточена, — это Соломон. На мониторе — скачки сердцебиения ее ребенка.

Сосредоточенность сменяется разочарованием.

Прошло уже несколько часов. И она устала. Она так чертовски устала. Она не смогла бы вытолкнуть Мишку, даже если бы в нее ткнули тычком для скота.

Ее голова откидывается назад, прижимаясь к груди Соломона. Пот стекает по ее лбу.

— Я не могу, — задыхаясь, плачет она. — Это слишком трудно.

— Ты сможешь, — урчит Соломон рядом с ее ухом. Целует ее вспотевший висок. — Ты сможешь, Тесси. Моя Тесси. Моя храбрая девочка.

Вдыхая самый длинный вдох, она закрывает глаза. Затем она тужится.

Она разжимается.

Тяжесть внизу, резкий всплеск, облегчение.

Где-то в комнате кто-то объявляет, что видит голову.

Она всхлипывает.

Глубокий голос Соломона звучит в ее ушах:

— Ты — рок-звезда. Ты чертовски сильна. У меня есть ты.

Его вера в нее поддерживает ее. Придает ей сил. Когда Соломон рядом, она может справиться с чем угодно.

Медсестра приказывает ей сделать последнюю потугу, и она делает это.

Схватившись за широкие руки Соломона, она тужится. Одна долгая, последняя потуга, вой, как у дикого животного, как у Пегги Сью, как у Уайлдера, которым станет ее сын, а затем медленное сосущее чувство и благословенная пустота.

Доктор Банаи, уткнувшись головой между ног, выкрикивает то, что они уже знают.

— Это мальчик!

Прежде чем она успевает спросить, все ли в порядке с ее сыном, раздается резкий, яркий крик. Уверенный и правдивый. Сильный.

Мишка.

Тесси разрыдалась.

Ребенка уносят на осмотр. Соломон целует ее в висок, приглаживает волосы на вспотевшем лбу. Он трясется рядом с ней, шепча слова радости, и тут медсестры кладут ей на руки ребенка, толстого розового ребенка.

Любовь.

Это мгновенно и душераздирающе. Как будто ее душа в ее руках, и она держит ее, только это лучшая часть ее.