Ужасное сияние - Мэй Платт

— Она дестабилизировала и меня, верно? — едва Сорен высказал предположение, Энди замешкался. Очень кстати пришёлся дрон — очередная вариация «водомерки», но эта никого не разделывала и не лечила, всего лишь подсунула сидящим напротив людям по тарелке яичницы с беконом, кофе, горячие панкейки с ежевичным джемом. — И что, когда ждать первых симптомов?

Пища на вкус ощущалась нормальной. Хорошая еда, чувствовал он себя тоже прекрасно. «Пока».

Он отлично знал первые симптомы: болезненность суставов, отёки. Энди даже сейчас, после своей «корректировки», прихрамывал.

— Она вас убивает всякий раз и возрождает снова, а теперь меня тоже постигнет такая участь? Вы будете водить меня к ней?

— Это не так быстро и не так… критично развивается, — неубедительно солгал Энди.

— Я даже не очень расстроен. Неограниченный материал для исследований, вот только все, кроме вас, Энди, от мутаций умирают. Это ведь и была проблема рапторов.

— Потому что…

— Вы не могли отводить каждого к своей полуреальной сестре, сжигать и запускать цикл заново. Это вызвало бы слишком много вопросов, а то и бунтов в идеальном и с таким трудом восстановленном обществе, где герои сражаются против чудовищ, а обитатели полисов боятся и нос высунуть из-за купола. Но сам принцип этого… Дикари-то знают, верно? Они были теми, кто понял — или их предки, которые ушли из городов и предпочли использовать нефтяные генераторы отвратной перегонки вместо сверхтехнологий. Инанна. Заря утренняя, заря вечерняя, ежесуточный цикл. Или, скорее, безлуние, растущая луна, полная, стареющая. Вот на что это похоже, не так ли? Но без Инанны и её сияния — билет в один конец, луна падает на землю, катастрофа, бум. Это то, что случилось с миром — на всех её не хватило?

Энди закрылся чашкой кофе. Тот пах карамелью и миндалём.

— Примерно. Сорен, мы не знали, к чему это приведёт. Дизрупторы рассекали реальность, добывали самое ценное, что могло быть — энергию. Неограниченную энергию из других… миров, если угодно. Потери минимальны. Облучение не регистрировал никакой счетчик Гейгера.

— А потом появились алады. Или мутация, что раньше? Видимо, сначала всё-таки подействовало на вас, вы испугались и создали…

— Экологический, геодезический проект на базе Ме-Лем Компани.

— Это вы уничтожили мир, правда? Ваша «заря» оказалась сверхновой.

Сорен присыпал омлет жгучим красным перцем.

— Да, — сказал Энди; его жест — снять очки, потереть указательным и большим пальцем переносицу, словно страдая от мигрени, — Сорен видел уже несколько раз. Щадить чувства того, кто недавно скормил самого Сорена своей запредельной сестрёнке, он не собирался.

— Она находится вне времени и пространства, квантовая копия без оригинала. Что насчёт вас и рапторов? Постепенно ошибки реальностей, когда-то вами разорванных, накапливаются. В некотором смысле человек не так уж далёк от куска кода, принцип строения того же ДНК почти не отличается от программы. Мутация — наслоение фрагментов «себя» из разных миров, из событийных цепочек, концентрирующихся в одной точке. Вы пересекли друг с другом даже не две, а тысячи и миллионы параллельных линий. Немного жаль, что это уничтожило — и продолжает уничтожать мир. Вы опять его пытаетесь спасти, так? Несмотря на то, что в прошлый раз получилось как-то неважно?

Сорен допил чёрный без сахара кофе одним глотком. Он обжёг язык и тронул указательным пальцем бионику.

— Да, — повторил Энди. — Примерно так всё и есть. И всё-таки я не зря сказал: не знаю, что Дана такое; может, и впрямь эта суперпозиция приравнивает её к божественности. Как бы то ни было, она теперь не единственная такая. Эта девочка, Хезер… Дана говорит, что она будет в Лакосе, и это важно для пресловутого спасения — или окончательного разрушения мира.

— Кого вы планируете отправить? Рапторов? Учёных, роботов?

Энди собирался что-то ответить, но вдруг замер. Руки задрожали, большая кофейная кружка выскользнула, выплеснув взбитые сливки с кофе, запах миндаля и карамели усилился стократно. Часть вылилась в тарелку, остальная — на стол.

— Что?

Сорен сравнил коннект Башни с ядовитой колонией дактилозоидов — физалией; похоже, сейчас щупальце действительно выплеснуло дозу токсина. Энди смертельно побледнел, пошёл красными пятнами.

«Интересно, защитит ли регенерация от инсульта или инфаркта», — Сорен и сам перестал дышать в надежде понять, что случилось.

— База… уничтожена? Фрактальная буря? Максимальный уровень, что? Это невозможно. Твою мать.

Энди посмотрел на Сорена невидящим взглядом.

— Лакос. Дана предупреждала, что туда приведут больше одного пути.

— Так кого вы заставите на сей раз разгребать дерьмо? — Сорен пересилил своё любопытство, хотя оно стало навязчивым, как паразит в кишках, и вызывало явственную тошноту. В конце концов, он даже забыл высказать всё, что думает об отвратительном способе «рассказать правду». Челюсть до сих пор немного жаль.

— Отправлюсь сам. Если хочешь…

— Хочу. С вами, — широкая улыбка далась легко, даже слишком. — Только, насколько я знаю, в окрестностях Лакоса не осталось ни единого телепорта.

Энди поднялся из-за стола.

— Телепорт не понадобится. Я же говорил: не ты один делал меня объектом экспериментов. Когда-то я стал первым раптором — и прототип механизма, если не заржавел от старости, должен ещё работать.

В темноте Леони успела испугаться, что потеряла и второй глаз. Гибель её не тревожила, слепота — гораздо хуже; можно поставить бионику, как вместо руки, но нужно время и место, а сейчас, на поле боя, она окажется бесполезной, как пластиковый обломок вирт-шлема.

Затем Леони осознала, что просто лежит ничком. Больной глаз дёргало, но она успела притерпеться даже к кровавым потёкам, второй задрожал и открылся, когда она резко села на пыльной земле.

База. Лазарет. Здание выглядело нетронутым — оно единственное уцелело, поняла Леони, озираясь по сторонам, щурясь и по-птичьи склонив голову на бок. Единственное, потому что всё остальное буря разрушила, кроме своего… «ока», вот именно.

Ей приходилось вертеть головой и наклонять её в неудобной позе, чтобы осмотреть разрушения. Невысокие приземистые здания, якобы идеально защищённые от любого катаклизма, разнесло по кускам железобетона. Фрагментами скелетов торчали вывороченные сваи, куски крыши валялись разбросанными от жилых помещений до полигона. Леони с каким-то отстранённым удивлением узнала собственную комнату: буря разрушила две стены из четырёх, и вокруг всё рухнуло в бетонный хлам — коридоры, общие помещения, но почему-то уцелела их жилая казарма, смешным пёстрым пятном маячило покрывало. Леони задохнулась и отвернулась — только чтобы увидеть свою соседку Тесс Миджай, размолотую заживо в рапторе, а дальше — остальных; большинство охотников погибли в своих механизмах — тело и машина одно, подумалось Леони, поэтому создалась странная иллюзия, что все мертвые люди — не больше, чем разрушенные дома