Король волшебников - Лев Гроссман

При этом никто не мылся: очищение следовало понимать в символическом, а не в гигиеническом смысле. Санитария и гигиена богиню, похоже, не волновали.

— Это вам не Ветхий Завет, — отвечала на все жалобы Асмодея. — НПВ не признает такого понятия, как «нечистое» — она не против, если мы менструируем.

Маги мужского пола сопровождали это похабными замечаниями, предлагая себя богине в символические мужья. Твоя хтоническая жертва у меня в штанах и т. д., а знаменитое Асмодеино чувство юмора вроде как ушло в отпуск — возможно, от нервов. Асмо, не обладая данными для верховной жрицы, сама себя назначила главным экспертом по НПВ. Она предлагала даже прекратить принимать лекарства, но тут уж ее просто высмеяли.

На столе стояли три восковые свечи и серебряная чаша с дождевой водой, стоившая почти не меньше бассейна. На алтаре, глыбе местного мрамора, не было ничего — если честно, они не совсем понимали, зачем он, собственно, нужен. Гаммиджи заняла место у стола, остальные выстроились вдоль стен — пятеро с одной стороны, четверо с другой. Насчет асимметрии Амодор в своем палимпсесте умалчивал, хотя во всем прочем был предельно точен для двухтысячелетнего пещерного человека.

Джулия укрощала кипящий разум ударами холодного скептицизма, но каменный поцелуй, которым ее во сне наградила статуя, все еще помнился ей. При всем жутковатом фрейдизме этого сна Джулия в нем почувствовала себя любимой. Она надеялась перед обрядом снова увидеть его, но ей совсем ничего не снилось.

Царап стоял слева от нее, Асмо и Фолстаф — напротив. Она старалась не смотреть им в глаза: процедура требовала провести час в полном молчании, и смешки были бы крайне не к месту. Снаружи мычали и блеяли жертвенные животные: две овцы, две козы, два теленка — трое черных и трое белых, отмытые шампунем до невиданной чистоты. Надо же запастись на случай, если богиня потребует символической жертвы.

В семь часов, на заходе солнца, взошла луна. Когда она поднялась над деревьями, залив мюрский дом белым дуговым светом, Гаммиджи зажгла пальцем свечи в руках у магов. Джулия старалась уберечься от воска, но горячая капля все же упала ей на босую ногу.

Гаммиджи начала заклинание. Никто не заметил, когда и как загорелись три свечи на столе.

Джулия только радовалась, что главная роль досталась не ей. Во-первых, заклинание очень длинное, и кто знает, что будет, если что-то напутаешь. Чары иногда оборачиваются против неудачливого чародея.

Во-вторых, это даже не настоящие чары. Сплошные моления, а маг, как полагала Джулия, должен не молить, а повелевать. Грамматика тоже странная, одни и те же фразы повторяются без конца. Матери, дщери, земля, зерно, мед и прочая фигня типа Песни Песней.

Фигня, но как видно, не полная: у Гаммиджи получалось. Джулия не видела никаких внешних признаков, но было и так ясно, что магия действует. Голос Гаммиджи стал глубже и порождал эхо, воздух вибрировал, по комнате гулял ветер.

Свеча Джулии заполыхала как факел — приходилось держать ее на вытянутой руке, чтобы не занялись волосы. Джулия распустила их, чтобы быть более женственной и соответствовать духу НПВ. Что-то происходило. Что-то надвигалось на них, как товарный поезд.

В этот момент она осознала нечто ужасное, такое, в чем не созналась бы Царапу и остальным, не будь даже слишком поздно. Ей не хотелось, чтобы это сработало. Она совершила роковую ошибку, не поняв чего-то в себе самой — как могла она не понять чего-то столь очевидного? Она не хотела, чтобы богиня явилась.

Когда она только приехала в Мюр, Царап сказал ей, что недостаточно любить его и всех остальных: магию она должна любить больше. Этого Джулия так и не достигла. В Мюре она искала не только магию, но и новый дом, новую семью — и была вполне счастлива, обретя и то, и другое, и третье. Больше она не нуждалась ни в чем, не говоря уж о какой-то добавочной силе, но поняла это только теперь. Не хочет она становиться богиней. Она хотела одного: быть человеком, и в Мюре это наконец-то осуществилось.

Теперь уж поздно: начатого не остановишь. Богиня грядет. Джулии хотелось отшвырнуть свечу и заорать, что не надо этого делать, что у них и так есть все, чтобы быть счастливыми. НПВ поняла бы ее. Милосердная богиня плодородия первая поняла бы то, что внезапно открылось Джулии, но маги ничего не поймут.

Кроме того, комнатой уже завладели титанические энергии: мало ли что может случиться, если она попытается прервать ход событий. Все тело Джулии покрылось мурашками. Голос Гаммиджи набирал силу, приближаясь к финалу. Жрица с закрытыми глазами раскачивалась и пела — это не входило в программу, мелодия пришла к ней откуда-то из эфира, по небесному радио. Луна, бьющая в окна, не иначе сошла с орбиты и смотрела прямо на них.

Оторвать взгляд от Гаммиджи было трудно, но Джулия все-таки покосилась на Царапа. Он улыбался и нисколько не психовал, спокойный, даже счастливый. Только бы богиня оправдала его ожидания. Джулия горячо верила, что НПВ не потребует от них ничего такого, чего они не готовы дать. Знала, что не потребует.

Одна из свечей на столе затрещала, брызгая воском. Ее огонь взвился чуть не до потолка, и на стол опустилось нечто огромное, красного цвета. Гаммиджи захлебнулась кашлем и рухнула как подстреленная — Джулия слышала, как она ударилась головой.

Бог-гигант, весь в красной шерсти, триумфально раскинул руки. Тело человека, голова зверя… Рейнард-Лис! Их надули — все к лучшему.

— Черт! — вскрикнула Асмо, сообразив это, как водится, раньше всех. Все окна и дверь захлопнулись разом, луна погасла, точно кто ее выключил.

Боже-Боже-Боже. Джулию пронизало страхом, как током, чуть не до судорог. Они голоснули и остановили не ту машину. Их обманули, как и НПВ, если она вообще когда-либо существовала: в мифе ее обманом заманили в подземное царство. Джулия кинула в лиса свечой — та отскочила от его ноги и потухла. Рейнард-Лис всегда представлялся ей весельчаком-затейником, но это был монстр, и их закрыли с ним в одной комнате.

Он соскочил со стола, как шоумен на празднике, и Джулия обнаружила, что тоже способна двигаться. Защитными чарами она плохо владела, но умела прикрыться щитом и помнила пару мощных изгоняющих формул. Не теряя времени, она нагромоздила между собой и богом столько барьеров, что воздух стал янтарным, заколебался и дохнул зноем. Царап, сохраняя спокойствие, тоже готовил что-то вроде «изыди». Ситуация еще не стала критической. Раз ничего не вышло, надо по-быстрому изгнать этого говнюка и сматываться самим — в ту же Грецию.

Именно что по-быстрому. Рейнард разинул пасть, полную острых зубов. Эти трикстеры никогда не бывают смешными на все сто процентов. Если б он хотя бы взглянул на Джулию, она бросила бы свое чародейство и пустилась бежать, хотя бежать было некуда. Она и теперь запиналась, то и дело начиная все сызнова. До нее стало доходить, что их с самого начала обманывали. Никакой Подземной Владычицы нет и не было никогда. От горя и ужаса Джулии хотелось заплакать.