Игрушки дома Баллантайн - Анна Семироль

— Справа от двери — выключатель, зажгите свет, — просит Этьен, нашаривая в бельевом шкафу простыни и второе одеяло. — Расскажите, что происходит? Где вы подобрали ребятишек?

— Конец света, сэр, — бормочет шофер. — Весь нижний ярус Нью-Кройдона затопило… и с неба льет. Фармингтон повернул воды вспять, сэр! Океан идет на нас! Все залито водой до восточной линии монорельса.

В ярком электрическом свете близнецы выглядят жутковато. Бледные, все в грязи и крови, от одежды остались одни лохмотья. Этьен наскоро ощупывает детей, проверяя, не повреждены ли кости, нет ли серьезных ран. Приносит из соседней комнаты тонкий острый нож, срезает остатки тряпья.

— Они мне под колеса выпали, сэр. Я думал, собью… Твердили ваше имя и адрес. Пока мы ехали, им похужело, в беспамятство впали оба, — продолжает монотонно рассказывать мужчина. — Думал, не довезу. Сэр, вы видели, что творится снаружи?

Этьен молча качает головой, убегает из спальни, возвращается с кастрюлей теплой воды и чистыми полотенцами. Смоченной тканью он бережно дотрагивается до ссадина и кровоточащих царапин на коже близнецов, убирая грязь. От прикосновений Уильям вздрагивает, стонет. Сибил дрожит и все повторяет:

— Брикс-авеню… тридцать шесть…

Этьен заворачивает их в махровые простыни, относит в свою кровать. Возвращается, беспомощно смотрит на водителя, разводит руками.

— Я не знаю, как мне благодарить вас, сэр… и очень надеюсь, что вы не откажетесь от денег.

Мужчина мрачно качает головой:

— Деньги мне не нужны. Разве что на бензин, чтобы убраться отсюда подальше. Мой вам совет: бегите из города. Бегите как можно скорее.

Он уходит, получив от Этьена канистру бензина и несколько крупных купюр. Легран провожает его до ворот и бегом возвращается в дом. Приносит с чердака пару старых одеял, укрывает ими близнецов.

— Где теперь ваши родители? — спрашивает он, не надеясь, что дети услышат его. — Где Ева? Что вообще произошло?

К утру Уильям приходит в себя. Не открывая глаз, тянется к сестре, обнимает ее, прижимается к горячему виску запекшимися губами. Грязные пальцы с содранной на костяшках кожей перебирают мокрые спутанные пряди. Мальчик протяжно всхлипывает, и этот звук будит задремавшего в кресле Этьена.

— Эй?.. — шепотом окликает Легран.

Он подходит, присаживается на край кровати, с тревогой смотрит на Уильяма.

— Ты как, парень? Слышишь меня?

Уильям кивает, крепче прижимает к себе сестру.

— Больно…

— Где больно?

— Ей. Внутри.

— А ты сам? Ты цел? Где вас так потрепало?

— Я мужчина. Я потерплю, — слабо улыбается мальчишка. — Мы почти умерли, Этьен. Вместе с другими. Сибил держалась за тебя.

Он замолкает, морщится от боли, пытаясь перевернуться на бок.

— Убери, пожалуйста, простыни. Я ее к себе прижму. Это ей поможет.

— Вы оба почти голые. Прости, но от одежды мало что осталось.

— Нас по камням волокло.

Сибил делает глубокий вдох, вздрагивают светлые ресницы. Этьен и Уильям тянутся к ней одновременно. Девочка видит Леграна, пытается улыбнуться.

— Я привела…

— Привела, умничка, — кивает Этьен. — Так, лежите оба спокойно, попробую вас подлечить немного.

Сибил послушно замирает, Уильям наблюдает за Леграном из-под опущенных ресниц. Этьен задергивает шторы, приносит из рабочего кабинета сандаловые свечи, сушеные травы и пузырек с едко пахнущей жидкостью. Обмакивает в пузырек тонкую кисточку, рисует на ладонях близнецов первые буквы имен Лоа. Зажигает свечи, прокалывает палец кончиком ножа, смешивает с кровью щепотку трав, сжигает, пепел развеивает по четырем сторонам. Садится на кровать к детям, берет их за запястья и негромко тянет шипяще-свистящие звуки.

— Горячо! — жалуется Сибил.

Не прекращая пения, Этьен качает головой: терпи. Уильям молчит, только дышит чаще сквозь стиснутые зубы. Ранка на пальце Леграна кровоточит, темно-красные капли медленно сползают по запястью девочки. Запах сандала наполняет комнату, сгущается, дышать становится все труднее. Близнецы кашляют от удушливого дыма, Сибил дергает руку, стараясь высвободиться из пальцев Этьена.

— Тс-с-с… — выдыхает Этьен и отпускает близнецов.

Уильям делает судорожный вдох, падает с кровати, путаясь в простыне.

— Тихо-тихо, — успокаивает его Легран. — Сейчас окно открою. Это быстро пройдет. Дышите оба ровнее и глубже. Сибил, малышка, как ты?

— Тошнит, — стонет девочка. — И стены кружатся…

Проходит минута, другая — и ей становится легче. Возвращается на щеки легкий румянец, выравнивается дыхание, расслабляются сведенные судорогой пальцы. Этьен замечает зажатый в ладони Сибил клочок ткани, тянется посмотреть, но Уильям тут же закрывает его рукой.

— Не надо, пожалуйста. Это ее. Оставь.

— Хорошо-хорошо, я не трону. Пойду поищу, во что вас одеть.

Как только Этьен выходит из комнаты, Уильям выпутывает сестру из простыней, прижимает к себе, гладит, баюкает.

— Мы живые. Значит, сможем все исправить, — шепчет он.

— Как мы найдем маму и папу? — спрашивает Сибил.

— Мы пойдем к Алану. Он в безопасности. Он поможет.

— Ты думаешь, они там?

— Я уверен.

Пальцы девочки скользят по коже брата, осторожно обходя ссадины и царапины. Уильям вынимает из ее кулака маленький полотняный мешочек на шнурке, надевает Сибил на шею.

— Уильям… кто из нас чудовище?

Он пожимает плечами, счищает с локтя сестры прилипшую грязь.

— Мир странный. Дело не в нас.

— Я чувствую себя чужой. Всем, кроме тебя.

— Это не ты чужая, это все нам чужие.

Этьен возвращается с двумя рубахами и брючными ремнями.

— Облачайтесь, подпоясывайтесь. Трусы ваши сохнут, попробую ускорить процесс с помощью утюга. Что делать с обувью, ума не приложу. Сибил, тебе получше? Вы идти сможете?

Близнецы кивают и одеваются, не стесняясь присутствия чужого человека. Рубахи им велики, в ремнях приходится прокалывать ножом дополнительные дырки. Этьен убирает со стола сандаловые свечи и травы, исподтишка наблюдая, как Уильям и Сибил застегивают друг другу пуговицы, поправляют воротники, закатывают рукава.

— А теперь расскажите, что все-таки произошло. Джентльмен, который вас привез, был очень испуган, говорил о наводнении. Я звонил мэру, он тоже сказал, что прибрежный район затоплен.

Уильям вопросительно смотрит на Сибил, поворачивается к Этьену. Лица детей одновременно мрачнеют, глаза наливаются слезами.

— Мы говорили Еве, что не надо… Она нас не услышала, — глухо произносит девочка.

— Ева хотела, чтобы мы поиграли с ней. Под барабаны, — нехотя рассказывает ее брат. — Мы послушались. На считалку примчались морские кони. А потом пришел океан. Там столько людей погибло…

— Стоп. Какие кони? — ничего не понимает Этьен.

— Из воды и пены. Может, кто-то видит их по-другому, но мы знаем, что это лошади, — отвечает Уильям. — Мы уже играли однажды на берегу втроем. И они приходили. Но в первый раз Ева напугалась, разогнала их. А в этот раз нет.

— Замечательно, — бессильно бормочет Этьен. — Океанские Лоа. Вы были с Эвелин? Куда она делась?

— Она нас бросила, Этьен, — чеканит каждое слово мальчик. — Воспользовалась нами, чтобы позвать лошадей. Когда мы увидели, что они летят на людей, мы поняли, что надо бежать. Что Ева хочет, чтобы мы погибли. Чтобы все мы погибли.

— Когда я обернулась, она сидела на коне. А потом нас сбила волна, — добавляет Сибил глухо.

— А где родители?

— Они оставались в опере.

«Здание театра не должно было пострадать, оно на втором ярусе города, это высоко», — думает Этьен.

Сибил подходит к окну, смотрит на залитые ливнем дорожки в саду, прислушивается к вою сирен, и в ее глазах мелькает страх.

— После нашей считалки хлынул дождь, — говорит она. — Этьен, днем мы летали на дирижабле с братом и дядькой Коппером. Мы видели что-то страшное там, в глубине океана. Оно огромное. Оно тянуло в себя корабли. Ева сказала, то, что мы видим, — оптический обман. Мы так испугались… пытались нарисовать Перекресток, чтобы этого не было, — и не смогли…

Этьен смотрит в сторону, давит вздох, нервно ерошит волосы пятерней.

— Это правда был оптический обман? — дрогнувшим голоском уточняет Сибил.

— Нет, ребята. Это не оптический обман. Это Анве — темный бог океана.

— Сколько книг… — восторженно выдыхают близнецы, обводя взглядом библиотеку. — Ты все это прочел?

Этьен кивает, перелистывая страницы подробного плана города. Сибил бережно ведет пальцем по корешкам стоящих на стеллажах томов.

— Все-превсе? — уточняет она.

— Превсе, — усмехается Этьен. — Я плохо сплю ночами, а в мире слишком много интересного. Тут в основном труды по физике и устройству вселенной. Больше теории, ничем не доказанные, но… Ладно, это слишком сложно для вас.