Тайна в наследство - Джуд Деверо

Мэтт нежно поцеловал Бейли в лоб.

— В конце концов мы все выясним, а для начала расспросим Вайолет.

Но после того как Бейли приготовила баранью ногу и холодный огуречник и все поужинали на свежем воздухе, гости обнаружили, что Берджесс мало что рассказывал жене.

— Когда я познакомилась с ним в Калифорнии, — говорила Вайолет, — я еще помнила, что совсем недавно выбилась из нищеты и вырвалась из Луизианы. У мамы нас было шестеро, все от разных отцов, и… — Она махнула рукой. — Сейчас это уже не важно. Я была молодая, симпатичная и думала, что стану кинозвездой сразу же, как только доберусь до Голливуда. — Вайолет улыбнулась собственной наивности. — Что было дальше, нетрудно вообразить. Через четыре месяца после приезда в Калифорнию я уже занималась тем, чем моя мать зарабатывала на жизнь. И хотя поначалу мне везло, я хорошо помнила, к чему приводит такое ремесло. Я знала, что не всегда буду молодой и симпатичной, что когда-нибудь состарюсь и стану такой, как сейчас.

Она обвела взмахом руки собственное тело, но ни Мэтт, ни Бейли не улыбнулись ее самоуничижительной шутке.

— В один прекрасный день моя машина заглохла на окраине города, и медлительный здоровяк из Виргинии остановился, чтобы помочь мне. Тут я и поняла, что нахожусь на распутье, и решила, что не упущу свой шанс. Как могла, я разыграла беспомощную юную девушку, наврала о своем прошлом и нынешней работе, и через несколько дней мы с Берджессом поженились и вскоре переселились в Кэлберн.

Взгляд Вайолет блуждал по ее саду, словно она надеялась высмотреть кустик марихуаны, случайно ускользнувший от Кэрол, — но нет, Кэрол выполола их все до единого.

Бейли ушла за десертом — крем-брюле с манго, а когда вернулась с двумя полными розетками, для Мэтта и для Вайолет, попросила:

— Рассказывай дальше. Тебе понравилось здесь, в Кэлберне?

Вайолет рассмеялась.

— Здесь было неплохо. Скучновато, но в меру. Я попыталась стать прилежной домохозяйкой, и поначалу это мне удавалось. Берджессу было легко угодить. Он лишь изредка пускался рассказывать какие-нибудь запутанные бесконечные истории, а так почти всегда молчал, и мне временами становилось тоскливо. А в остальном он был славный.

— Он что-нибудь говорил о «Золотой шестерке»? — спросил Мэтт.

— Ни слова. Впервые я узнала о ней лишь через несколько месяцев после приезда сюда. Кто-то в магазине упомянул про мальчишек, и слово за слово выяснилось, что один из них — мой муж. Я решила, что это здешняя шутка, потому тем же вечером решила поддразнить Берджесса, назвала его «золотым мальчиком». А он, к моему изумлению, разозлился: Берджесс, который никогда даже не раздражался. Никогда! Но тем вечером он был не похож сам на себя.

— И в тебе проснулось любопытство, — предположила Бейли.

— А вот и нет. Я вообще нелюбопытна. За свою жизнь я повидала столько людей, у которых полно секретов, в том числе и грязных, что потеряла к ним всякий интерес. Если он не желал говорить о «Золотой шестерке» — значит, и мне это ни к чему.

Вайолет доела свой десерт.

— Отличный ужин. Кэрол заставляла меня съедать за каждым приемом пиши по шесть разных овощей зеленого цвета. Теперь я их видеть не могу! А десерт в ее представлении — покупное желе без сахара.

— Что случилось 30 августа 1968 года? — осторожно спросил Мэтт.

— А-а… — отозвалась Вайолет. — В этот день все изменилось. Летом в тот год «шестерка» собралась в городе. Если раньше мой муж каждый вечер приходил домой, то теперь стал каждый вечер уходить и даже днем где-то пропадал. Все лето ко мне приезжали с лесопилки и спрашивали, когда Берджесс появится там. Некоторые решения имел право принимать только он, а его никак не могли найти.

— А почему вся «шестерка» вернулась в Кэлберн? — спросила Бейли.

— По разным причинам. Этот херувимчик Харпер говорил, что приехал навестить умирающую мать, но на самом деле почти не виделся с ней. Берджесс рассказывал, что Харпер был известным продюсером в Голливуде и многим пожертвовал, лишь бы погостить у матери. Этого мерзавца я терпеть не могла, чувствовала, что он врет, поэтому однажды позвонила знакомым в Лос-Анджелес и расспросила кое о чем. И убедилась, что я права: никто и не слышал о продюсере по имени Харпер Керкленд. Правда, он работал на съемках нескольких картин — помощником осветителя, знаете, тем, который орудует «хлопушкой», — и Вайолет жестами изобразила доску, какими пользуются на съемках — с написанным на ней номером сцены и дубля, — но так часто ввязывался в свары, что его отовсюду выгоняли. И ему осталось только идти на панель.

— Свары? — переспросил Мэтт. — Какие свары? Драки?

— Ну да, всякие. Вечно он всех подзуживал и ссорил, наговаривал одному на другого. Словом, любил мутить воду.

— А мой отец все это лето просидел дома, — сообщил Мэтт. — Он сломал ногу и не мог водить машину.

— Точно, — подтвердила Вайолет, посмотрев на Мэтта. — С твоим отцом я виделась всего несколько раз, но он был славный малый.

— Настолько славный, что бросил свою семью.

— Итак, все шестеро были в городе, и Фрэнк… — подсказала Бейли, ожидая продолжения.

— Да, — кивнула Вайолет. — Тридцатого августа Фрэнк застрелил свою молодую беременную жену и застрелился сам.

— А Гас Вентерс повесился у себя в сарае, — добавил Мэтт.

— Хотела бы я знать, видел ли все это Джимми… — задумчиво произнесла Бейли.

— С тех пор моего мужа словно подменили, — продолжала Вайолет. — Он впал в депрессию, тяжелую и глубокую, и так и не вышел из нее. К счастью, самолет разбился и положил конец его земным страданиям.

Минуту все трое молчали, потом Вайолет вздохнула и заговорила вновь:

— После смерти мужа я нашла альбомы с вырезками, которые он собирал еще в детстве. Хотите посмотреть?

— Да! — опередила Мэтта Бейли.

Через четверть часа со стола была убрана вся посуда, Бейли загрузила посудомоечную машину, которую установили в кухне по распоряжению Кэрол. Бейли признала, что Кэрол сумела в кратчайшие сроки привести запущенную кухню в пристойный вид. С пола убрали вытертый линолеум, широкие сосновые половицы покрыли лаком. Кухонный шкаф возле раковины заменили посудомойкой, а остальные шкафы оставили на месте — только отмыли, отчистили, заменили проржавевшие петли. Кэрол мудро не стала даже перекрашивать их. Раковину, старую плиту и даже старинный холодильник отчистили и починили, но менять не стали. Кухня приобрела почти такой же вид, как в начале своего существования, в 30-х годах. И, по мнению Бейли, выглядела великолепно.

— Вот они. — Вайолет выложила на журнальный столик в гостиной три альбома с вырезками, а затем села в кресло, обивку на котором недавно поменяли. В этой комнате Кэрол ограничилась уборкой и косметическим ремонтом, и оказалось, что ее обстановка идеально соответствует стилю, в котором выдержан интерьер дома.