Невеста с миллионами - Адольф Мютцельбург

Все разъяснилось на рассвете. Один из колонистов, отправленных осматривать окрестности, при возвращении заявил, что накануне, ровно в шесть часов вечера, заметил четверых всадников, едущих с восточной стороны. Они придержали лошадей в кустарнике, один из них вскарабкался на выступ скалы, откуда вся колония Толедо была видна как на ладони, и вытащил подзорную трубу. Примерно четверть часа он разглядывал Толедо, затем спустился, вскочил в седло, и вся четверка снова повернула на восток.

Теперь не оставалось ни малейших сомнений, что Антонио Йеррес условился со своим собеседником в тот день, когда намеченная встреча должна была состояться, незаметно подать ему знак. Вероятно, этот знак не должен был привлекать внимание окружающих, а для посвященного наверняка означал, что все в порядке и можно безбоязненно приходить в условленное место. Таинственный компаньон Йерреса не обнаружил нужного знака и убрался восвояси.

Посоветовать что-либо в подобном положении было нелегко. Тот колонист сказал, что неизвестные всадники всем своим видом напоминали техасскую герилью: низкорослые, резвые лошади, широкополые соломенные шляпы, светлые костюмы, за плечами — ружья, за поясом — пистолеты. Но откуда они пожаловали и куда возвращались? Если их всего четверо, можно было особенно не волноваться. Решили на следующий день проследить за этим местом, рассчитывая, что всадники вернутся: по-видимому, от намеченной встречи зависело многое. Вся восточная сторона не меньше чем на четыре английские мили была взята колонистами под наблюдение.

Альфонсо продолжал стоять на своем. Он предлагал с помощью хитрости и подкупа заставить Антонио Йерреса развязать язык. Что ни говори, а самое лучшее средство защиты от опасных намерений неизвестных бандитов состояло в том, чтобы заранее знать, что они замышляют. Поэтому дон Лотарио велел под конвоем доставить к себе техасца и имел с ним разговор в присутствии трех наших молодых героев.

Дон Лотарио пытался убедить Йерреса, что для него самое лучшее — сказать правду: для чего он находится в Толедо, кто эти неизвестные, с которыми он поддерживает тайные сношения, и каковы их планы. Дон Лотарио посулил техасцу десять тысяч долларов и полное прощение всех грехов. Антонио Йеррес выслушал монолог основателя колонии с полным равнодушием, лишь временами его губы растягивала насмешливая улыбка. В ответ он заявил, что сообщить ничего не может, ибо ему ничего не известно. О человеке, с которым он виделся в тот вечер, ему нечего добавить. Что это за история со всадниками, он понятия не имеет: никакого сигнала он не подавал. Короче говоря, он оставался непреклонным, разыгрывал из себя оскорбленного, несправедливо обвиненного. Дону Лотарио пришлось опять отправить его в тюрьму.

— Скверная история! — признался дон Лотарио. — Если бы этот человек в самом деле ничего не знал, он соблазнился бы предложенными деньгами и сочинил нам какую-нибудь сказку, чтобы только заполучить их. Теперь он будет надеяться, что его молчание принесет ему больше, чем могла бы дать откровенность. В конце концов я пришел к выводу, что нам придется иметь дело всего лишь с шайкой разбойников, задумавших поживиться, напав на нашу колонию. Человек, которого узнал Дантес, мог оказаться в этой местности случайно. Может быть, завтра мы сумеем захватить кое-кого из мародеров. Если нам не повезет, придется долгое время нести караульную службу и быть постоянно начеку.

Это была, разумеется, малоприятная перспектива. После недавно закончившегося кровопролитного похода и долгожданного возвращения к мирному труду над колонистами вновь нависла угроза вооруженной борьбы, может быть не менее опасной, чем былые схватки с краснокожими.

— Если доведется встретиться с этими негодяями, церемониться не будем, — с горечью сказал дон Лотарио. — Эти техасские мародеры ужасный сброд, отребье всех национальностей, а человек, которого видел Дантес, — бывший приятель Ральфа Петтоу — уже десятикратно заслужил смерть. Сегодня же я приму все надлежащие меры для защиты колонии.

Возбужденные мужчины расстались, чтобы затем вновь встретиться за столом, где каждый делал все от него зависящее, чтобы выглядеть непринужденным и беззаботным и не волновать дам, которые и без того уже казались весьма озабоченными.

В отношении Инес Эдмон вел себя совершенно так, как заранее для себя наметил. Он ожидал подходящего момента, чтобы излить душу ее родителям. А это время — чувствовал Эдмон — еще не наступило. Не говоря уже об опасности сложившегося положения, ему требовалось определить собственное будущее, прежде чем просить у столь незаурядных родителей руки их красавицы дочери.

Поэтому, когда все уютно устроились за столом, Эдмон не без задней мысли завел разговор об идеях дона Лотарио относительно колонизации и спросил владельца гасиенды, где следует создавать колонии и с чего лучше всего начать. Дон Лотарио ответил ему с неподдельной сердечностью, давая понять, что человек, обладающий энергией и жаждой деятельности Эдмона, способен, пожалуй, прокладывать дорогу цивилизации в какой-нибудь варварской, отсталой стране, если наберется к тому же терпения и необходимого душевного спокойствия. Эдмон заметил, как вспыхнули при этих разговорах обращенные на него глаза Инес. Она поняла и одобрила его план. Капитан добавил, что не прочь отказаться и от военной карьеры.

— Правда, мой отец станет чинить мне в этом всяческие препятствия, — пояснил Эдмон. — Ведь он солдат с головы до ног. Впрочем, Эдуард тоже солдат, — надеюсь, одного сына вполне достаточно, чтобы удовлетворить воинские амбиции нашей семьи.

Разумеется, дон Лотарио был слишком благоразумен и осмотрителен, чтобы открыто поддержать замыслы Эдмона, способные, пожалуй, только привести к разладу между сыном и отцом. Однако по тому, с каким видом он выслушивал подобные разглагольствования юноши, не составляло ни малейшего труда догадаться, что они доставляют ему явное удовольствие.

Как ни покажется странным, и следующий день не принес ничего нового. Наблюдение за всей восточной окраиной колонии было организовано с таким расчетом, чтобы ни один человек не мог приблизиться извне незамеченным. Но никого постороннего обнаружено не было, и вечером колонисты возвратились в свои дома с той же обеспокоенностью, с какой утром покинули их. Дону Лотарио не оставалось ничего другого, как осуществить свой план: организовать постоянную службу охраны и терпеливо ожидать дальнейшего развития событий.

— У меня родилась еще одна идея, — объявил он на следующий день своим молодым друзьям. — Я освобождаю Антонио Йерреса. Разумеется, он покинет колонию, и, если внимательно проследить за ним, возможно, удастся узнать, где скрываются его приятели: ведь наверняка он отправится к ним, пусть даже окольными путями, чтобы сбить нас с толку. Как не хватает моих индейцев — они двигались бы за ним по пятам, оставаясь незамеченными.