Очерки по истории архитектуры Т.2 - Николай Брунов

Уже в VI веке мы находим его в различных областях на побережьях Средиземного моря (Северная Африка, Синай, Сирия, Далмация, Константинополь). В Крыму он встречается уже в начале VIII века в Иоанновской церкви в Керчи (рис. 321), в которой четыре колонны несут крестообразные столбы, как в ранних маленьких базиликах Трапезунда, а также в большом количестве в Херсонесе. Уже в эпоху иконоборчества византийские города на юге СССР по своей культуре были тесно связаны с Малой Азией.

Strzygowski J. Ursprung der Kreuzkuppelkirche (Zeitschrift fűr Geschichte der Architeictur), 1919; Брунов H. Памятник ранневизантийской архитектуры в Керчи // Византийский временник, XXV. 1928.

Ранняя архитектура Армении и Грузии

Сопоставление памятников армянской и грузинской архитектуры VI–VII и последующих веков с памятниками христианской архитектуры присредиземноморских областей показывает, что Кавказ был в это время тесно связан с восточными провинциями Византийской империи и в области архитектуры. Так, например, тип храма Апостолов в Ани X века, состоящий из центрального креста, образованного четырьмя полукружиями вокруг купола, и четырех замкнутых прямоугольных помещений между его ветвями, в котором, по-видимому, был в VI веке выстроен один из главных армянских соборов, сохранившийся в Эчмиадзине, встречается в V веке в баптистерии при базилике в Тебессе в Северной Африке. Тип собора в Талине X века, который, несомненно, имел и на Кавказе значительно более древних представителей, известен уже в VI веке в церкви Тита в Гортине на о. Крите, и т. д. Но вместе с тем архитектура Армении и Грузии уже в это раннее время имеет свое довольно ярко выраженное лицо, которое позволяет тотчас узнать кавказский памятник среди других византийских произведений. В ней очень сильны и восточные элементы, особенно важно сопоставление армянских и грузинских памятников с персидскими. Так, в большой церкви Креста в Мцхете около Тифлиса, конца VI — начала VII века, выступает сквозь основу типа баптистерия в Тебессе, усложненную композицией, восходящей к церкви Сергия и Вакха в Константинополе, купол на квадрате с тромпами (сводиками, перекинутыми через углы) по углам, который так типичен для сассанидских дворцов, например в Фирозабаде (ср. т. I).

Архитектурные типы раннего времени в Армении и Грузии (рис. 324–328) очень разнообразны. Тут имеются и настоящие базилики, и строго централизованные здания. При этом и в центральном, и в лонгитудинальном архитектурных типах наблюдаются более сложные и менее сложные варианты. Базилики встречаются однонефные и трехнефные. Купольные здания либо непосредственно окружают подкупольное пространство нишами, либо усложняют план четырьмя прямоугольными ветвями креста между куполом и апсидами. При этом образуются угловые прямоугольные помещения, которые либо наглухо замыкаются и совершенно отрезываются от внутреннего пространства зданий, либо открываются в него широкими пролетами, и тогда купол покоится на четырех столбах. Наконец, встречаются и базилики, перекрытые куполом (рис. 324), нефы которых в связи с этим обнаруживают тенденцию к укорочению. При этом важен промежуточный тип между однонефной и трехнефной купольной базиликами, в котором купол опирается на четыре сильно выступающих из стен сплошных прямоугольных столба. Это — «купольный зал». Боковые апсиды, соответствующие куполу, нередко тоже внедряются и в базиликальный план.

Во всем этом многообразии форм и типов можно, однако, выделить наиболее существенные, подчас взаимно противоположные тенденции архитектурной композиции. Господствует очень типичное для восточной школы византийской архитектуры стремление к недифференцированным и нерасчлененным наружным массам и внутренним пространствам, которое мы в очень сильной степени наблюдаем также в Месопотамии. Такие постройки, как собор в Багаране 624–631 годов, в которых внутреннее пространство имеет форму развитого крестово-купольного храма, производит на Кавказе впечатление исключения. Но и в Багаране угловые пространства имеют лишь небольшие размеры по сравнению с диаметром купола. Для кавказских расчлененных внутренних пространств этого времени характерно съеживание второстепенных пространств — боковых кораблей, ветвей креста, угловых помещений и так далее — и полное господство главного пространства огромного купола или вентрального нефа. Точно так же и ниши, окружающие центральный купол, имеют совершенно неразвитую форму, так что их пространство поставлено обычно в полную зависимость от главного подкупольного пространства, от которого оно еще совершенно не отделилось, недоразвившись до самостоятельной пространственной ячейки. Имеющиеся на Кавказе архитектурные типы с более расчлененным внутренним пространством, как трехнефная базилика и крестово-купольная система, пришли на Кавказ с Запада и подвергаются в Армении и Грузии переработке в сторону недифференцированного внутреннего пространства.

Особенно ярко стремление к недифференцированным формам проявляется в композиции наружных масс ранних кавказских церквей (рис. 329). Более крупные окна части ранних памятников становятся все меньше и меньше, превращаясь в узкие щели. Масса охватывает внутреннее пространство крепкой, толстой оболочкой, сгущая его и придавая ему пещерный характер. В здании господствует тяжелый наружный объем, напоминающий искусственный холм. Все подразделения массы стушевываются. Господствует огромный барабан широкого купола или средний базиликальный неф, остальные части здания прилеплены к нему, причем они обычно незначительно выступают вперед и мало отделяются по своей высоте от главного массива, стремясь с ним слиться. Апсиды скрывают в толще стен (рис. 330), так что наружный объем здания получает форму параллелепипеда. Между апсидами помещают ниши. Декоративная обработка поверхностей способствует слиянию отдельных слабо намеченных частей в единый и недифференцированный наружный блок.

Strzygowski J. Die Baukunst der Armenier und Europa, I, II. Wien, 1918; Тороманян Т. II Зап. вост. отдел, русск. археол. общества. 1909. N 19; Fyfe Th. (Architectural Review, XII), 1907.

III. Византийская архитектура X–XV веков

Архитектура Константинополя X–XII веков

В промежутке между восстановлением иконопочитания (843 г.) и взятием Константинополя крестоносцами (1203 г.) в столице господствует крестово-купольный тип храма, который известен в достаточном количестве памятников, позволяющих установить эволюцию стиля ведущей в стране придворной константинопольский школы X–XII веков. Правда, погибло одно из наиболее крупных зданий этого периода, которое считалось особенно выдающейся постройкой, — Новая церковь (Nea) императора Василия Македонянина (867–886 гг.). Многочисленные попытки представить себе ее первоначальный вид на основании сохранившихся памятников и довольно кратких сведений о ней в источниках являются очень условными и спорными. В науке господствует тенденция преувеличивать значение Неа, которая некоторыми исследователями признается определяющей для всего последующего развития византийской архитектуры, что вряд ли соответствует действительности, так как средневизантийские архитектурные памятники имеют ряд предшественников доиконоборческого и иконоборческого периода, сохранившихся в столице и в провинции.

От X–XII веков в Константинополе сохранились только культовые здания, дворцовые постройки этого времени, как и более ранние, известны почти только по описаниям. Но и церкви дошли до нас с очень сильными переделками и искажениями, так как после взятия Константинополя турками они были превращены в мечети, каковыми они остаются до сих пор, причем в связи с этой переменой назначения в течение ряда столетий были отломаны значительные части византийских зданий, пристроены новые и т. д. Однако на основании изучения оставшихся византийских частей первоначальный вид церквей был восстановлен довольно точно.

В течение всего этого периода господствует крестово-купольный тип, но кроме него известны еще два других архитектурных типа, имеющие значение. Это — маленькое здание перистильного типа, в котором перекрытый куполом небольшой центральный квадрат, с примыкающей к нему апсидой, отделен с трех сторон тройными аркадами на колоннах от более низкого внутреннего обхода, перекрытого крестовыми сводами, благодаря которым оказались возможными большие световые пролеты в трех подкупольных арках. Базиликальный разрез церквей перистильного типа ясно показывает их происхождение от купольной базилики (рис. 361 дает пример XIII века, однако в Константинополе известны и более древние здания того же типа). Другим типом является купольное культовое здание на восьми подпорах, которое представлено церковью Луки в Фокиде в Греции (рис. 331 и 332) XI века, в основном связанной с константинопольской архитектурой. Этот архитектурный тип восходит к ранним центральным зданиям типа Сергия и Вакха в их восточновизантийской переработке (рис. 286 и 294). В связи с восемью подпорами купола стоят угловые перекидные сводики, на которых лежит купол, которые восходят к диагональным нишам и называются в отличие от парусов тромпы. Как для перистильного типа, так и для типа с восемью подпорами характерно противопоставление перекрытой куполом центральной части, с примыкающей к ней апсидой, и окружающего центральную часть внутреннего обхода, отделенного от нее колоннадой. Эта же особенность играет очень важную роль и в пятинефном крестово-купольном типе храма, который господствует в X–XII веках в столице (рис. 333), в отличие от трехнефного крестово-купольного храма, господствующего в это время во всей византийской провинции (рис. 342, 343 и др.). Противопоставление центральной части и внутреннего обхода связывает все перечисленные архитектурные типы с Софией.