Былина железных душ - Вячеслав Ларин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но зачем Кощевиту идти на север? – спросил Всесвятлир. – Что он там забыл?
– Хм, – пробурчал Дед-Пасечник. – Сложно ответить на такой вопрос. Попробуй-ка представь, что там на уме у Кощевита! Но думаю, он хочет созвать вече от имени Стрезибора и на нём убить всех князей, стать князем державным и превратить эту землю в своё государство проклятое, а её обитателей – в своих невольников.
– Может он просто хочет убить Хедора, – добавил Мал-стар Дедок. – Новый князь велик и может помешать ему в его тёмных делах, коли выздоровеет.
– А мне думается, Кощевит отчаялся, – заметил Беленир, – и просто делает то, что может, лишь бы наворотить как можно больше бед, прежде чем уйдёт.
– Не думаю, – возразил Дед-Пасечник. – У Кощевита всегда припасено несколько планов, коварных замыслов, так что он, надо думать, исполняет один из них.
– В любом случае надо спешить в старый чертог! – заключил Всевед. – Козни Кощевита так же опасны, как и его дела, а коли он посеет ковы, то вы пожнёте ужас. Верьте али нет, но сейчас он куда опаснее, чем прежде. Он зол из-за своих неудач, он сердит и гневен и может много чего наворотить и задумать, коли мы его не остановим. А уж у нас сил на это хватит, пусть и сплоховали мы сейчас.
– Все дело в этом проклятом пироге! – воскликнул Мал-стар Дедок. – Подлый селянин подарил нам пирог с чёрным петухом, и тут, как я его съел да началась битва, этот чёртов чёрный петух начал клевать меня прямо в темя. Поистине, зловещая морока!
– Да, – согласился пчельник. – Дело очевидно: виной нашему обмороку пирог. Должно быть, это дело рук Кощевита, уж как мы сразу это не разгадали. Но теперь хватит разговоров, пора в путь.
Никто не стал спорить. Витязи даже не подумали отдыхать, а сразу соорудили для Хедора носилки и, вручив их дедам, пустились в обратный путь. Но Беленир взял с собой змееву голову, привязал её к коню богатырскому и, вырезав у чудища сердце, положил его в мешок. «Заработал!» – сказал он и взобрался в седло.
Путь был уныл и скучен: ничего особенного не происходило. Только за носилками капелька за капелькой тянулся след кровяной. Вначале он был не заметен, ибо снег был чёрен от змеева огня. Но затем снег стал чист как слеза горючая, и все заметили позади носилок ярко-багряный след. Но даже Всевед не мог ничего поделать, ведь если бы он вытащил нож из спины Хедора, то кровь брызнула бы ручьями! Так и прошли весь день в тишине и кручине.
И вдруг из-за дерева старого навстречу путникам вышел какой-то человек в коричневой одежде с капюшоном. Вслед за ними откуда ни возьмись появилась ещё дюжина таких же, как он. У каждого в руке была дубина, топор или нож.
– Стой! – сказал первый вышедший. – Кто это едет?
– Добрые витязи! – ответил Беленир. – Едем со славной битвы.
– Как видно, – продолжал человек, – битва вас изрядно потрепала. Давайте нам ценное, иначе вас потреплют и волколаки вроде нас.
– Верно! – подтвердили люди за спиной у того человека. – Не стесняйтесь…
– Заткнись! – крикнул Беленир и достал голову змеища из мешка. – Мы срубили шею чудовищу, а ваши волчьи бошки покатятся с плеч как тыквы! – тут разбойники засуетились и стали отступать.
– Пошли лучше, – сказал кто-то из них. – Оно того не стоит.
И не успел Беленир молвить слово, как вся шайка разбежалась.
– Проклятые разбойники! – крикнул им вслед Всесвятлир. – Бегите, пока мы вас не перебили!
Больше победители змея не натыкались на подобные засады. Когда же ночь укутала всё вокруг в морозную темень, а над головами замерцали звёзды, на чью красу никто не хотел глядеть, впереди меж двух невысоких холмов замаячил тусклый, почти незаметный огонёк. Беленир всмотрелся в чёрную даль и произнёс:
– Это чертог Митрапирна!
– Ясно, что не гумно и не хлев! – рассмеялся Всесвятлир, попытавшись развеселить своих угрюмых друзей, но никто из них даже не улыбнулся.
– Там, должно быть, уже сидит Кощевит и попивает винцо! – заметил негодующе Волнозор. – Как бы дружина Стрезибора не присягнула ему после своей трусости. Наверняка мало кто надеется на возвращение Хедора, а Кощевит умеет убеждать и не последнее из его оружий – коварные речи.
– Проклятый трус этот Стрезибор! – заключил Мал-стар Дедок.
– Что ж! – возгласил Беленир. – Не время болтать! Надо быть начеку, враг рыщет поблизости, и он, может, сейчас не попивает винцо в том чертоге, а следит за нами.
Все с этим согласились и, опасливо озираясь по сторонам, продолжили путь к заветной храмине. Миновав несколько холмов пологих под холодным и неприютным ночным небом, они оказались на ровной, что ладонь поляне поблизости от чертога. Но, чтобы их не заметили из храмины глаза зоркие, путники прокрались за серый мшистый валун неподалёку от входа в здание и там притаились. Они стали слушать. Тем временем в ветвях дерев свистал ветер буйный; взметая в темноте, колыхались бороды сынов Земли, а в глазах у всех горели отблески неба. Но как ни старались деды вековечные и витязи услышать хоть словечко, ничего не услышали.
Тогда Беленир прокрался к одному окну и навострил уши. Какое-то время он ждал, глядя на блистание крохотных снежинок под ногами, и наконец разобрал голоса, говорившие в чертоге.
– Ты слышишь что-нибудь? – стали спрашивать деды наперебой друг другу.
– Стрезибор там? – добавил Всесвятлир, выглядывая из-за валуна.
– Подождите! – отрезал Беленир как можно тише. – Не всё сразу.
И Беленир стал внимать. Вскоре он услышал надменный голос Стрезибора:
– Это всё кони, мы не струсили! Это кони умчали нас с поля брани!
– Нет, ты – трус! – перебил Стрезибора хрипловатый низкий голос. – Ты можешь убедить в обратном свою дружину, но не меня. Я многое повидал и знаю, что такое малодушие и трусость! – и тут послышался зверский смех, а затем голос продолжал:
– Ты знаешь, что тебя упрекнут в хилости духа. Змей-то мертв – я сам видел, а ты сбежал. Но я могу решить всё в твою пользу. Я могу убить всех твоих врагов взамен на княжество Митрапирна и твоё княжество.
– Ха! – усмехнулся Стрезибор. – Я лучше буду трусливым князем, чем лживым храбрецом с большой дороги!
– На что тебе княжество, ежели каждый день тебя будут упрекать в трусости и предательстве, а однажды свергнут с вышины престола? – спросил
