Эскортница - Ольга Вечная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, ее пульс тоже учащается. Она хмурится. Вновь глядит на меня. Потом на Артёма. На наши руки. Мое сердце обрывается.
Кто я такая? Бывшая проститутка, наркоманка, еще и из многодетной семьи. Регалии можно перечислять еще долго.
Мягко забираю ладонь. Артём не пускает. Тогда я делаю усилие. Одно дело — помочь студентке сына, другое — принять его девушку со сложным прошлым.
О нет. Нам не стоило показывать отношения.
Глава 62
— Привет, Дим, — говорю я в трубку.
Стою у окна, любуюсь видом. Здесь зелени столько, что глаза отдыхают. Безумно красиво. Я всегда мечтала путешествовать, не существует ни одной страны или города, которые были бы мне совсем не интересны. Поэтому наслаждаюсь всем, что вижу. Вдруг не придется больше? Жизнь — штука непредсказуемая.
Артём дал новую сим-карту, оформленную на него. Сказал, что будет просматривать входящие и исходящие звонки.
— Ну рассказывай, — отвечает брат прохладным тоном. — Желательно с самого начала.
— Как-нибудь потом. Может быть. Запиши этот номер, мой новый. Можете сюда писать и звонить. Я теперь при телефоне.
Дима недолго молчит. Я тоже.
— Пришли фотографию хоть.
— Пришлю обязательно. Я в порядке. Правда.
— Когда приедешь?
— Не знаю. На зимние каникулы, наверное. Как у вас дела? Как Женя?
— Со всех стрясли сбор недавно на ремонт и содержание церкви. Мать заначку вывернула. Сука, взбесился. Она-то щедрая, а я хотел, чтобы у нее хоть что-то было на черный день. Ладно, не суть. Вообще, с тех пор как отец вернулся, дела вроде лучше. Надолго ли? Мы с Женей пару недель назад сняли квартиру. Вот если кратко по новостям.
— Не слышу радости и восторга в голосе.
— Нам казалось, что, когда останемся вдвоем, отношения улучшатся.
— Не улучшились?
Брат не отвечает. Потом переводит тему:
— Денег больше не присылай.
— У меня и нет сейчас...
Он перебивает:
— Мать всё отдаст церкви. Не будет на семью тратить.
Леденею.
— Почему?
— Не нужно твоих денег.
Глаза наполняются слезами, я понимаю, что не готова продолжать разговор. Повисает пауза. Дима нарушает молчание:
— Я за тебя переживаю, систер. Виктор приезжал в общежитие, а ты там не живешь уже давно.
— Потом всё расскажу.
— Ладно.
Некоторое время мы обсуждаем дела семьи, после чего я сбрасываю вызов.
Так. Спокойствие. Это адекватная плата за грехи. Близкие о чем-то догадываются, но я буду держаться легенды. Груз только мой, мать и братья с сестрами не должны его нести.
Окидываю номер-студию быстрым взглядом. Как здесь хорошо! Даже крошечная кухня есть! Номер Артёма на другом этаже. Мы, разумеется, не будем жить вместе при его маме. Это было бы слишком.
Гостевой номер на одного — как раз то, что мне нужно.
Знакомство с Викторией Фёдоровной Истоминой вышло слегка натянутым. Затем мы прошли в кухню и пили чай. Я в основном молчала, стараясь не привлекать внимания. Попросилась к себе, чтобы немного отдохнуть. Приняла душ, поболтала с семьей.
Переодеваюсь в спортивный костюм на флисе и выхожу из комнаты в коридор. Решаю не пользоваться лифтом, а спуститься пешком, заодно оглядеться.
Здесь довольно скромно по сравнению с гостиницами, в которых мы с Артёмом отдыхали летом, но при этом сдержанно-уютно. Можно жить долго и чувствовать себя дома. Мне очень нравится.
Гостей и правда почти нет, тихо так. Я иду по лестнице и отчетливо слышу голоса откуда-то. Будто с улицы... Ага, из коридорчика второго этажа можно выйти на широкую террасу с видом на море. Именно там сейчас беседуют, Виктория Фёдоровна что-то громко объясняет. Я быстро прохожу мимо, дабы не подслушивать, но краем уха улавливаю голос Артёма. Даже не голос, а до боли знакомые интонации.
Разворачиваюсь и собираюсь присоединиться к разговору, но невольно замедляю шаг, поняв, что говорят обо мне.
Слышно плохо, я подхожу ближе. Почти подкрадываюсь, хотя это ужасно невежливо и неправильно.
— Мам, я больше никому не могу Алину доверить. Поэтому и привез сюда. Мне нельзя ее таскать за собой, примелькается еще.
— Ты точно всё решил?
— Не точно. Переиграть систему сложно, я ищу возможности, но пока глухо. Из-за нее Алины я дергаюсь и отвлекаюсь.
— Артём, поступай как знаешь. Но она совсем юная же! Какая у вас разница? Пятнадцать лет! Это никуда не годится. Зачем ты ей нужен?
— Мне тридцать три, а не тридцать пять, — с легкой улыбкой поправляет он.
— Да знаю я, сколько тебе! День, вернее, ночь твоего рождения никогда не забуду. И папа бы не забыл — это сто процентов. Мы так тебя ждали. Округлила я немного, не суть важно. Девочке всего двадцать — вот в чем дело. Меня это беспокоит. Она не даст то, что тебе нужно.
Слова произнесены спокойным, но уверенным тоном. Это не попытка обидеть, а сухой взгляд со стороны. От того в тысячу раз больнее. Я сцепляю пальцы и замираю как вкопанная, слушая то, что мне не следует слушать.
Смотрю сквозь штору. Виктория Фёдоровна утонченным жестом подносит сигарету к губам, затягивается, выпускает дым изо рта. Артём выше головы на полторы. Стоит рядом, с чашкой кофе. Внешне они с матерью совсем не похожи.
— Мне хорошо с ней, — спокойно отвечает он.
— В постели?
Сглатываю: в постели как раз вряд ли. Алина и близко не сравнится с раскованной и легкой на подъем Галиной, лишенной права выбора и готовой отдаться в любую секунду. Алина ночами не трахается, она плачет из-за кошмаров.
Артём не перестает мягко улыбаться, но отвечает сухо:
— Так ты поможешь? Мам? Если нет, грош цена твоим словам, значит.
— Я же не знала, что вы встречаетесь. Одно дело — помочь твоей студентке, у которой проблемы с семьей и миром. Другое...
— Если нет, я увезу Алину обратно.
Следует пауза.
— Тебя самого ничего не напрягает? Что тебе хорошо с человеком, который младше почти в два раза. Она крошка такая — глаза одни и улыбка. Может, повод задуматься? Ты сам-то, видимо, по развитию недалеко ушел от второкурсниц.
Ранят ее слова. Она подкалывает сына и старается уязвить, но при этом неприятно именно мне. Я полюбила взрослого мужчину, но не смогла сократить
