Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова

– усадебной, пашенной и сенокосной – на душу населения) совершенно достаточным поводом к переселению. Для водворения переселенцев назначались те губернии и области, в которых по числу душ государственных крестьян, причиталось в не степной части по 8 десятин на человека, а в степной по 15 десятин. К таким территориям относилась и область Северного Кавказа129. Согласно закону о переселении 1889 года, крестьяне могли переселяться организованно, т. е. при оказании помощи со стороны правительства, либо на свой страх и риск130. Сенатор Кузьминский в своём всеподданнейшем отчёте говорил следующее: «Замечено, что иногда самый состав переселенцев образуется из лиц, отставших от земледелия и отдающих полученную для колонизационных целей землю в аренду крестьянам – туземцам соседнего селения». Иногородние очень беспокоили казаков и последние, дабы избавиться от пришлого элемента, двигали переселенцев дальше в горы, на чеченские земли131. В рамках упрочнения позиций российской государственности на Северном Кавказе в рассматриваемый период проводилась политика, направленная на изменение этнодемографической ситуации в регионе. Сущность данной политики заключалась в изменении этнического состава населения региона в пользу славянских народов, уменьшении доли коренных жителей в составе населения, в организации внутренних региональных миграций в соответствии с видами российского правительства.

С 1880-х годов XIX века в России теоретически оформляется так называемая доктрина «географии неблагонадёжности». Её создателями были военные статистики В.А. Золотарёв, Н.Н. Обручев, А.И. Макшеев132. Суть данной доктрины сводилась к диффиренсации районов империи по доле в их населении «благонадёжных» (славяне) и «неблагонадёжных» (поляки, евреи, немцы, народы Кавказа) этнических групп. Эта доктрина предполагала для нейтрализации «неблагонадёжности» той или иной территории систему мер, в число которых входили и депортации. Современный исследователь миграционных процессов на Северном Кавказе в XIX веке Н.Ю. Силаев отмечает, что в этом регионе подобный инструмент укрепления «благонадёжности» применялся властями уже с середины XIX века. Депортации, которые далеко не всегда имели жёстко принудительный характер, должны были сломать традиционные ареалы и формы расселения местного населения, так как было очевидно, что неблагонадёжность местного населения на Северном Кавказе во многом была обусловлена особенностями ландшафта и расселения (небольшими хуторами и сёлами, которые были особенно распространены в нагорной части края)133.

Многим горским князьям и офицерам земли были дарованы российским правительством за особые заслуги ещё в ходе Кавказской войны. В результате проведения земельной реформы эти участки или были выкуплены государством или права на владения ими снова были высочайше подтверждены императором. Фактически наместник Кавказа на своё усмотрение раздавал эти земли, ибо в его приказе было сказано, что желающие получить землю должны обратиться к начальникам областей, а те, в свою очередь, с их ходатайствами «должны восходить до нас»134. По ходатайству начальника Терской области 6 апреля 1867 года было получено предписание наместника Кавказского на разрешение отмежевания в Чечне частной собственности. В частную собственность за заслуги было роздано местным влиятельным людям Чечни 8674 десятины. Но далеко не все представители горской знати получили частную земельную собственность. Представителям низших сословий было предоставлено лишь право пользования отводными наделами135. Особенное внимание уделяло правительство горским феодалам, распорядившись наделить крупнейших из них «на полном помещичьем праве», в вечное и потомственное владение участками земли от 1 до 5 тыс. десятин, смотря «по степени значения и оказанных каждым услуг правительству». Лицам, так называемой II категории (I категория – русские дворяне и чиновники) выдавались участки менее 1 тыс. десятин136. В 70-х годах XIX века выделен был участок в 1000 десятин удобной земли в Нагорной Чечне начальнику Аргунского округа А. Ипполитову, породнившемуся с чеченцами – женившись на чеченке. Пользуясь своим административным положением, Ипполитов назначал своих родственников по жене участковыми начальниками, награждая их в свою очередь крупнейшими земельными владениями137. В ходе Кавказской войны, в условиях военного времени, крупными земельными участками награждали отличившихся чеченцев после того, как наводили справки о них у стариков и односельчан – пользуются ли они уважением у населения, каковы их доходы и родословная138. После завершения войны создавались специальные сословно-поземельные комиссии, рассматривавшие вопросы правомочности наделения землёй горцев. Зачастую многим горцам, отличившимся в ходе боевых действий, которым была обещана земля, комиссия отказывала в этом, под разными предлогами139. Некоторые представители высшего сословия Терской области были наделены крупными земельными участками по Указу правительствующему Сенату «…во внимание к особому ходатайству Наместника и согласно удостоению Кавказского комитета». Таким образом получили землю в вечное и потомственное владение: майор Улубий Чуликов – 400 десятин, капитан Ватуш Цутиев – 225 десятин, поручик Сатау Эльджуркаев – 182 десятины140. В 1863 году наместник Кавказа издал приказ № 418, где было сказано «о праве раздачи частным лицам – русским и туземным офицерам, а также лицам гражданского ведомства, участков свободных казённых земель в Терской, Кубанской, Дагестанской областях и в Ставропольской губернии». Согласно этому приказу, право покупать у местного населения земельные участки получили русские офицеры и чиновники областной администрации141. В 1902 году были изданы правила, Высочайше утверждённые 1 марта 1902 года «для скупки частновладельческих земель в Кубанской и Терской областях для надобностей Кавказских казачьих войск, на средства их капиталов»142. Распродавали свои земли отставные генералы и бывшие чиновники, получившие их в награду «за особые заслуги при покорении Кавказа…» Так, офицерство Терского казачьего войска к 1890 году распродало 39 % всех отмежёванных ему по закону 1870 года земель143. Не смотря на малоземелье, самовольные захваты участков были мало распространены в Терской области, о чём свидетельствовали местные земельные комитеты144. Горцы крайне неохотно и только в случае большой необходимости расставались со своей землёй. По их понятиям продавать фамильную землю было стыдно и оскорбительно для памяти предков145.

На Северном Кавказе земля стала предметом купли-продажи ещё в первой половине XIX века, т. е. в разгар Кавказской войны. Покупали землю состоятельные люди, в числе которых были и богачи из местных народов. Правда, в период Кавказской войны и сразу после неё чеченцы, кабардинцы и некоторые другие народы потеряли свои права на купленные земли. Царское правительство, воспользовавшись тем, что у некоторых народов (чеченцев, осетин и др.) феодальная собственность на землю не получила чёткого оформления (с юридической точки зрения), аннулировала права бывших владельцев. Колониальным властям было выгоднее во всех отношениях дать землю горской знати из своих рук. В этом случае горская знать попадала в непосредственную зависимость и активно выполняла волю царских чиновников и генералов146. Многие царские чиновники понимали несправедливость конфискации земель у их законных владельцев. Наместник Кавказа Воронцов – Дашков писал: «Широкое развитие среди кавказского населения подворно-участкового пользования землёй