Позади Москва - Сергей Анисимов

— 500-й гвардейский зенитный ракетный… Ленинградский Краснознаменный орденов Суворова и Кутузова полк, — зачем-то вслух прочитала Вика со стенда, как для тупых. Ну да, на стендах были и Суворов, и Кутузов, и все прочее.

— Что это за ракета?

Они уже подошли к наглухо закрытым воротам. Часовых не было.

— Это «просто ракета», — глухо объяснил раненый. — Вообще никакая. Слегка на «Луну» похожа. Не зенитная. А здесь «Панцири».

Николай даже не стал переспрашивать, специальность парня он знал. Стрелок, срочник. Но тот объяснил сам.

— Я грибы здесь собирал.

Захотелось покачать головой. Идешь ты по лесу, собираешь грибы — а там зенитная установка. Ракетно-пушечная. Он все же улыбнулся, и парень почему-то сразу замолчал, хотя мог увидеть его лицо только сбоку.

— Эй, есть кто?

Вика уже колотила в дверь КПП. Сначала кулаком, потом прикладом своей машинки. Это не выглядело смешным. Девушка среднего роста в некрасивой форме, обвешанная обычной ношей пехотинца, она неожиданно смотрелась совершенно нормально.

— Только время терять… Строй-ся.

К его удивлению, все тут же отвернулись от наглухо запертой двери, перестали разглядывать дымы за забором и прислушиваться. Вместо этого бойцы изобразили «готовность к маршу», то есть посуровели лицами и перестроились из кучи в кривоватую, но колонну по два. Вика была последней, занявшей свое место. На ходу сам Николай несколько раз обернулся: нет, ни звука позади. Кто бы ни остался в городке зенитно-ракетного полка, он был занят и караульную службу не нес. Желание попросить каких-то продуктов никуда не делось, но продолжающееся редкое рявканье позади было очень намекающим. Они прошли мимо ржавых гаражей, треть из которых оказалась открытыми настежь. Нормальный автолюбитель так никогда свой гараж не бросит, даже пустой. Еще были сараи, тоже разнокалиберные, покосившиеся, под крышами из пятнистых от ржавчины и краски жестяных листов. Располагались они в двухстах метрах от ворот части. Судя по всему, последние лет 70 этот гарнизон жил совершенно мирно. В Грузию полк не послали, а больше ни в одной «локальной войне» ВВС у противников не имелось. Вот такой вот расслабон… Разве что вспомнить Вьетнам, где зенитчики навоевались от души. И Египет. И Кубу многими годами ранее. Ну да, кто-то из офицеров полка еще мог застать кого-то из преподавателей в училище, кто бывал в этих жарких местах и знал, каково зенитчику на настоящей войне…

— Опа…

Они разом встали и тут же рассредоточились: все-таки что-то в них уже вколотили. Двое в один кювет, двое в другой, оружие подготовлено к стрельбе. Метрах в двадцати впереди, отвернув кривую морду в сторону канавы, на спущенных шинах стояла помятая «восьмерка». С пробитым задним стеклом. Да и с передним тоже. Под машину густо натекли бензин, масло, антифриз, но возгорания не было. Осторожно подойдя на полусогнутых, Николай обнаружил в мертвой «восьмерке» то самое, что можно было ожидать. Убитого водителя, согнувшегося на своем сиденье пополам. Лица видно не было, но он был в бушлате с погончиками старшего сержанта. Входящие были у него и в плечах, и в затылке, форменную шапку сорвало и откинуло вперед. Больше в кабине не было никого, но на заднем сиденье лежала здоровенная спортивная сумка, какую возят на тренировки хоккеисты. С пару секунд Николай равнодушно это разглядывал, потом попробовал двери: нет, все заперты изнутри.

— Помародерствуем? — предложил Костя. С секунду лейтенант размышлял, потом кивнул. Пробитое пулей левое заднее стекло выбили двумя прикладами, выдвинули «пимпочку» запора, открыли дверь, вытянули тяжелую сумку. Тоже простреленную насквозь в нескольких местах. Внутри были тряпки. Ни оружия, ни жратвы.

— И че он? — поинтересовалась Вика в пространство. Ответа, разумеется, не было. Черт его знает, что это все означало. Причем «все» с самого начала. Стреляли явно из нормальных автоматов, а не с вертолета. То ли старший сержант очень сильно хотел воевать, и его за это застрелили пацифисты, то ли он дезертировал, и его совершенно по закону прикончили верные присяге зенитчики. Которые затем заперлись в своем гарнизоне и теперь молчат там в тряпочку. Но барахло ему в любом случае зачем?

— Продолжаем движение, — буркнул Николай вслух. — Рядовой Каратаев, в головной дозор, на 50 метров вперед, марш! Остальные, за ним через минуту. Наблюдение по секторам. Вверх тоже.

Теперь они двигались «почти как взрослые», с выдвинутым вперед адекватным бойцом. За тормознутость Николай себя даже не особенно ругал: по военной специальности он был «врач надводного корабля», а не мотострелок. Хорошо бы сейчас быть врачом надводного корабля, да. Желательно размером побольше, типа «Петра Великого». С другой стороны, его судьба в начавшейся войне совершенно очевидна, а смерть в горящем стальном острове много страшнее, чем на земле. А утонуть еще более гадко. Лучше уж так.

Снова полчаса марша, во время которого начало хотеться уже не есть, а жрать. По ощущениям, время приближалось к полудню. Выход на Т-образный перекресток: с бетонки на нормальную асфальтовую дорогу; по сторонам перекрестка были болота. Боец, который здесь «грибы собирал», уверенно указал налево. Потоптавшись с минуту в ожидании приближающихся звуков мотора, потопали прямо по осевой. Шоссе было пустынным и спереди и сзади, но глухое рявканье вроде бы ушло. На ходу обсудили, хорошо это или плохо, но так и не пришли к какому-то конкретному выводу и бросили бесполезный разговор, только отнимающий силы.

Еще час, потом второй. Солнце было уже ровно в середине неба. Участок асфальта, покрытый цепочкой далеко друг от друга отстоящих глубоких выбоин; на полсотни метров вокруг — слой мелких серповидных осколков на целом асфальте. Через пару километров — одиночный, полностью выгоревший грузовик на обочине, мордой в сторону Ижоры. В кабине и кузове — несколько обугленных тел. Марку не разобрать, сгорело все, но грузовик был большой. Еще через три или четыре километра две легковушки рядом, обе в таком же виде.

— С вертолетов, — предположил дождавшийся их боец из головного дозора. — Или вооруженными беспилотниками.

— Или со спутника боевым лазером, — буркнул в ответ Николай. — Или из кустов пулеметами. Движение продолжаем, в оба смотрим. Рядовая Петрова!

— Я.

— Меняй Каратаева. Вперед 50 метров.

Этот этап их жизни вообще был скучным. Пехом, с грузом, по шоссе. Один километр за другим. Но тупо идти вперед было все равно много веселее, чем лежать на закопченной земле среди остывающих боевых машин, как большинство их товарищей, поэтому вслух не жаловался никто. К смутному удивлению дипломированного врача Ляхина, раненый продолжал держаться не хуже других. На сколько-то этому, может быть, способствовало то, что свой автомат он отдал «нераненому», но все равно на нем было навьючено немало. Тяжело было всем, но показательно, что ни от кого не поступило предложения оставить часть боеприпасов, шлемы и/или бронежилеты на обочине. Даже от девочки, которой должно было быть еще похуже, чем им. От Вики он тоже ожидал, что она «поплывет», но и она держалась. А потом они наконец-то дошли. Когда минуты привалов и часы марша уже окончательно слились в одну нескончаемую цепочку и призывы вести наблюдение потеряли смысл полностью и совершенно, они дотопали. До того же Таменгонта, который проходили еще на пути «туда», на броне. Забавно, ни в одну сторону по шоссе не шла ни одна машина, а здесь, на блокпосту, стояли сразу штук десять. Сплошь гражданские, среди них выделялся здоровенный внедорожник «Инфинити»; та модель, про которую в народе шутили, что она ездит от одной заправки, до другой.

Четыре бетонные сваи, кинутые на шоссе в шахматном порядке, некрупные, но не перелезешь, разве что на каком-нибудь «монстр-траке». Трое солдат и очень крупный сержант, похожий фигурой на борца даже в своем бесформенном бушлате. Шлемы, бронежилеты в покрышках защитного цвета — все как положено. Дотопав до своих, Николай испытал сложное, невнятное, но от этого не менее яркое ощущение «deja vu». Много лет назад такое с ним уже было, и тогда это вовсе не решило все проблемы, на что можно было бы надеяться. Наоборот, добавило много новых.

— Стоять.

Им всем хотелось упасть на землю прямо сейчас и прямо здесь. И если не упасть, то по крайней мере сесть на эти самые бетонные сваи. Они же были свои, они дошли до своих и так устали. Но в серьезности встретившихся им «своих» сомневаться не приходилось. В принципе это было то, чего они так хотели, разве что сильно ближе к городу, чем хотелось бы. И много слабее, чем требуется, чтобы остановить тех, кто идет за ними.

— Стоим.

Старший сержант долго не произносил ни слова, как и его люди. Четверо бойцов просто стояли, направив на подошедших свое оружие. Так прошло секунд десять.