Зарубежный детектив - 87 - Лайош Грандпьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сегодня вечером я собираюсь за покупками, — сообщил Квитмен Лиз, целуя ее на прощание. — Тебе что-нибудь купить?
— А куда ты идешь?
— На Хай Стрит Кенсингтон.
— Подожди до субботы. Вместе бы пошли за рождественскими подарками.
— И это можно. А сегодня мне кое-что нужно у «Смитса».
— Вечером я приглашена на прием, поэтому, когда вернешься, сам приготовь ужин.
— Надеюсь, ты встретишь на приеме писателя своей мечты. Пока.
День прошел как обычно, если не считать ядовитой враждебности Нива. А в сочетании с яростными нападками Рози он подействовал на Квитмена угнетающе. Квитмен, найдя удобный предлог, не вызывая подозрений, ушел с работы пораньше.
Был час «пик». Смеркалось. Кенсингтон запрудили торопливо шагавшие служащие в тяжелых зимних пальто. Кризис не сократил число покупателей перед рождеством, однако праздничного настроения не ощущалось. Люди, казалось, спешат потратить деньги. К универмагам вереницей подъезжали такси, из них выскакивали пассажиры, сжимая в кулаке кредитки. Квитмен протолкался к входу в «Смите». Было пять часов. По договоренности со Стрейнджем Квитмену следовало являться в назначенное место всегда раньше условленного времени, чтобы избежать слежки.
Выяснив, что отдел грампластинок и магнитозаписей находится внизу, в цоколе, Квитмен вернулся на первый этаж и стал прогуливаться в книжном отделе. Однако волнение не давало ему сосредоточиться. Двадцать пять минут шестого. Напряжение Квитмена достигло апогея. И тут сквозь шумную трескотню покупателей Квитмен уловил знакомое постукивание палки вниз по лестнице. Оборачиваться было нельзя. У дверей мог стоять соглядатай, возможно, как раз тот мужчина, уткнувшийся в «Ивнинг стандарт». Квитмен листал книгу, напрягая слух в ожидании возвращения Стрейнджа. Молодой продавец с неровно подстриженной рыжей бородой спросил:
— Что вам угодно, сэр?
— Да ничего, — тихо ответил Квитмен, — спасибо, я просто так смотрю.
Он положил книгу на прилавок, взял следующую, полистал. Снова посмотрел на часы. Тридцать пять минут шестого. Он не слышал, как Стрейндж прошел обратно, но медлить, учитывая всю эту толпу покупателей, было нельзя. Квитмен медленно повернулся, лениво посмотрел вокруг и направился к лестнице. Знакомых лиц в толпе не было. Он сбежал по ступенькам. Секция классической музыки. Оперы. Концерты. Где же магнитофонные записи? Тут он заметил вращающуюся стойку с кассетами. У стойки крутились два меломана. Квитмен отодвинул их локтями и приступил к поискам Альбинони. Меломаны, обиженные его натиском, отошли. Вот и нужная коробка. Он вынул ее из отсека и осторожно раскрыл. Переданная им Стрейнджу кассета находилась внутри. Захлопнув пластмассовую коробку, он вынул такую же из кармана пальто и положил в отсек. Для отвода глаз Квитмен отобрал несколько записей Шопена и Мессиана и заплатил в кассу. Получится чудесный подарок Лиз.
В ее пустой квартире голос Стрейнджа, обычно ровный и спокойный, звучал взволнованно. Твердый отчетливый выговор всегда напоминал Квитмену о родном Девоншире, и сейчас Джеймс почувствовал в себе всколыхнувшуюся симпатию к старому ветерану, чье дело он так горячо защищал теперь. Он сел перед магнитофоном в кресло, уменьшил громкость и принялся слушать. «Джеймс, сегодняшнее сообщение несложно. Я был не прав, совершенно не прав, вам даже трудно себе представить, насколько. Но узнав от меня подробности, вы поймете, что по-другому не объяснишь». Вдали прозвучала сирена, и до Квитмена не сразу дошло, что это с пленки. Он вообразил, как Стрейндж одиноко сидит в машине, скорчившись над микрофоном, возможно, в темноте. Знакомый голос продолжал: «Знаете, у меня раскрываются глаза». Это забавное ощущение. До самого конца службы в Уайтхолле я думал, что знаю все обо всех и держу под контролем. Листер не в счет, разумеется! Я изъяснялся на правильном языке, поддерживал нужные знакомства и имел под рукой нужную информацию. Она, говорят, является властью. А теперь вынужден я признаться, что не знал ничего. Смешно, что секретность может дать иллюзию власти. Чем больше я допускаю возможность существования неизвестных мне тайн, тем больше проясняется картина. Я начинаю смотреть на вещи без предрассудков». Слова Стрейнджа звучали как исповедь.
«Взять хотя бы мое суждение о деле Листера. Оно целиком строилось на предрассудках, вот ведь как вышло. А он оказался прав насчет Эллисона и Купера. Они были виновны. Листер, при всех своих сдвигах, не ошибся, и Давенпорт доказал его правоту вне всяких сомнений. Это, Джеймс, ясное и недвусмысленное предупреждение. Вряд ли вам известно, но Давенпорт — старый друг, которому я могу доверять. Конечно, у меня и в мыслях не было — опять недооценка! — что он каким-то образом замешан в деле. Его поразило, когда я показал ему вашу ксерокопию записей Листера с терминала. С тех пор, как кончилось расследование, он стыдился своего участия в нем. Разобравшись в записях а с толку его сбить трудно, — Давенпорт пришел в изумление. Он объяснил, что Листер не мог их придумать или подсунуть Эллисону, да и вообще сделать то, о чем шептались. Суть в том, что Листер действительно раскопал факты, грозящие скандалом, а управление, по причинам, которые я изложу дальше, их прикрыло. Самое дикое в том, что Листер доверился бы мне, не будь мы с ним на ножах. Он, бедняга, держал все при себе».
На минуту Квитмен выключил магнитофон. Стрейндж всегда гордился своей способностью не считаться с общепринятым мнением. Интересно, пришло в голову Квитмену, сколько еще откровений принесут эти упорные поиски? Налив себе виски, он снова нажал на клавишу. Голос зазвучал сразу же. «Расшифровка записей не составила для Давенпорта особого труда. Теперь я стараюсь вникнуть в их смысл. Записи содержат имена, цифры, ключи, но, страшась ложных истолкований, скажу пока одно: Листер был на нашей стороне и узнал то, что управление всячески скрывало. Полагаю, что Эйдан Купер знает куда больше, чем говорит. Неудивительно, что он испуган. Мне нужны исчерпывающие данные о его прошлом. Джеймс, пожалуйста, займитесь этим. В следующий раз я возьму кассету Сибелиуса. Давенпорт сказал мне, что у Купера жена — полька, и что они обычно проводят летний отпуск под Варшавой. Его проверяли, как мне известно, много лет назад, но в то время техники были отчаянно нужны, поэтому много вопросов не задавали.
Однако я забегаю вперед». С пленки донесся шум — Стрейндж откашлялся. «Сами понимаете, что это все значит. Кто-то извне внедрился в аппарат управления, когда мы только начинали. Удивляться нечему. Весьма разумно — ввести своего агента постепенно, полегоньку, и со временем он наберет силу. Я убежден, что это — Купер. Похоже на то, что
