Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917 - Альберт Каганович

Бухарские евреи, привыкшие за многие века к мусульманской судебной системе в тяжбах с мусульманами, в первые десятилетия русского управления и не помышляли o передаче таких дел в русский суд[1402]. Наиболее осведомленные из бухарских евреев могли также знать, что в русском суде они попадут под действие антиеврейского законодательства, с положениями которого многие мусульманские народные судьи до начала XX века не были знакомы[1403].

У мусульманского народного судьи (Туркестанский альбом: часть этнографическая. Т. 1. Л. 66). Библиотека Конгресса США, Отдел эстампов и фотографий, LC-DIG-ppmsca-14410

Неизвестно, сколько еще игнорировался бы вопрос подсудности бухарских евреев в Туркестане, если бы не желание нескольких администраторов ужесточить положение бухарских евреев в суде. Еще во время расследования ростовщической деятельности бухарских евреев в городе Туркестане местная администрация пришла к выводу, что народные судьи, которые должны были оградить мусульманское население от «еврейской эксплуатации», часто выносят решения в пользу евреев[1404]. Трудно проверить, насколько так и было в действительности. Возможно, администрация просто пыталась отвести от себя неудовольствие императора, вызванное потворством якобы обнаруженному еврейскому ростовщичеству. Генерал-губернатор Александр Вревский в июне 1897 года обратился к военному министру с предложением передать судебные дела между бухарскими евреями и мусульманами в ведение мировых судов. По его мнению, такие суды были более строгими и могли бы воспрепятствовать переходу недвижимого имущества из рук дехкан в руки евреев[1405].

В результате в самом начале XX века среди местных чиновников разгорелась острая полемика по вопросу подсудности бухарских евреев. Большинство чиновников поддерживали предложение генерал-губернатора, руководствуясь двумя полярными мотивами. Одна часть сторонников передачи судебных дел между бухарскими евреями и мусульманами-туземцами в ведение мировых судов аргументировала свою позицию необходимостью дать бухарским евреям более справедливый суд, а другая – более строгий, каким им виделся русский суд, который не позволил бы закабалять туземцев-мусульман[1406]. Обсуждая вопрос подсудности дел между бухарскими евреями и мусульманами, местная администрация затронула и вопрос подсудности дел между бухарскими евреями.

Согласно Галахе, между собой евреи должны судиться по уголовным и гражданским делам в раввинском суде[1407]. В Бухарском эмирате до и после русского завоевания евреи пользовались широкой внутренней автономией, и поэтому там мусульманские казии почти не занимались судебными делами евреев между собой. Лишь изредка в эмирате были случаи обращения к мусульманскому суду по тяжбам между евреями, после того как одна из сторон не соглашалась с решением внутреннего суда[1408]. Еврейский суд – бейт дин рабани – собирался в Бухаре трижды в неделю: в воскресенье, понедельник и четверг. В его компетенции было назначать любые наказания, за исключением смертной казни. В распоряжении еврейского суда имелась тюрьма, которую охраняли посменно четверо сторожей[1409].

Временами в различных городах Средней Азии судебные функции по уголовным и гражданским делам переходили к калантарам[1410] – вероятно, потому, что, с одной стороны, отсутствовали компетентные раввины, а с другой – авторитет калантаров в некоторых городах был выше, чем у раввинов. После завоевания, благодаря толерантному отношению генералов Абрамова и Кауфмана, за бухарскими евреями сохранялась полная автономия в религиозных и семейных вопросах, а также в течение нескольких десятков лет – и во внутренних гражданских делах[1411]. Доверенности, дела об опеке и наследстве, торговые сделки и сделки по найму работников, заключенные евреями между собой, скреплялись только у раввинов и калантаров. Кроме того, раввин и калантар занимались разбором денежных споров и тяжб между бухарскими евреями.

В начале XX века калантары часто передавали разбор денежных тяжб между бухарскими евреями третейскому суду, в состав которого входили авторитетные предприниматели, представлявшие разные стороны, или один предприниматель, пользовавшийся авторитетом у обеих сторон. Калантары не получали постоянной зарплаты. Их доходами были вознаграждения от обеих сторон за решения гражданских дел, за заключения договоров о купле-продаже и найме[1412]. Несмотря на стремление части бухарских евреев не доводить тяжбы между собой до официального суда[1413], что плохо сказывалось на репутации всей общины, таких дел в народном, а особенно в мировом суде рассматривалось очень много. Как видно из таблицы 15, за 1901–1903 годы в этих судах Туркестанского края было рассмотрено 1189 таких дел, т. е. примерно по 400 в год.

Таблица 15

Все дела бухарских евреев, разбиравшиеся в народных (мусульманских) и мировых (русских) судах в 1900–1903 годах вТуркестанском крае, их соотношение

До русского завоевания Туркестана купчие крепости о продаже недвижимого имущества одним бухарским евреем другому оформлялись у мусульманского казия. При этом калантар и раввин выступали свидетелями[1414]. В первые несколько десятилетий после русского завоевания для такой сделки составлялись два документа. Один из этих документов, на иврите, подписывали, кроме обеих сторон, раввин и калантар. Другой документ, на персидском (язык официальной мусульманской переписки в Средней Азии, наряду с чагатайским), после раввина и калантара подписывал мусульманский народный судья, чтобы придать сделке законность в глазах русской администрации. О таком порядке свидетельствуют два акта о продаже имущества, найденные Амитиным-Шапиро[1415].

В то время как в Алжире евреи утратили свою внутреннюю судебную автономию спустя всего лишь несколько лет после завоевания страны французами[1416], бухарские евреи продолжали пользоваться полной судебной автономией в своих внутренних делах еще полтора десятилетия после образования Туркестанского края. Но даже потом их судебная автономия была урезана только частично. Начало ограничениям внутренней автономии было положено не чиновниками местной администрации, а представителем Министерства финансов – акцизным надзирателем Туркестанской казенной палаты Семеновым. Сразу после вступления в 1880 году в эту должность он поднял перед местной администрацией вопрос о законности скрепления у раввинов торговых сделок и сделок по найму между бухарскими евреями Зеравшанского округа. Запрошенный по данному вопросу Николай Иванов, в то время начальник этого округа, подтвердил, что на вверенной ему территории раввинам действительно подсудны все торговые договоры, бракоразводные дела и дела по разделу наследства между бухарскими евреями, так как казии никакого отношения к ним не имеют[1417]. Тем не менее уже к 1883 году некоторые гражданские дела между бухарскими евреями, например такие, как договоры об аренде и найме, перешли в компетенцию русских судов[1418].

В отличие от Туркестана в Бухарском эмирате к концу 1880-х годов, по свидетельству главного раввина Бухары Хаима Га-Когена и его помощника Давида Хахама, во всех денежных судебных тяжбах между бухарскими евреями «окончательно сложилась практика обращений к государственному мусульманскому суду»[1419]. Данный факт говорит, с одной стороны, о падении авторитета раввинского суда в эмирате, а с другой – что этот процесс перехода к мусульманскому судопроизводству завершился незадолго до появления представленного свидетельства.

В русские суды Туркестана по уголовным делам, в которых другой стороной были их же собратья, бухарские евреи стали обращаться сразу после завоевания. Однако 17 декабря 1901 года Самаркандский окружной суд по делу о краже неожиданно постановил передать все уголовные дела бухарских евреев между собой, а также между бухарскими евреями и сартами народным судам, аргументируя это тем, что бухарские евреи считаются туземцами и статья 210 Положения об управлении Туркестанского края не содержит для них каких-либо исключений[1420]. Спустя три недели, 8 января 1902 года, тот же Самаркандский окружной суд, разбирая дело об опекунстве, принял диаметрально противоположное решение. Он постановил, что бухарские евреи не должны быть подсудны чуждому им мусульманскому народному суду. Это решение неверно аргументировалось тем, что при бухарском владычестве у евреев не было своего особого суда во внутренних делах и они подлежали общему государственному суду, а русский мировой суд является его преемником. По сообщению военного губернатора Самаркандской области Виктора Мединского, вследствие решения от 17 декабря 1901 года в Самарканде и уезде в мусульманском народном суде были рассмотрены в 1902 году сорок семь уголовных дел бухарских евреев между собой.