В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя) - Владимир Обручев

На следующий день мы долго поднимались вверх по этой долине, перевалили через плоский водораздел северной цепи Барлыка и спустились по южному склону в долину реки Цаган-Тохой. На всём этом пути не было никаких скал или просто выступов коренных пород; всё было покрыто желтозёмом, поросшим низкой, но густой травой. Только в конце спуска как-то сразу появились скалы, и мы очутились почти в ущелье, промытом речкой в каких-то твёрдых породах[18]. Мы остановились в начале этого ущелья, вверх по которому склоны вскоре делались менее крутыми, покрытыми травой, а по дну долины появились деревья и лужайки, как я заметил, пройдясь вверх по долине речки до пограничного пикета. На последнем было уже несколько солдат и офицер, с которым я побеседовал и узнал, что в дни, когда свирепствует ветер Ибэ, никакой обход границы невозможен — ветер валит с ног. От него я также узнал, что на всём протяжении Джунгарских ворот ни на китайской, ни на русской стороне нет населённых пунктов кроме пограничных пикетов, нет ни посевов, ни даже огородов, потому что ветер слишком силён.

На следующий день я отправил Лобсына с Очиром по дороге до следующего пикета Тасты через Барлык, а сам налегке поехал вниз по ущелью реки Цаган-Тохой; его окаймляли высокие скалы, понижавшиеся вниз по течению. Недалеко от выхода реки из этого ущелья я поднялся на его левый склон и перевалил через плоские горы в соседнюю к югу долину Арасан к поселку у минерального источника, о котором давно уже слышал в Чугучаке. Горячая вода вытекает у подножия правого склона довольно узкой долины и попадает в трубу, проведённую в ванное здание на дне долины; в ваннах она издаёт сильный запах сероводорода и имеет сернистый вкус и температуру до +37° Ц. Сезон купанья давно кончился, и я застал только сторожа, который сказал, что приезжие лечатся от ревматизма, накожных и венерических болезней ваннами, но также от катара желудка питьём воды. Долина находится уже на русской территории, и больные приезжают не только из Чугучака, но и из других городов, даже Семипалатинска, и живут в нескольких маленьких домиках на дне этой узкой долины, где имеется только несколько деревьев и летом очень душно[19]. Покинув долину, я вскоре добрался к пограничному пикету на большой речке Тасты, собирающей свои воды в горах Барлыка и впадающей в реку Цаган-Тохой недалеко от её впадения в озеро Алаколь. Озеро с этих холмов хорошо было видно на западном горизонте. Дважды через линию границы к курорту и потом к китайскому пикету на реке Тасты я проехал совершенно свободно, не встретив никого и не заметив никаких пограничных знаков. На пикете никого из пограничной стражи не оказалось, Лобсын и Очир расположились свободно во дворе, обнаружив отсутствие не только людей, но и признаков их недавнего пребывания. Мы не ставили свою палатку, а поместились в фанзе, где можно было развести огонь, а животных привязать во дворе, обеспечив их на ночь кормом в виде тростника, окаймлявшего русло реки. На русской стороне в окрестностях китайского пикета не было никаких построек, местность была совершенно пустынная на обоих берегах реки Тасты. Впереди на юге расстилалась более ровная местность, тянувшаяся на запад к южной половине озера Алаколь.

— Я полагаю, что здесь очень сильно дует Ибэ, — сказал Лобсын, когда я спросил его, почему на пикете нет стражи. — Ветер вырывается из узкой долины между горами на простор к озеру Алаколь. Поэтому зимой здесь очень холодно, и караул на холодные месяцы снимают.

Во дворе пикета мы нашли довольно много сухого аргала, так что могли хорошо согреться в фанзе. Рассмотрев карту местности, я заметил, что мы находились здесь в устье большого раструба, который образовали гряды Барлыка: северная цепь, которую мы пересекли, выдавалась вперёд к озеру Алаколь, на северо-запад, а южная, самая высокая Кертау, с вершинами, уже покрытыми густым снегом, тянулась дальше на юго-запад к озерку Джаланаш. В раструбе располагались более низкие горы, покрытые еловым лесом, прорезанные долинами нескольких речек. Какую роль этот раструб мог играть в отношении силы ветра Ибэ, я, конечно, не мог решить и подумал только: как жаль, что в Джунгарских воротах ещё не устроили метеорологическую станцию, чтобы изучить эти загадочные ветры! При этом я, конечно, вспомнил свои впечатления на пути по Долине бесов у южного подножия Тянь-Шаня между Лукчуном и Хами во время нашей экспедиции в Хара-Хото, не менее загадочной своими ужасными ветрами. Но нельзя не отметить, что эта долина находится в глубине Внутренней Азии и в чужих владениях, а Джунгарские ворота с их ветрами Ибэ пролегают вдоль нашей границы, и начать изучение этих ветров легко могли бы наши метеорологи, устроив станцию на одном из пикетов в этих воротах.

На следующий день мы сделали большой переход поперёк упомянутого раструба, отшагав 30 вёрст от пикета Тасты до речки Кепели по довольно неровной местности, в которой были врезаны долины нескольких речек, текущих из долин в хвойных лесах Барлыка. На нашем пути в этих долинах мы встретили покрытые льдом ручейки, окаймлённые скудными кустами. К берегу речки Кепели мы подошли к закату солнца после пасмурного дня. Когда мы ставили свою палатку, я обратил внимание на горки, видневшиеся невдалеке на западе и окрасившиеся ярко-красным цветом.

— Какие это кровавые горки видны там? — спросил я Лобсына, указав ему на них.

— Это горы Кату!

— Опять Кату, те самые возле старых рудников, где мы нашли золото? — воскликнул я, — неужели они тянутся сюда так далеко?

— Нет, это другие! Те горы Кату в хребте Джаир, далеко на восток отсюда. А это маленькие горки среди ворот.

Эти маленькие, но очень скалистые горки, возвышавшиеся недалеко от юго-западного берега озера Алаколь среди плоских холмов в нескольких верстах к западу от окраины Барлыка, обращали на себя внимание своим уединённым положением и цветом. Последний, впрочем, зависел от освещения их багрово-красным закатом солнца. Заметив это, Лобсын воскликнул:

— Ну, Фома! Смотри, какой закат красный! Завтра, наверно, начнётся сильный Ибэ, а мы будем в самом узком месте ворот. Нужно закрепить вьюки получше!

На следующий день мы пошли мимо гор Кату, поднимавшихся зубчатым горбом среди холмов; на одном из последних выделялась чёрная полоса, и, подъехав к ней, я рассмотрел, что это пласт земляного угля, изрытого ямами и небольшими выработками, из которых уголь, очевидно, добывали. Немного далее мы миновали русло довольно большой речки Теректы, вверх по которой виден был китайский пикет, а немного ближе её правый берег обрывался серой стеной, прорезанной вертикальными ложбинами. За руслом поднимались какие-то голые чёрные холмы, сплошь усыпанные крупным и мелким щебнем, а справа от нашей дороги во впадине, окаймлённой большими кустами саксаула, видно было довольно большое озерко.