Трибуле - Мишель Зевако

– А кстати, есть ли в Консьержери пыточная камера?

– А как же! Есть всё, что нужно.

И ле Маю гордо расправил плечи.

– Хорошо, – равнодушно сказал Лойола.

А сейчас мы последуем за монахом, совершающим свою ночную прогулку. Он раздумывал над вопросами, которые наутро задаст Этьену Доле, размышлял о показаниях, каких хотел добиться, и методично планировал порядок завтрашней встречи с узником.

В девять часов Лойола вошел в улочку, соседствовавшую с Пти-Шатле и остановился перед одноэтажным домиком, довольно бедным на вид.

Он взялся за железный молоток, висевший у двери… Открылся глазок в двери.

– Кого надо? – раздался грубый голос.

– Мэтра Леду.

– Кто вы?

– Это вас не касается. Я хочу говорить с мэтром Леду по приказу короля.

– Входите, – сказал мужчина за дверью.

Скрипнул засов. Лойола шагнул вперед и оказался в узком коридоре, по которому мужчина ввел его в просторный зал.

– Мэтр Леду? – спросил монах.

– Это я, – ответил мужчина.

Хозяину дома было под пятьдесят. Он был малорослым, коренастым, с бычьей шеей, огромными руками и звероподобным лицом, заросшим косматой бородой.

Этот человек мог бы считаться символом грубой силы.

Лойола перевел взгляд на комнату.

Казалось, что тот, кого называли мэтром Леду, был мерзляком. Перед камином стояла деревянная скамья со спинкой. Посреди зала находился стол с остатками ужина мэтра Леду.

Но прежде всего привлекали взгляд гостя стены зала. Они производили тяжелое впечатление, с которым трудно было сжиться. Стены были выкрещены в цвет бычьей крови.

Вдоль стен проходил деревянный брус, также выкрашенный в красный цвет. В этот брус на разных расстояниях были вбиты гвозди. На гвоздях в идеальном порядке висели различные инструменты. Они были начищены до блеска, и пламя очага отбрасывало на них красноватые пятна.

Здесь была целая коллекция топоров.

Висели огромные топоры с двойным лезвием и совсем маленькие, массивные и тяжелые. Были щипцы и клещи разного размера, молотки странной формы, клинки с широким лезвием… А весь этот набор специальных орудий блестел, искрился и сверкал.

Хозяин смотрел на своего гостя снизу вверх с какой-то свирепой неуверенностью. Наконец взгляд Лойолы встретился с хозяйским.

– Возможно, завтра вы мне понадобитесь.

– Сначала покажите приказ, – глухо произнес хозяин.

Лойола развернул бумагу, и мужчина прочел ее при свете очага, потому что в зале не было ни лампы, ни свечки.

– Хорошо! – сказал Леду, возвращая бумагу Лойоле.

– Речь идет, – объяснил монах, – об очень серьезном случае. Узник очень нужный.

Леду шевельнул рукой так, словно хотел сказать: для него все узники одинаковы.

– Надо работать осторожно, – продолжил Лойола.

Леду злобно ухмыльнулся.

– Я знаю свое ремесло, – сказал он.

– Значит, вы будете готовы?

– Я всегда готов в момент, когда получаю приказ.

– Завтра к вам придут. Вы последуете за этим человеком…

– Как я его узнаю?

– Он вам скажет: «Во имя рыцаря Святой Девы».

Леду поклонился. Лойола, взглянув последний раз на Леду, вышел.

В этом взгляде почувствовался проблеск странной симпатии.

Лойола медленно возвращался к Зловонной Норе.

Он вернулся к половине одиннадцатого.

В задумчивости он вошел в коридор и открыл дверь выбранной им комнаты.

Войдя внутрь, он хотел закрыть за собой дверь, но она почему-то оказала сопротивление. Лойола обернулся и увидел человека в плаще и глубоко надвинутой на глаза шапке. Лойола был храбрым человеком, поэтому он сохранил хладнокровие:

– Что вы хотите? – спросил он.

– Поговорить с вами, месье Лойола, – ответил неизвестный.

– Кто вы?

– Сын Этьена Доле!

XLVII. Встреча

Пришелец закрыл дверной замок, снял плащ и бросил его на стул.

– Я и не знал, – сказал Лойола, не обнаружив каких-либо эмоций, – не знал, что у месье Этьена Доле есть сын.

– Хочу объяснить вам, месье, почему я воспользовался этим словом, – сказал молодой человек с пугающим спокойствием.

Лойола не знал этого человека. Но он как тонкий знаток оценил гибкую фигуру и отважные глаза Лантене. Наши читатели, безусловно, узнали его с первых же слов.

– Предвижу, – сказал Лойола, – что наша беседа может затянуться. Извольте пресесть.

Лантене отрицательно покачал головой. Он только нервно оперся рукой о спинку кресла.

А в то же самое время Лойола быстрым движением, доказывающим привычность такого рода действий, освободился от сутаны, резко отпихнув ее ногой в угол. Оказалось, что под сутаной он скрывает военный костюм. Грудь прикрывала замшевая кираса; на ногах – сапоги, на боку – шпага, и рука его с небрежной игривостью легла на серебряную рукоятку кинжала, который монах носил на поясе.

– Ну, а вы позвольте мне использовать право всякого усталого человека отдохнуть в кресле.

Лойола уселся поудобнее. Он скрестил ноги, направил свой ироничный взгляд на Лантене и сказал:

– Слушаю вас, месье… хотя ваш способ представляться людям, особенно в такой час, скорее необычен. Итак, что вы намерены мне сказать?

– Месье, – ответил ему Лантене, – вижу, вы стараетесь вызвать на моем лице удивление, предполагая, что оно появится, когда я увижу вас в рыцарском одеянии…

– Тогда как вы предполагали застать беззащитного монаха?

– Я и в самом деле думал встретить обычного монаха. Вы ожидали, что я удивлюсь. Такое удивление у меня вылилось в радость, потому что теперь я, месье, смогу убить вас без всяких угрызений совести.

– Ах, так вы пришли с намерением убить меня?

– Да, – четко ответил Лантене. – По меньшей мере, если мы не сможем договориться…

– В чем я сомневаюсь, друг мой, – спокойно сказал Лойола, который вытащил из ножен свой кинжал и демонстративно чистил лезвием свои ногти. – Но вы представились сыном месье Доле…

– Вы скоро поймете значение этого слова, месье Лойола. Я чтил Этьена Доле как учителя. Я обязан ему тем малым, что я знаю. Когда я слушал его, месье, огонек знания отбрасывал светлые сполохи во мрак моего невежества… Но это не всё… У этого блестящего ученого есть дочь. Я люблю ее, и она меня любит. Дата нашей свадьбы уже назначена. Эта любовь, месье, стала единственным смыслом моей жизни. Великий человек, которого вы бросили в Консьержери, оказал мне честь, приняв меня в зятья и открыл передо мной свой дом. Я вошел в его семью. Теперь вы понимаете, что я имею право называться сыном Этьена Доле?

– Не отрицаю этого вашего права, месье…

– Меня зовут Лантене.

– Лантене? – спросил со странной улыбкой Лойола. – Мне кажется, что я где-то слышал, как о вас говорили… Подождите-ка… Да… Это был господин граф де Монклар!