Тайные учения Тибета (сборник) - Александра Давид-Неэль

Из того, что мне удалось понять, — посвященные в тайны духовной тренировки рассматривают это явление совсем иначе, чем профаны. Если им верить, то речь идет вовсе не о том, чтобы стать невидимым — хотя обыватели и представляют себе это чудо именно в таком аспекте. В действительности тут требуется умение, приближаясь, не возбуждать в живых существах никаких эмоций. Тогда можно пройти незамеченным или же — на первых стадиях овладения техникой процесса — привлечь к себе минимум внимания; вы не вызываете размышлений и не оставляете в памяти видевших вас никаких впечатлений.

Полученные мною по этому поводу разъяснения можно приблизительно передать следующим образом: когда кто-нибудь подходит, поднимая шум, сильно жестикулируя или натыкаясь на людей и на предметы, он вызывает у многих индивидов многочисленные эмоции. В носителях этих эмоций пробуждается внимание и направляется на того, кто это внимание активизирует. Если же, наоборот, приближаться молча и бесшумно, то вызываемые в окружающих впечатления немногочисленны, не интенсивны. Вы не привлекаете внимания — и в результате вас почти не замечают.

Все же и в состоянии неподвижности и безмолвия работа сознания продолжается, порождая энергию. Эта энергия, распространяясь вокруг порождающего ее субъекта, воспринимается приходящими с ней в контакт индивидами различным образом. Если удается заглушить в себе деятельность сознания — вокруг ощущений не возникает, и никто вас не видит.

Эта теория показалась мне слишком легковесной, и я позволила себе возразить — как бы там ни было, но материальное тело видишь непроизвольно. Мне ответили: мы беспрестанно «видим» множество предметов. Несмотря на то что все они находятся в поле нашего зрения, мы «замечаем» очень немногие из них. Остальные не производят на нас никакого впечатления. Зрительный контакт не сопровождается никаким «знанием-сознанием». Мы ничего не помним об этом контакте. В действительности эти предметы оказались для нас невидимыми.

Если принимать на веру многочисленные рассказы и утверждения «очевидцев», нам пришлось бы заключить, что в Тибете «материализация» — явление обычное. Но в подобных вопросах всегда следует относить значительную долю на счет преувеличений и бахвальства. Разумеется, очень у многих, слушающих рассказы о «чудесах», возникает желание похвастать, будто и им довелось видеть чудо и притом еще более потрясающее.

Нужно также учитывать факторы массового внушения и самовнушения. Тем не менее, при самом критическом подходе к явлению материализации и подвергая сомнению его повседневность, мне было бы трудно категорически отрицать его реальность.

Явление материализации — тульпа (магические твари, иллюзорные призраки), описываемые тибетцами, и случаи, наблюдаемые мною лично, не имеют никакого сходства с описаниями материализации духов во время спиритических сеансов. В Тибете свидетелей этих явлений никто заранее не приглашает попытаться искусственно вызвать их. Поэтому умы присутствующих не подготовлены, они не ожидают увидеть что-нибудь из ряда вон выходящее. Здесь нет стола, где соединяют руки участники сеанса, нет черного кабинета для медиума в состоянии транса. Темнота совсем необязательное условие — солнечный свет и открытая местность не мешают материализации.

Как уже говорилось выше, некоторые из материализованных призраков создаются произвольно, мгновенно — когда создатель призрака одарен достаточной духовной силой — или же постепенно. Очень медленный процесс его создания подобен описанной в предыдущей главе процедуре объективизации какого-нибудь иидам.

В других случаях виновник материализации вызывает ее непроизвольно и совсем не замечает видимого для окружающих призрака.

Иногда такое существо внешне совсем подобно своему создателю, и те, кто так или иначе верит в существование «эфирного двойника», видят в нем проявление последнего. Но порой такие дубликаты появляются одновременно в разных местах, а это уже трудно объяснить существованием одного-единственного «двойника». Кроме того, созданные формы часто не имеют никакого сходства с оригиналом.

Привожу несколько примеров, засвидетельствованных, кроме меня, и другими очевидцами.

1. Один служивший у меня юноша отпросился навестить родителей. Я отпустила его на три недели. По истечении этого срока он должен был купить для нас припасы и нанять носильщиков для доставки грузов через перевалы.

Молодой человек загостился у родственников, о нем ничего не было слышно около двух месяцев. Я начинала бояться, что он не вернется.

Как-то ночью я увидела его во сне. Он мне приснился в необычном для него костюме и с европейской шляпой на голове. Такой шляпы я у него никогда прежде не видела.

На следующий день один из слуг прибежал за мной с криком: «Уангдю идет! Я его сразу узнал!» Такое совпадение показалось мне любопытным. Я вышла из палатки посмотреть на путешественника.

Мы стояли на возвышенности над долиной, и я очень отчетливо увидела внизу на дороге Уангдю. Он был одет совсем как в моем сне и поднимался один по тропе, петляющей зигзагами по горному склону.

Я заметила вслух, что у Уангдю нет никакой поклажи, и стоявший рядом слуга ответил: «Он, должно быть, обогнал носильщиков».

Кроме нас, Уангдю видели еще двое наших людей.

Мы продолжали наблюдать за приближавшимся юношей. Он уже дошел до стоявшего у тропы маленького шертена. Высота этого шертена, на основании в форме куба со сторонами около восьмидесяти сантиметров, вместе со шпилем не превышала двух метров. Он был из сплошной кладки — наполовину из камня, наполовину из глины, — и в нем не было ни одного углубления.

Молодой человек прошел за шертен и больше не появлялся.

В этом месте, кроме одиноко стоящего шертена, не было ни деревьев, ни домов, ни холмов. Сначала мы — слуга и я — предположили, что Уангдю присел отдохнуть в тени маленького памятника, но время шло, а он не показывался. Я исследовала местность в бинокль, но никого не обнаружила.

По моему распоряжению двое из наших людей пошли разыскивать Уангдю. Я следила за ними в бинокль. Они тоже никого не нашли.

В тот же день, к пяти часам пополудни, Уангдю появился в долине во главе маленького каравана. Он щеголял в знакомых мне шляпе и платье, я их уже видела на нем — сперва во сне, потом в утреннем мираже.

Ничего не рассказывая прибывшим, не дав им опомниться и поболтать со слугами, я принялась расспрашивать носильщиков и самого Уангдю. Из их ответов явствовало — они все вместе почивали слишком далеко от нашего лагеря, чтобы кто-нибудь из них мог дойти до него утром. Кроме того, Уангдю все время не отходил от каравана ни на шаг.