Избранная пламенем - Кира Верго

Никогда ему ещё не доводилось их о чём-то просить. Ожидание стало напрягающим, как вдруг, из-за зеркала вынырнул один из них, виновато хлопая глазами. За ним ещё и ещё. Они наваливались друг на друга и пищали так, будто спорили.

— Эй! Прекратите дурачиться! Я призвал вас по важному делу впервые в жизни, так выслушайте меня, — громогласно промолвил Гелиодор, и морфоксы устремили на него своё внимание.

— Мне нужна ваша помощь. Эйфирия заколдовала зеркало и мне не пройти туда за светочем. Вы знаете путь?

— Ага, — хором ответили они и прыгнули на зеркало, оно резко накренилось назад.

Спохватившись, Гелиодор внезапно остановился. Мелкие, но умные морфоксы, быстро указали ответ. Блестящий центр зеркала, а точнее его металлической защиты, отразил странный свет из круглых окошек башни прямо на звёздчатый свод потолка. На нём в разброс были изображены события разных эпох мира, но присмотревшись, на каждой части можно заметить лишний элемент.

Усмехнувшись своей догадке, Гелиодор взмахнул тростью и поменял местами изображения. Так, продолжал до тех пор, пока в центре картины не оказалось изображение рыжего кота.

— Да она издевается надо мной! — воскликнул он.

Это была давняя шутка Эйфирии. Будучи юными и влюблёнными, она пообещала, превратить его в рыжего кота. Она знала, что Гелиодор совсем не питает симпатий к этим созданиям по одной простой причине. После первой и последней встречи с котом учёным с чудесного острова, он зарёкся, что никогда не будет связываться с этими хитрыми и беспринципными созданиями. Кот доставил много неприятностей Гелиодору, когда ему потребовалось переселить волшебных созданий на остров. Тогда, он был хозяином острова и не признавал требований волшебника унять свой наглый нрав. А Эйфирии, напротив, учёный кот пришелся по душе и они стали добрыми друзьями. И вот это, можно сказать, стало первым камнем преткновения в их отношениях. Тогда-то она и зареклась, смеясь, что однажды исполнит своё обещание. И момент настал.

На потолке оживилась картина. Тот самый остров задвигался как живой, а кот в центре важно выхаживал, оставляя следы на песке, где появлялись надписи.

«Путь откроется тому, кто проникнется к коту», — гласила надпись.

Гелиодор чуть было не выругался вслух. В один миг ему захотелось притащить сюда того кота, чтоб он открыл портал, но остудив свой гнев, тихо засмеялся, потерев переносицу.

Морфоксы с интересом наблюдали то за потолком, то за высоким волшебником, что буквально в истерике уже хохотал во весь голос.

Толкнув зеркало обратно, он стал серьёзным.

— Будь по-твоему, душа моя, — сказал он и стукнув тростью в центр отполированной детали зеркала, стал стремительно уменьшаться.

Морфоксы окружили волшебника, то есть то, во что он превращался. Из-под шикарного костюма, вынырнула рыжая, зеленоглазая, пушистая голова кота с ярким кулоном на шее. Ступая лапами по полу, он с непривычки одёргивал их. На четвереньках он чувствовал себя глупо, но других вариантов нет.

Глядя на огромной высоты зеркало, Гелиодор внезапно понял, что дотронуться лапой до центра будет не так просто. Идти к братьям-месяцам в таком позорном виде не было желания, поэтому… он позволил морфоксам сделать то, что никогда бы не позволил в нормальном состоянии.

Они подняли его, за шиворот и хвост, держа своими тоненькими лапками, то и дело, промазывая мимо центра зеркала. Всё никак не могли прицелиться, чтобы он дотронулся лапой в цель. Гелиодор ворчал и ругался на них, стараясь и сам направиться к центру, будто мог рулить процессом. А морфоксы то и дело весело хихикали. Было ли это нарочно или случайно со стороны морфоксов, никто не узнает.

Тем не менее, их попытки увенчались успехом. Гелиодор ткнул лапой в центр золотистого диска и заветный портал открылся. Морфоксы буквально зашвырнули туда волшебника, и портал захлопнулся обратно как капкан. Настала тишина. Будто и не было здесь веселой возни. Молча глядя на металлическую гладь, вздохнув, морфоксы растворились в воздухе. А следом за их исчезновением, у здания послышались шаги.

Январь решил проверить, как обстоят дела, ведь его всё же мучили подозрения и ответственность за удачный исход дела перед братом. Он как-никак солгал и нёс тяжёлый груз на сердце. Утаить исчезновение светоча невозможно и нужно найти достойное объяснение. А какое, он ещё не придумал.

Увидев на полу костюм Гелиодора, он остановился мрачно глядя представшую картину. Воображение обрисовала ситуацию не в самом позитивном свете. Горько стало ему. Зал заполнил морозный воздух.

— Что я наделал, — прошептал он, прикрыв глаза и быстро развернувшись, поспешил к братьям.

Глава 42

Я падала в кромешной тьме, в какой-то бесконечности пространства. Это необъяснимо. Я оказалась нигде. Но, если я падаю, значит где-то есть конец… от потрясения к лёгкой скуке, прошло неизвестное количество времени. Сейчас, вот так летя в какую-то черную дыру, на ум начали приходить мысли. Они становились более адекватными и отчетливыми, по сравнению с началом падения.

Я попробовала сконцентрироваться, в попытке что-нибудь разглядеть в этой тьме. Ведь не может быть так, как есть. Мой страх затмевает глаза и я должна с этим справиться. Так советовал мне внутренний голос. Дыша как можно спокойнее, я сконцентрировалась, игнорируя своё положение, как вдруг над головой вновь раздался шум крыльев.

Внутри как-то радостно разлилось тепло в надежде, что это Сириус. Я подняла голову вверх, желая увидеть белоснежные крылья, но вместо этого, кажется, стало ещё темнее. Что-то хлестнуло меня по щеке, оставив царапины. От неожиданности, я запаниковала, озираясь по сторонам, когда шелест крыльев начал раздаваться то слева, то справа, будто кто-то играет со мной в злую шутку.

— Эй! Кто ты?! Что тебе нужно?! — набравшись смелости, крикнула в пустоту.

Но никто не ответил. Только издевательский шум крыльев стал интенсивнее. Как вдруг, что-то сильно ударило меня в грудь, и я успела услышать смех. Женский заливистый смех… совсем не добрый.

Меня охватило странное чувство обиды и гнева. Такое гнусное нападение вызвало бурю внутри, что захотелось ругаться. Но боль в груди спёрла дыхание. Но я всё же собрала силы и крикнула обидчику, то есть обидчице, судя по голосу смеха.

— Не играй со мной! Покажись трусиха!

Озираясь по сторонам, я уже внутренне сжималась, ожидая очередного удара. Кто его знает, с чем я связалась.

Как вдруг, из тьмы показалось слабое свечение двух слабых огоньков холодного, сапфирового оттенка. До меня дошло, что это глаза, потому что они зло сверкнули и усмехнулись.

— Тебе страшно? — раздался сладкий, словно у сирены, женский голос. Он разлетелся эхом вокруг меня, забираясь под кожу неприятными