Змеи города роз - Юлия Арвер

Мы очутились на небольшой кухне, львиную долю которой занимала массивная каменная печь. На ней стояла небольшая потухшая горелка для варки традиционного нарамского кофе и серебряная джезва с фигурной деревянной ручкой. За невысоким деревянным столом, на одной из цветастых подушек, восседала, скрестив ноги, совсем молоденькая темноволосая девушка в широкой мужской рубахе, неряшливо заправленной в темно-серые мешковатые штаны, и с удовольствием пила кофе из маленькой расписной чашечки. Рядом стояло блюдце с засахаренными фруктами, которые девица задумчиво перебирала пальцами, но при виде нас поспешно убрала руку.

Увидев меня, незнакомка нахмурилась, как и Октай несколькими минутами ранее. Ее недружелюбное смуглое лицо с тонкими чертами выдавало воинственный нрав.

– Разве поздняя ночь – лучшее время для кофе? – попенял девице хозяин дома.

– Как оказалось, самое что ни на есть, – с ехидцей отозвалась она. Голос незнакомки казался бархатистым, а чуть заметная хрипотца придавала ему очарование. Ее карие глаза все еще сверлили меня недоверчивым взглядом, будто стремились разглядеть где-то глубоко внутри личину злодея или подлеца. Не спорю, она там была.

– Хорошо, что ты не спишь. Нам нужна помощь. Благодаря этому молодому человеку мы раскусили помощника кадара.

– Неужели? – воскликнула девушка. – Это замечательная новость! И кто же он?

– Все вопросы потом. Для начала свари кофе нашим дорогим гостям. Готов поспорить, юноша никогда не пробовал ничего вкуснее. Перекусим и двинемся в путь. Нельзя терять время, – распорядился Октай и с кряхтением уселся на одну из свободных подушек.

Я сел напротив, Маура же опустилась по левую руку от хозяина дома. Девушка с тоской взглянула на чашку с недопитым кофе, но спорить с Октаем не стала либо же не осмелилась. Одарив меня еще одним недружелюбным взглядом, она насыпала кофейные зерна в металлическую кофемолку и принялась усердно их молоть.

Скрежещущий звук отвлек меня от тяжелых мыслей. Я бездумно скользил взглядом по черным лентам, вплетенным в две косы на ее висках. Копна прямых темно-каштановых волос спускалась до пояса и закрывала спину. Память вероломно подкинула воспоминание о мягких кудрях Амаль, которые она так редко распускала. Нет, Амир. Довольно!

Девушка добавила в кофе немного корицы и разлила ароматный напиток в три маленькие чашки, точь-в-точь такие же, как та, из которой пила она сама. Пока я прихлебывал обжигающий горький кофе с нотками специй, девица суетливо накладывала в тарелку сладости.

Мой взгляд зацепился за конфеты из муки и сахара, которыми, казалось бы, совсем недавно угощала меня Амаль. Рука потянулась к одной из них, и это оказалось последним, что я запомнил.

* * *

– Эй, пьянчуга, вставай! – визгливый старушечий голос пробивался будто сквозь толщу воды, искаженный и приглушенный. – Люди, ну вы посмотрите на это бесстыдство! Срам, да и только!

Голова раскалывалась, а в лицо нещадно били солнечные лучи. Я с трудом разлепил один глаз, ощущая себя хуже, чем после выпускной пьянки, когда весь наш взвод упился вусмерть в местном кабаке. Палящее солнце стояло в зените. Тело ныло и стенало от долгого сна на чем-то твердом. Кое-как я приподнял голову, открыв-таки второй глаз, и разглядел деревянную скамью с витыми коваными подлокотниками, на которой все это время спал, поджав под себя ноги. Но как я здесь оказался? Где Маура? Где Октай? Кофе, конфеты… Кофе! Во рту стоял тошнотворный привкус желчи. Девица что-то подсыпала в кофе!

– Очнулся! Надо же! – вновь раздался знакомый старушечий голос. – Не стыдно тебе, малец?! Это ж надо так надраться, чтобы заснуть прямо на центральной площади! Здесь же почтенные люди гуляют! Убирайся прочь, пьянь, чтоб глаза мои тебя не видели.

Я с трудом перевел взгляд на невысокую женщину лет семидесяти, облаченную в дорогое прогулочное платье противно-персикового цвета и такого же цвета шляпку с огромным тканевым цветком. Ее рука в бежевой перчатке брезгливо прижимала к носу кружевной носовой платок.

– Почему уважаемые люди должны терпеть эту вонь?! – брюзжала карга, которой вторила женщина помоложе в голубом платье и белой широкополой шляпе:

– Сил нет, как надоели эти пьяницы! А этот еще и окровавленный весь! Видимо, не поделили что-то с собутыльниками! Куда смотрят солдаты? В камеру таких или на полезные работы! Пусть улицы метут, раз есть силы куролесить ночи напролет!

Не слушая их досадливых причитаний, я пошарил рукой рядом с собой и нащупал вещевой мешок, показавшийся ощутимо легче, чем был еще вчера. Так и есть! Исчез мешочек с той малой частью денег, которые я взял у наместницы, оставив под матрасом в солдатском корпусе львиную их долю. Помимо этого, пропала пара походных ботинок, добротный кожаный пояс, мои нехитрые медицинские принадлежности и даже бурдюк для воды.

– В чем дело, женщины? Что натворил этот бродяга? – зычный мужской голос заставил вскинуть голову и устало закатить глаза. Патруль имперских солдат не сулил мне ничего хорошего.

– Это же просто немыслимо! Бродячие пьянчуги позволяют себе спать на центральной площади! Неудивительно, что вся Белоярская империя считает нас дикарями! В Белоярове подобные маргиналы уж точно не разгуливают по улицам и не пугают приличных людей! – запричитала дама в персиковом платье, заламывая руки. На ее лице скользило выражение крайней брезгливости.

– От него пахнет за версту! – добавила женщина в голубом.

Я устало отвернулся, рассматривая прохожих и место, где оказался. Совсем рядом возвышался огромный обелиск, возведенный в честь завоевания Нарама Белоярской империей. Надо же, это и вправду центральная площадь Даира! Почему меня бросили именно здесь?! И почему я весь пропах дешевой настойкой?

– Пойдем-ка с нами, парень, – буркнул один из солдат и потянулся, намереваясь схватить меня за локоть. Тело сработало раньше разума, отчего я отточенным движением вывернул его руку.

Двое напарников незадачливого бойца бросились на меня разъяренными боровами. Они обездвижили меня, навалившись немалым весом, а опозоренный солдат влепил увесистую оплеуху, отчего в голове зазвонили незримые колокола

– Ты нарвался, говнюк, – прошипел он, наклонившись ближе, но тут же скривился и отпрянул. – Что ты такое пил? Невыносимая вонь! Хоть не сдохнешь по дороге?

– А тебе какой вариант по душе: чтобы сдох или нет? – поморщившись от головной боли, процедил я.

– Он еще и дерзит! Совсем стыд потерял! – не унималась карга в персиковом платье.

Я стрельнул в нее гневным взглядом, и сгустившийся воздух заставил старуху испуганно отпрянуть, шепча молитвы Творцу.

– Он еще и колдун! Этот пьянчуга чуть не убил меня! – завопила она, тыча в меня пальцем. – Отведите его к навирам! Пусть отправят мерзавца на рудники!

Солдаты растерянно переглянулись, а я с дурацкой улыбкой пожал плечами, внезапно осененный