Стихотворения - Михаил Лермонтов

1839

Олег 

Во мгле языческой дубравы[305]В года забытой стариныКогда-то жертвенник кровавыйДымился божеству войны.[306]Там возносился дуб высокой,Священный древностью глубокой.Как неподвижный царь лесов,Чело до самых облаковОн подымал. На нем виселиКольчуги, сабли и щиты,Вокруг сожженные кустыИ черепа убитых тлели…И песня Лады никогдаНе приносилася сюда!.. [307]

Поставлен веры теплым чувством,Блестел кумир в тени ветвей,И лик, расписанный искусством,Был смыт усилием дождей.Вдали лесистые равниныИ неприступные вершиныГранитных скал туман одел,И Волхов за лесом шумел.Склонен невольно к удивленью,Пришелец чуждый, в наши дниНе презирай сих мест: ониЗнакомы были вдохновенью!..[308]И скальдов северных не раз[309]Здесь раздавался смелый глас...

Утихло озеро. С стремнинойМолчат туманные скалы,И вьются дикие орлы,Крича над зеркальной пучиной.Уж челнока с давнишних порВолна глухая не лелеет,Кольцом вокруг угрюмый бор,Подняв вершины, зеленеет,Скрываясь за хребтами гор.

Давно ни пес, ни всадник смелыйСтраны глухой и опустелойНе посещал. Окрестный зверьЗабыл знакомый шум ловитвы.Но кто и для какой молитвыНа берегу стоит теперь?..С какою здесь он мыслью странной?С мечом, в кольчуге, за спинойКолчан и лук. Шишак стальнойБлестит насечкой иностранной...Он тихо красный плащ рукойНа землю бросил, не спускаяНедвижных с озера очей,И кольцы русые кудрейБегут, на плечи ниспадая.В герое повести моейСледы являлись кратких дней,Но не приметно впечатлений:Ни удовольствий, ни волнений,Ни упоительных страстей.

И, став у пенистого брега,Он к духу озера воззвал:«Стрибог! я вновь к тебе предстал,[310]Не мог ты позабыть Олега.Он приносил к тебе врагов,Сверша опасные набеги.Он в честь тебе их пролил кровь.И тот опять средь сих лесов,Пред кем дрожали печенеги.Как в день разлуки роковой,Явись опять передо мной!»

И шумно взволновались воды,Растут свинцовые валы,Как в час суровой непогоды,Покрылись пеною скалы.Восстал в средине столб туманный...Тихонько вид меняя странный,Ясней, ясней, ясней... и вотСтрибог по озеру идет.Глаза открытые сияли,Подъялась влажная рука,И мокрые власы бежалиПо голым персям старика.

Ах, было время, время боевНа милой нашей стороне.Где ж те года? Прошли онеС мгновенной славою героев.Но тени сильных я видалИ громкий голос их слыхал:В часы суровой непогоды,Когда, бушуя, плещут воды,И вихрь, клубя седую пыль,Волнует по полям ковыль,Они на темно-сизых тучахРазнообразною толпойЛетят. Щиты в руках могучих,Их тешит бурь знакомый вой.Сплетаясь цепию воздушной,Они вступают в грозный бой.Я зрел их смутною душой,Я им внимал неравнодушно.На мне была тоски печать,Бездействием терзалась совесть,И я решился начертатьВремен былых простую повесть.

Жил-был когда-то князь Олег,Владетель русского народа,Варяг, боец (тогда свобода[311]Не начинала свой побег).Его рушительный набег

Почти от Пскова до ОнегиПоля и веси покорил…[312]Он всем соседям страшен был:Пред ним дрожали печенеги,[313]С ним от Каспийских береговКазары дружества искали,[314]Его дружины побеждалиСвирепых жителей дубров.И он искал на греков мести,Презреньем гордых раздражен...Царь Византии был смущенМолвой ужасной этой вести...Но что замедлил князь ОлегСвой разрушительный набег?..

1829

Корсар

Longtemps il eut le sort prospere

Dans ce metier si dangereux.

Las! il devient trop temeraire

Pour avoir ete trop heureux.[315]

Часть 1

Друзья, взгляните на меня![316]Я бледен, худ, потухла радостьВ очах моих, как блеск огня.Моя давно увяла младость,Давно, давно нет ясных дней,Давно нет цели упованья!..Исчезло всё!.. Одни страданьяЕще горят в душе моей.

Я не видал своих родимых —Чужой семьей воскормлен я;Один лишь брат был у меня,Предмет всех радостей любимых.Его я старе годом был,Но он равно меня любил,Равно мы слезы проливали,Когда всё спит во тьме ночной,Равно мы горе поверялиДруг другу жаркою душой!..

Нам очарованное счастьеМелькало редко иногда!..Увы! — не зрели мы ненастья,Нам угрожавшего тогда.

Мой умер брат! Перед очамиЕще теперь тот страшный час,Когда в ногах его с слезамиСидел! Ах! я не зрел ни разСтоль милой смерти хладной муки:Сложив крестообразно руки,Несчастный тихо угасалИ бледны впалые ланитыИ смертный взор, тоской убитый,В подушке бедный сокрывал.«Он умер!» — страшным восклицаньемСражен я вдруг был с содроганьем,Но сожаленье, не любовьСогрели жизнь мою и кровь…

С тех пор с обманутой душоюКо всем я недоверчив стал.Ах! не под кровлею родноюЯ был тогда — и увядал.Не мог с улыбкою смиреньяС тех пор я всё переносить:Насмешки, гордости презренья…Я мог лишь пламенней любить.Самим собою недоволен,Желая быть спокоен, волен,Я часто по лесам бродилИ только там душою жил,Глядел в раздумий глубоком,Когда на дереве высокомПевец незримый напевалВеселье, радость и свободу,Как нежно вдруг ослабевал,Как он, треща, свистал, щелкал,Как по лазоревому сводуНа легких крылиях порхал,И непонятное волненьеВ душе я сильно ощущал.Всегда любя уединенье,Возненавидя шумный свет,

Узнав неверной жизни цену,В сердцах людей нашед измену,Утратив жизни лучший цвет,Ожесточился я — угрюмойДуша моя смутилась думой;Не могши более страдать,Я вдруг решился убежать.

Настала ночь… Я встал печальноС постели, грустью омрачен.Во всем дому глубокий сон.Хотелось мне хоть взор прощальныйНа место бросить то, где яТак долго жил в тиши безвестной,Где жизни тень всегда прелестнойБеспечно встретила меня.Я взял кинжал; два пистолетаНа мне за кожаным ремнемЗвенели. Я страшился светаЛуны в безмолвии ночном…

Но вихорь сердца молодогоМеня влачил к седым скалам,Где между берега крутогоДунай кипел, ревел; и там,Склонясь на камень головою,Сидел я, озарен луною…Ах! как она, томна, бледна,Лила лучи свои златыеС небес на рощи бреговые.Везде знакомые места,Всё мне напоминало младость,Всё говорило мне, что радостьНавеки здесь погребена.Хотел проститься с той могилой,Где прах лежал столь сердцу милый.Перебежавши через ров,Пошел я тихо по кладбищу,Душе моей давало пищуСпокойствие немых гробов.И долго, долго я в молчаньеСтоял над камнем гробовым…Казалось, веяло в страданьеКаким-то холодом сырым.

Потом… неверными шагамиЯ удалился — но за мной,Казалось, тень везде бежала…Я ночь провел в глуши лесной;Заря багряно освещалаВерхи холмов; ночная теньУже редела надо мною.С отягощенною главоюЯ там сидел, склонясь на пень…Но встал, пошел к брегам Дуная,Который издали ревел,Я в Грецию идти хотел,Чтоб турок сабля роковаяПресекла горестный удел.(В душе сменялося мечтанье) —Ярчее дневное сиянье,И вот Дунай уж предо мнойСинел с обычной красотой.Как он, прекрасный, величавый,Играл в прибережных скалах.Воспоминанье о делахЖивет здесь, и протекшей славойРека гордится. Сев на брег,Я измерял Дуная бег.Потом бросаюсь в быстры волны,Они клубятся под рукой(Я спорил с быстрою рекой),Но скоро на берег безмолвныйЯ вышел. Всё в душе моейМутилось пеною Дуная;И бросив взор к стране своей:«Прости, отчизна золотая! —Сказал. — Быть может, в этот разС тобой навеки мне проститься,Но этот миг, но этот часНадолго в сердце сохранится!..»Потом я быстро удалился…

Зачем вам сказывать, друзья,Что было как потом со мною;Скажу вам только то, что яВезде с обманутой душоюБродил один как сирота,Не смея ввериться, как прежде,

Всё изменяющей надежде.Мир был чужой мне, жизнь пуста —Уж я был в Греции прекрасной,А для души моей несчастнойЕе лишь вид отравой был.День приходил — день уходил…Уже с Балканския вершиныОткрылись Греции долины,Уж море синее, блестяПод солнцем пламенным Востока,Как шум нагорного потока,Обрадовало вдруг меня…Но как спастися нам от рока!Я здесь нашел, здесь погубилПочти всё то, что я любил.

Часть 2