Темный Берег - Альфред Аттанасио

Королева ведьм отвернулась, ощущая холод и одиночество, вакуум космоса, текущий через неё. В окне снова рассеялся дым. Пэры поднялись в саванах пепла. Обожжённые лица зажили, и они с ужасом смотрели на вновь вырвавшееся из-под пола пламя.

Тилия видела окружающий мир и не видела его. Глубокая тьма отчаяния захватила её полностью, и она не сопротивлялась, когда Врэт взял её за локоть и повёл прочь из галереи по спиральной лестнице туда, где ждал Ромат.

Они все вместе вышли в центральный зал. Леди Вон сидела одна у банкетного стола и встала при появлении Врэта. Безжизненность лица королевы ведьм и животный вид Ромата её встревожили, но она подавила эмоции под испытующим взглядом Врэта.

— Чармоделы приготовили искатели, которые вы заказали, мой повелитель, — сказала она, опустив глаза.

— Отлично. — Он издал фыркающий смешок. — Тогда мы с моей королевой отправляемся на охоту за предателем Дривом. А вы, моя дорогая, — он взял её ледяной рукой за подбородок и поднял её лицо навстречу своему томному взгляду, — будете править Уксом в моё отсутствие. Я доверяю вам поддерживать строжайшие стандарты, которых я требую. Вам ясно?

Она почти незаметно кивнула и бросила тревожный взгляд на недвижного Ромата с обвисшим лицом.

— Не особенно ищите руководства у вашего консорта, — посоветовал Врэт. — Как видите, он сильно переменился. Животные потребности — вот всё, что теперь его волнует. Вы, разумеется, будете их удовлетворять. Я ожидаю от вас исключительной добросовестности, леди Вон. В противном случае — что ж, придётся вас заменить.

Врэт резко повернулся, взял под руку королеву ведьм и направился вместе с ней к нишам, где ждали чармоделы.

Леди Вон обошла вокруг стола и встала перед Роматом. Поискала в его глазах то, чего там уже не было. В чёрных обсидиановых стёклах было только её беспомощное отражение. Используя Чарм, она заглянула глубже, опасаясь ощутить животную похоть гномочеловека. Но ощутила только тьму, такую чёрную, что чувствовались лишь мерное биение сердца да простые телесные нужды, тыкающиеся в неё, как косяк слепой рыбы.

Глубоко в ядре сущности Ромата она нашла дыру, где раньше была душа. Здесь начинался падающий сон, и она не решилась подходить слишком близко. Не осталось ни ран ожидания, ни настроений — только пустота.

Она отступила и ощутила, что её собственная душа вернулась, измазанная тьмой.

3. ЛЕСТНИЦА ВЕТРА

На Ткани Небес обитали призраки. И волшебники, и огры избегали этих развалин, потому что местные призраки были самыми старыми на Ирте, ускользающими от Чарма и жадными до жара крови. Когда чародей Кавал вошёл в призрачный город среди болот, он не рассчитывал найти никого живого, и не разочаровался.

Старый, согбенный за многие тысячи дней тяжёлой службы Дому Одол, утомлённый долгим путешествием с севера, Кавал шёл медленно. Яркая мишура одежды трепыхалась на чармовом ветру, отфильтровывавшем воздух для его старых лёгких.

Он ненадолго остановился у разбитого куска каменной кладки, истыканного ракушками, и поглядел на колонны со сфинксами, которые сторожили вход в руины.

За спиной чавкала и булькала топь — там тонуло бревно, которое перенесло его через туманные воды Рифовых Островов в эти мрачные места. Путешествие от Календаря Очей до Ткани Небес не оставило за собой следа.

Чародей с соколиным профилем, словно вырезанным из холодного жёлтого воска, оглядел порфировые башни, одетые мхом, увитые винтовыми лестницами, ввинчивающимися в лазурную пустоту.

Из руин слышались отдалённые гулкие голоса. Кавал удовлетворённо кивнул и медленно двинулся по вывороченной местами мостовой в тень сфинксов. Потом прошёл через увитый лианами портик с куполом. Искажённые голоса доносились оттуда.

Чародей побрёл вдоль обвалившихся стен, так сильно заросших лишайниками, что они казались расплавленными, и раздвинул костлявыми руками свисавшие сверху лианы. Зрение Чарма позволяло видеть в темноте, и там, среди поваленных антаблементов и разбитых колонн, он увидел зелёный эфир древних мертвецов.

Вертясь в мутной вони, невесомые, как дым, поднялись тлеющие фигуры. Подобные щупальцам руки протянулись к нему. Горестные голоса, усиленные пустотой, загудели гипнотизирующую песнь. Кавал ощутил, как напрягаются и без того окоченевшие мышцы, парализуя его, чтобы лепрозные тени могли слететься на его тёплую кровь и устроить пир.

В послежизни, которая есть клевета на жизнь, созданная смертью, все духи превращаются в один ненасытный голод. Нет разума среди этих бывших жизней, нет мудрости, которая могла бы проснуться и заговорить, нет ничего, кроме голода. Сотни тысяч дней призраки безымянных магов уходят от забвения и ночного полёта в Бездну, паразитируя на тёплой ауре жизни. Их магия сохраняет их — пока они питают её.

В отсутствие людей, на которых можно кормиться, фантомы опустились до копания в слизи и ловли болотных тварей. Выжигая горькие зелёные и ржавые пятна в воздухе, тени проклятых ничего человеческого не могли предложить чародею, и он прикрикнул на них — решительно, без гнева.

Сила насыщенного Чармом крика очистила не только портик, но и оболочку окружающих шпилей. Призраки бросились в зияющие дыры в каменных башнях и блеснули, исчезая, как дождевой дым в болотном лесу.

Сам как призрак, Кавал пошёл напрямик через грибные заросли к порталу, окружённому обломками стен и обвалившейся черепицей. Он помахал руками над головой, проводя небольшие круги, и в воздухе закачались два шара жёлтого огня. Когда он послал шары вперёд через портал, они озарили огромную пустую оболочку разбитой башни — пещеру тлена: окаменевшие балки торчали из-под груд чёрных булыжников, поваленный лес обломанных колонн, наваленный под просевшими сводами, оброс толстыми корнями.

Войдя в разрушенный зал, Кавал стал неспешно пробираться среди причудливых нагромождений битого камня, направляясь вглубь, к освещённому изнутри углублению. В этом дальнем углу храмового комплекса сквозь дыры в крыше пробивались случайные лучи дня. Они освещали небольшой цветущий сад эпифитов и плавающих в воздухе огнецветов, заставляя их издавать сладкий пряный аромат.

Чародей поравнялся с двумя шарами огня и опустил их на землю, под ярко-красные цветы. Шары закружились в порыве ветра, описали круг среди почерневшего мусора и исчезли вспышкой рубиновой пыли.

Кавал сел в центр круга и поднял морщинистое лицо к синему лучу дневного света. Душистый ветерок шевелил его длинную бороду, лёгкая улыбка осветила суровые, потрескавшиеся губы.

Это была первая ступень Лестницы Ветра. Отсюда его душа сможет подняться в небо, к Извечной Звезде и дальше, к Началу. Он не мог взять с собой своё тело, как на Календаре Очей. Тело останется позади и будет гнить среди болотной мертвечины. Но душа — она может улететь выше, чем время, к источнику всего времени.