Напряжение - Владимир Ильин

— Тамара, нас обманули! Хватай топор, там золото килограммами дают! — Я услышал отчетливо.

Вскоре мы снова были на трассе, но уже на другой, уходящей на восток страны — к городу, где у Михаила были друзья.

— Скоро все будет хорошо, — поймав мой взгляд в центральном зеркале, пообещал отец.

Я согласно прикрыл глаза, устроился поудобнее и уснул. Впервые за четыре дня.

****

Даже в самом роскошном дворце есть место крошечным комнаткам с узким окном, единственной кроватью и крашеными стенами. Все‑таки, сотня слуг на целое здание, и каждому нужно место для сна и отдыха. Некогда строители решили, что им хватит и шести квадратных метров — почти столько же, сколько занимала малая гардеробная в помещениях для гостей. Время тогда такое было — если не общий зал на сорок полатей в два яруса, то простолюдину уже роскошь.

Разумеется, во время нынешнее даже слугам старались угодить, отводя пустующие залы под жилье, благо детский дворец вечно пустовал, а мелких представителей благородной крови совершенно бестактно держали по четверо в одной комнате — так они меньше разрушали, аж в четыре раза. В общем, место было, слуги вовсю радовались удачным и уважаемым местом службы, порою и не зная, что официально приписаны к совершенно другим комнатам — все‑таки, хотя бы на бумаге должен был быть порядок.

Однако и тут не обошлось без исключения — один человек все‑таки продолжал ночевать в крохотной комнатке. Но что взять со странного старика, доживавшего свой разум и годы на службе? Может, он и стал слугой, когда такие покои были за радость… Только и этот жилец скоро покинет восточное крыло — и хранитель дворца сможет наконец‑таки его опечатать. Самый верный дворцу человек решил завершить службу.

— Привет, — замерла на пороге маленькой комнатки Ксения.

Внутри почти не было места — кровать и тумбу занимали два раскрытых чемодана, а в небольшом проходе суетился сам хозяин комнаты.

— Да, привет, — слегка смутился дед и показал на разложенные вещи. — А я вот на пенсию собрался. Дал себя уговорить.

— Амир рад?

— Вот, смотри сколько всего надарил, — усмехнувшись, показал он рукой вокруг. — У меня в жизни столько вещей не было. А еще вот, путевки, шесть штук, с полным проживанием. — Потряс он охапкой цветастых бумажек из плотного картона, до того небрежно откинутых на край кровати. — До конца дней можно по миру кататься.

— Будешь присылать мне открытки? — Чуть отстраненно, без радости и без печали, спросила внучка.

— Конечно! Из Парижа, из Мексики! — Расцвел дед. — Марки будешь коллекционировать.

— А где ты их возьмешь в княжестве Шуйских? — Равнодушную маску сменила лукавая улыбка. — Максим ведь там.

— У нас что, мало людей в Париже? — Заворчал старик, возвращаясь к чемоданам.

— А как же я? Мое обучение завершено?

— Нет… — Дед глубоко вздохнул и с виноватым выражением повернулся к любимице. — Прости… Просто я должен быть там.

— Он тебя не примет. — Предупредила Ксения.

— Я найду слова.

— Не поможет, — легонько качнула та головой. — Не после того, как наш род бомбил город его семьи.

— Да еще семья эта, — разошелся старик, поджав губы. — Шли — шли и нашли, не бывает такого! Раз — и сразу в семью, ишь чего захотели. Думаешь, этот Самойлов простой человек?! Ха! Таких шесть на всю страну!

— Он нужен им, они нужны и дороги ему. — Мягко протянула Ксения. — Тепло за заботу, ответственность за доверие.

— Мы его семья! — Не сдержался дед.

— Мы — плохая семья.

— Может быть, — понурился он, присев на кровать. — Но я хочу все исправить. Я должен.

Рядом тихонько присела внучка и привычно положила ладошку на его руку.

— Помнишь, я рассказывал, почему так важна честь? — Поднял он взгляд на любимицу.

Девочка промолчала, сумев ощутить себя за той гранью, где не нужно вести беседу, а надо принять исповедь.

— Человек — он слаб и ленив по своей природе. Человек с целью способен добиться результата, если воля его крепка. Но для магии не достаточно воли, на высоких рангах нужна одержимость. Когда бетонная плита падает на младенца, и эту многотонную ношу держит хрупкая женщина — это одержимость спасением жизни родного существа. Когда человек перепрыгивает трехметровую стену, спасаясь от стаи собак, он одержим выживанием. Но нам такое не подходит — нам нужно спасать чужие и свои жизни постоянно. Поэтому мы одержимы благополучием рода, его честью, славой и выживанием. Это не просто слова, милая. Это то, что превращает слабый ветерок 'новика' в шторм 'виртуоза' — всего‑то нечто внутри человека, заставляющего вложить самого себя, все свои силы, опыт и возможности ради славы и благополучия рода. Бесконечное соревнование с самим собой, в котором нельзя соврать…

Тринадцать лет назад для нас не было на свете трагедии хуже, чем выбросить сына в неизвестность. Люди умирали в сражениях, от болезней и стихии, от старости и или дурной раны — все это было, и никуда от этого не деться. Можно только оплакивать и мстить. Но никогда, ни в одном из поколений мы не отказывались от родной крови. Мы одержимы семьей, и пойти на этот шаг — далось с огромным трудом. Скажу только, что твой отец лишился силы на половину года. Вообще всей силы, его даже твоя мать избила, когда узнала… Я потерял один ранг силы. Все остальные, кто был в курсе дела, тоже ходили в страшной депрессии.

Но у нас была цель. Мы, одержимые, желали роду благополучия, которое мог подарить пророк. И мы пошли на эту жертву. Я не хочу оправдываться, я знаю свою вину и вину твоего отца, но пусть мы умрем за это, если с твоей помощью наш род будет жить.

Прошли годы, мы успокаивали себя, что найдем мальчика и постараемся обеспечить ему будущее. Никто не верил, что после интерната для сирот и обычной школы мы получим кого‑то адекватного. Не смотри на меня так гневно. Мы любили бы его абсолютно любым.

Потом ты нашла Максима. Сбылось пророчество твоей матери, мы получили великий дар и еще один шанс выжить в этом жестоком мире. Это тут мы кажемся большими и сильными, а знала бы ты… Не важно. Признаюсь, на этой новости мы стали сильнее… Очень сильнее — если я и твой отец уже шагнули за грань вершины мастерства, то часть посвящённых оказалась на самом ее пороге. Еще одно хорошее известие, и они бы тоже ее пересекли, а клан получил пару — тройку виртуозов. Всего‑то дел — надо вернуть парня, убедиться, что все хорошо, и совесть внутри нас позволит чувствовать себя сильнее.

Но ты не позволила, и это твое право. Ссориться с оракулом… особенно таким милым, с таким хорошеньким носиком и щечками… Ладно — ладно. В общем, ссориться дураков нет. Искать самим — помнишь я тебе про политику рассказывал? Нельзя. Так что ходят у нас теперь недовиртуозы и тоскливо посматривают в твою сторону. Замечала, нет? Нет? Ну, про тоскливое выражение я перебрал, они те еще убивцы… Твой дядька Амир, например. Он добрый? Ладно, пусть будет добрый.