Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик

Назад Изабель ехала в каком-то тумане; желание, беспокойство и необходимость о многом подумать смешались в одно. Его брат, его любовница. То, что он сказал и что не сказал, ее собственные слова, вылетевшие из какой-то подавляемой части души, о существовании которой Изабель даже не знала… Теперь все начиналось сначала. Она гадала, что муж сделает по возвращении в дом. Возьмет ее за руку и проведет мимо всех слуг и вассалов в спальню? Или, возможно, ей следует взять его за руку? У нее горело лицо, но от последней мысли оно еще больше раскраснелось. Вильгельм мало говорил по пути назад, но от взглядов, которые он на нее бросал, Изабель пробирала дрожь до костей.

Однако, когда они вернулись, намерения пришлось отложить. Нескольких мулов вели к конюшне.

– Гости, господин, – сообщил Рис, подходя к ним, чтобы забрать лошадей. – Монахи из Браденстоука. И посыльный от королевы.

Вильгельм тихо застонал.

– Так, уже начинается, – сказал он. – Попомни мои слова: к концу нашего пребывания здесь народу будет не меньше, чем в замке. И дел тоже.

Он снял Изабель с лошади, и она скользнула вдоль его тела. Мгновение они стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга. Потом Вильгельм покачал головой.

– Я сам виноват. Надо было привязать собаку и отправить оруженосцев прогуляться. – Он бросил взгляд в сторону конюшен. – Даже ни одного пустого стойла не осталось.

Изабель покраснела и быстро взглянула на Риса. Конюх смотрел вдаль и слегка поджал нижнюю губу, словно собирался свистнуть.

– Мне лучше пойти переодеться, если у нас гости, – заявила Изабель и отошла от мужа и его чар.

Вильгельм смотрел, как она идет через двор, восхищаясь плавными и быстрыми движениями молодого гибкого тела. Он хотел ее с того момента, как они остановились у ручья, и теперь ему было трудно сосредоточиться на каких-то делах. Все его мысли в эту минуту были направлены вниз от его пояса. Сначала было легко ждать. Пожалуй, отсрочка оказалась даже кстати, потому что он получил время для восстановления энергии, как физической, так и душевной. Ему нужно было отдохнуть, отоспаться и выздороветь. Он не ожидал от нее такой силы страсти и глубины чувств, прямоты и ревности. С другой стороны, ее отец едва ли отличался робостью и застенчивостью, а ирландцы всегда славились буйным и беспокойным характером. Но, кроме того, Вильгельм подозревал, что Изабель рассудочна, как и он сам, и вынослива. Она не станет уклоняться от того, что надо сделать. В то же время в ней была нежность, внутренняя уязвимость, которая находила отклик где-то в глубине его души. А его душу никто не затрагивал с тех пор, как ушла Клара.

Брат Даниил возглавлял монахов из небольшого монастыря в Браденстоуке. Это был веселый, энергичный, полный жизненных сил мужчина тридцати с лишним лет. Темные волосы вокруг тонзуры начинали редеть, и в них появлялась седина, свидетельствующая о мудрости и опыте. Вильгельм хотел основать монастырь августинцев на своих северных землях. Хотя еще надо было написать устав, он хотел, чтобы монахи из Браденстоука стали ядром общины в Картмеле и чтобы они там обосновались как можно быстрее. Шесть монахов, которые приехали в Стоук, оказались первыми, и целью их приезда было получение одобрения Вильгельма. Хотя Даниила еще предстояло официально утверждать, фактически уже было решено, что аббатом будет он.

Вильгельм рассказал про устав, по которому должен жить монастырь, и обещал, что получит его одобрение, как только вернется ко двору.

– Монастырь создается в честь Господа, – сказал он. – Это моя благодарность Ему за то, что был милостив ко мне.

Он отпил вина из кубка. Оно было из дома Фицрейнера в Лондоне и казалось очень мягким. Его прикосновение к языку можно было даже назвать нежным. Вильгельм видел, что Изабель внимательно слушает, сидя рядом с ним. Она надела розовое шелковое платье, но скромно прикрыла волосы и шею простым льняным покрывалом в знак уважения к монахам. Жена молчала на протяжении всего разговора, хотя Вильгельм знал, что она не пропускает ни слова. Он откашлялся.

– Этот монастырь также основывается ради спасения моей души, и души моей жены, и всех наследников, которые могут у нас родиться… – он бросил на нее быстрый взгляд, и Изабель ответила легкой улыбкой. Щеки у нее чуть-чуть порозовели. – А также ради спасения душ короля Генриха, короля Ричарда… и моего господина Генриха, молодого короля, – последние слова он произнес с явной грустью. – Он не выходит у меня из головы, и я хочу обрести мир в душе. Я хочу успокоения и для себя, и для него.

– Мы будем молиться каждый день, господин, – серьезно ответил Даниил.

Вильгельм кивнул, чувствуя облегчение. Хотя устав еще надо было утвердить, было приятно узнать, что к этому времени люди, сидящие перед ним, уже заложат первые камни и начнут работу. Вильгельм должен был заплатить долги прошлому и Богу, чтобы идти дальше по чистой дороге.

Поговорив с монахами, он переключил внимание на посыльного королевы, стройного молодого писаря по имени Михаил, который, как выяснилось, был кузеном Вигайна. Вильгельм не удивился этому. В семьях часто все занимались одним и тем же делом. Кузены были похожи: веселый нрав, беспечность, худоба и маленький рост. Письмо, привезенное им, было написано аккуратным почерком королевы, но поскольку Вильгельм сам читать не умел, то вручил его посыльному.

Михаил облизал губы и слегка покраснел. С таким голосом в глашатаи не пойдешь: он был слишком высоким и невыразительным. Однако читал он быстро и уверенно. Сперва после приветствия Вильгельму и Изабель королева рекомендовала им Михаила как опытного писаря, который бегло говорит на латыни, французском и английском языках. Он может оказаться очень полезен. Алиенора также заверяла их в его ответственности, рассудительности и умении держать язык за зубами.

– Вы поступаете с наилучшими рекомендациями высокопоставленной особы, господин Михаил, – сухо заметил Вильгельм. – Разве я могу не нанять вас? Вы получаете место, если хотите.

– Спасибо, лорд. Может, письмо прочитает кто-то другой, чтобы вы не подумали, будто я все придумываю?

Вильгельм рассмеялся.

– Я не исключал бы этого, имея дело с Вигайном, но, поскольку вы собираетесь у меня служить и проверить написанное легко, я верю и вашу честность. Пожалуйста, продолжайте.

В оставшейся части письма королева желала Вильгельму и Изабель счастья в браке, а затем шло главное: Ричард должен прибыть в Лондон в начале августа, если погода будет благоприятной. Коронация назначена на третье сентября в Вестминстерском аббатстве. Далее в очень осторожных выражениях королева намекала на дальнейшее продвижение Вильгельма и его семьи и отдавала должное его верности. Вильгельм поблагодарил писаря, когда тот закончил чтение, попросил снова прочитать послание, чтобы запомнить его, а потом отправил Михаила есть, пить и искать для себя кровать.

После ухода писаря Маршал в задумчивости оперся подбородком на руку. Хотя он не умел читать тексты, между строк читать он умел. Умела это и Изабель.

– Тебе отдали Стригил не только как награду за верность. Они хотели повысить тебя и дать власть, – сказала она.

Вильгельм передернул плечами.

– Королева помнит тех, кто хорошо ей послужил. Теперь она может оказывать покровительство и осыпать милостями, а она щедрый человек.

– Еще она умна и проницательна, – сказала Изабель. – Когда Ричард отправится в крестовый поход, потребуются верные люди, готовые взвалить на себя ответственность за содержание его владений в целости и сохранности. Тебя не подняли бы до положения графа без более важной причины, чем желание наградить.

– Я не граф, – заметил Вильгельм смущенно: он оказался застигнутым врасплох. Если королева Алиенора была умна и проницательна, то его новая жена не слишком ей уступала.

– Ты просто не называешься графом, И тебе обещали еще больше. Очевидно, для тебя готовят высокое место, когда Ричард отправится на войну.

Вильгельм насмешливо посмотрел на нее.

– Похоже, что так.

– Ты не рад?

Он взял ее руки в свои.

– Я знаю, что смогу сделать все, что мне поручат. Я никогда не уклонялся от вызова, я даже им наслаждаюсь, – он внимательно посмотрел на жену и прочитал вопрос в ее глазах. – Но часть меня жаждет спокойствия. Я приехал в Стоук не только восстанавливать силы после бурного прошлого года, но и для того чтобы запастись душевным спокойствием на будущее, поскольку предстоит еще много бурь и штормов. Попомни мои слова. – Все еще держа ее за руки, Вильгельм поднялся и потянул ее за собой. – Пойдем в постель. Будь моей гаванью. Дай мне убежище.

Пока Изабель еще могла думать, она пришла к выводу, что именно ей нужно убежище: на нее накатывали такие горячие волны ощущений, что казалось, будто ее уносит в море, в котором она утонет. Она думала, что знает, чего ожидать, но реальность оказалась более грубой и более нежной, чем она могла себе представить. Изабель чувствовала жар губ мужа на своей шее, в уголках рта, на губах. Он выдыхал слова любви на ее тело и в ее тело, пока все в ней не забурлило от них. Изабель учащенно дышала и хватала ртом воздух. Его язык просящее двигался по ней, нежные кончики пальцев уговаривали се ответить. Ее дразнили и умоляли, а потом ощущения нахлынули, как самый сильный прилив в полнолуние, под светом звезд. Ее неудержимо понесло к берегу.