Странник, пришедший издалека - Михаил Ахманов

Скиф заметил, что Сарагоса слушает пояснения Джамаля не слишком внимательно; достав дяди Колину «штучку», он баюкал и покачивал ее в широкой ладони с таким видом, словно вопрос с сархами-двеллерами был уже решен и останки их расы, обращенной в пыль и пепел, находились в сосудах, опечатанных самими Безмолвными. Конечно, в подобном случае все любопытные подробности сархатской физиологии становились фактом прошлого, достоянием истории, биологическим курьезом, который в будущем придется изучать со слов немногих очевидцев, но никак не в натуре. Тем не менее Сарагоса терпеливо дождался, пока звездный странник не закончит излагать все свои гипотезы и домыслы, а потом проворчал:

– Забавно, но не актуально. Не актуально! Вот ты мне другое скажи, князь, насчет Решетки… Мы полагали, что наши сообщения нельзя перехватить, однако Скиф видел здесь такие же устройства – такие же или, не исключено, более мощные. Значит, вся эта шушера, иркоза да оринхо, снимали информацию прямиком с наших Решеток? И тайны Системы – не тайны, а голая задница, выставленная в окно напоказ?

– Не думаю. Нет, не думаю, Нилыч! А думаю я, что связь между Решетками происходит через тайо, значит, в момент контакта оба устройства в каком-то смысле являются одним. Одним целым, понимаешь?

– Хмм… – Сарагоса сосредоточенно насупился. – Нет, не понимаю! Объясни.

– Представь две точки в пространстве, дорогой. Если их соединили каналом в тайо, они сливаются, так? Ты шагаешь в зеленые врата из первой точки и попадаешь во вторую, шагаешь обратно и попадаешь в первую… Но не в какую-нибудь третью или четвертую! Обе точки слились, и разъять их или разветвить канал в тайо нельзя. Таков, я полагаю, принцип врат, и твоя Решетка действует так же, передавая лишь символы, а не что-то более материальное… Словом, не волнуйся, задница ваша прикрыта!

Пал Нилыч машинально ощупал означенную часть тела и рыкнул – невразумительно, но довольно. Затем, сунув дяди Колину «штучку» в карман, признался:

– Промашку мы дали с этой Эгондой. Давно полагалось бы отправить сюда пару надежных ребят, того же Сингапура-покойника с Сентябрем, чтоб обшарили местные подвалы. Глядишь, нашлось бы еще что-нибудь интересное…

– В самом деле, – согласился Джамаль. – Ну и почему ж ты никого не отправил?

– Предчувствие было… Не сказать, чтоб неприятное, однако странное… Глядел я Сингапуров отчет, не единожды глядел, не дважды, и все мне казалось, что хоть Эгонда эта – место безлюдное и безопасное, но соваться сюда не след… Вернее, рано!

– А теперь как? Не рано?

– Теперь – в самый раз! – ответил Сарагоса, хлопнув по карману с дяди Колиной «штучкой».

Все спалит, подумал Скиф. При случае он расспросил шефа насчет коробочки с саламандрой на крышке и убедился, что дядя Коля веников не вяжет. «Штучка» его была не детонатором, а скорее аккумулятором; стоило инициировать ее надлежащей порцией тепла, как начинался стремительный процесс захвата и высвобождения энергии, источник которой мог быть любым – солнечный свет, космические лучи, магнитное поле планеты. В некотором смысле творение старого «механика» походило на тот фокус, который собирался учинить Джамаль, ибо он в определенных обстоятельствах тоже мог аккумулировать энергию. Но при этом телгский Наблюдатель превращался в световой луч и тихо-мирно отбывал в галактические просторы, тогда как дяди Колина бомба никуда улетать не собиралась. Не для того ее делали, эту «штучку»! Она разрушала и жгла, плавила и обращала в прах и пепел, оставаясь сама в полной сохранности, так что пользоваться ею можно было не один раз. По словам Сарагосы, дядя Коля сотворил ее из чистого любопытства, дорвавшись до каких-то инопланетных кристаллов, раздобытых Самураем в фэнтриэле Ронтара с полгода назад. Такой камешек, угольно-черный и блестящий, Скиф видел и в своей коробочке, и в устройстве Пал Нилыча, но у шефа кристалл оказался куда больше. И это внушало Скифу самые черные опасения.

Желтые экваториальные степи давно откатились назад, и под аппаратом лежала красная песчаная равнина, кое-где вздымавшаяся вверх валами горных хребтов. Горы были невысокими и сглаженными; видно, время, ветер и песчаные бури как следует поработали над ними, истирая и шлифуя скалы век за веком, тысячелетие за тысячелетием. Пейзаж этот нагонял уныние и тоску, но скоро все должно было перемениться: светлая искорка на сфере указателя курса подрагивала уже у самого полюса. Джамаль с Пал Нилычем прекратили свои разговоры и, как по команде, уставились вниз. Минут через пять Сарагоса кивнул Скифу и распорядился:

– Сбавь-ка скорость и подними шарик километра на три. Поглядим, не торчит ли где труба.

– Труба? – Скиф, погружая руки в розовое сияние, оглянулся на шефа.

– И на кухне дьявола должна быть труба, – произнес Сарагоса и полез в мешок за биноклем.

Трубы, однако, не оказалось.

Повинуясь Скифу, аппарат описывал в воздухе медленные круги, а под ним, окруженное ржавыми песками пустыни, раскинулось нечто округлое, мерцающее, отсвечивающее то радужными алмазными бликами, то темным и загадочным блеском обсидиана. Объект этот был достаточно велик, и Скиф с легкостью разглядел его без бинокля, решив поначалу, что видит озеро. Но берега этого странного водоема казались идеально ровными, что говорило о его искусственном происхождении, а изменчивый блеск намекал скорее на твердую и прозрачную поверхность, чем на зеркало недвижных вод.

Скиф убедился в этом, опускаясь по спирали вниз и наблюдая, как растет мерцающее круглое пятно, обрамленное широким серым бортиком. С километровой высоты оно напоминало глаз – огромный стеклянный глаз Сархата, пристально смотревший в фиолетовое небо. Вскоре в глазу появился зрачок, тоже округлый и отливавший знакомым изумрудным цветом; он горел в самой середине, но, как почудилось Скифу, не на поверхности, а где-то глубже, под защитным кристаллическим кожухом, заключенным в серую оправу.

Линза, подумал Скиф; линза из такого же прозрачного материала, как купол над токадом и перегородки в сером лабиринте. Диаметром это чудо было в добрую сотню метров, и на блестящем его покрытии, так же как на широком кольце оправы, не замечалось и следов песка, будто некий невидимый барьер противостоял ярости ветров и гневу бурь. Кроме зеленого зрачка по хрустальной поверхности медленно полз яркий оранжевый блик – отражение солнца, стоявшего сейчас в зените.

Сарагоса опустил бинокль.

– Садимся! Правь-ка, сержант, на край, так, чтоб приземлиться между этой штукой и песками… Видишь, там бортик есть?

– Вижу, – отозвался Скиф, плавно опуская руки. Сийя, освободившись из объятий кокона, подплыла к нему и обхватила за плечи; он почувствовал на щеке теплое дыхание девушки и вдохнул аромат ее кожи, свежий и чуть горьковатый, как запах амм-хамматских трав.

– Здесь рождаются демоны? – тихо прошептала она.

– Скорей всего, ласточка. Спустимся, увидим.

– Вы уже решили, как с ними поступить?

«Непростой вопрос», – подумал Скиф. Возможно, звездный странник, его компаньон, и Сарагоса, его шеф, пришли к какому-то мнению, но сам он еще колебался. С одной стороны, была сфера, величественный проект, были грандиозные механизмы, космические корабли и врата, ведущие в тайо; с другой – сотворившие все это сархи являлись, без сомнения, существами мерзкими, опасными и недостойными пощады. «Странная ситуация, – промелькнуло у него в голове. – Пощады они не заслуживают, но означает ли это, что их следует уничтожить? Иди и сражайся, повелела премудрая Гайра, ни словом не намекнув, что же делать, если сражение превратится в бойню…» Сийя вздохнула у него над ухом, но вопрос свой повторять не стала.

– Что бы ни решили вы с Джаммалой, это будет правильным, – шепнула она. – Я вам верю. Верю, клянусь Безмолвными! Ведь мать Гайра сказала, что души у вас чисты… да я и сама это знаю! Вот Cap'Aгocca – дело другое. Хоть он и большой воевода, но богами не взыскан.

– Почему? – спросил Скиф.

– Взысканный богами и повелевающий людьми должен иметь к ним жалость.

– К людям – да! А к демонам?

Сийя долго молчала, а Скиф, плавно опуская аппарат к мерцающему оку Сархата, чуть откинул голову и прижался щекой к ее щеке. Наконец девушка негромко промолвила:

– Люди, демоны… Вихрь Небесный! Так ли велика разница между ними? Я поняла, что и те, и другие хотят жить. Но иногда предпочитают жалкую жизнь достойной смерти…

– Скоро мне уходить, – произнес звездный странник, поднимая лицо к застывшему в зените светилу. – Был Джамаль, и не будет Джамаля… Вах, не будет! Прощай, Джами!

Они, все четверо, стояли в самом центре большого прозрачного круга, схваченного серой оправой с висевшим над ней летательным шаром. Круг этот являлся крышкой, наглухо закупорившей цилиндрическую шахту, очень похожую на те, которые Скифу довелось повидать в недрах серого лабиринта. Колодец сей заполняла сизая упругая масса, напомнившая ему Туман Разложения, однако она не поглощала, а извергала живую плоть. Словно в такт с ходом невидимого маятника, от нее отрывались бесформенные сизо-бурые комки, всплывали вверх, к зеленому окну тайо, сиявшему прямо в пустоте, и исчезали. Процесс этот, видимо, был непрерывным и не замирал ни на секунду.